Писатели империи мяу

– Ничего я не оставлял,- огрызнулся тренер,– и нечего совать мне прямо в лицо всякую гадость. Вот увидите, я пожалуюсь на ваше самоуправство куда следует.

– Жалуйтесь, но только после того, как я сниму у вас отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с теми, что я обнаружил на осколках. Ведь вы, наверняка, не знали о том, что потожировые выделения на предметах не смываются водой.

По его последовавшей вслед за моими словами реакции стало понятно, что на этот раз я похоже попал точно в цель.

Впрочем, надо отдать ему должное, он и не думал спасаться бегством.

Просто взял и сразу во всём сознался.

– Дело было так,- начал он.- Зара, это та девушка, что убежала. Очень хотела отобраться для участия в чемпионате страны в одиночном разряде. Но нам выделили квоту только на одного спортсмена. А лучшей в нашей команде без сомненья является Сюзанна. Тогда она решила обратиться за помощью ко мне, потому что знала какие я к ней питаю нежные чувства. Я посоветовал ей подсыпать в питательную смесь её конкурентки немного успокоительного средства, чтобы замедлить у той реакцию, но она, видимо, перестаралась и попотчевала последнюю от души. И когда я обнаружил в её шкафчике абсолютно пустой пузырёк, то сразу смекнул, что она уже сделала это. Тогда я попытался уничтожить улику, утопив пузырек в унитазе. Перед этим предусмотрительно разбив его на мелкие части. И только после этого пошёл уже в тренировочный зал.

– Вы арестованы за соучастие в преступлении,- сказал я и тщательно защёлкнул на его запястьях наручники. Он даже не сопротивлялся.

– А теперь колитесь вы,- обратился я уже к врачу команды.

– В чем?- сделав круглые глаза, спросил тот.

– В том, что ввели внутривенно пострадавшей значительную дозу преднизалона. Ведь только спортивные врачи имеют доступ к подобному препарату.

– Мне пришлось сделать это, ведь я не мог допустить того, чтобы восторжествовала такая несправедливость. На чемпионате нашу команду, должны представлять лишь лучшие, а не всякие там, чьи-либо протеже.- При этом он зло посмотрел на уже закованного в наручники тренера.

– А как вы догадались о том, что они задумали?

– Случайно подслушал их разговор в буфете. Они же не предполагали, что у меня настолько тонкий слух.

– - Как я Вас понимаю,- участливо сказал я доктору,- но отвечать всё же придётся. Это всё–таки преступление! Вслед за этим я достал из дипломата ещё один комплект наручников и протянул его доктору, чтобы тот сам защёлкнул их на своих руках, этим я как бы выказывал ему своё расположение.

Заре же, как главной зачинщице, я велел немедленно нанять адвоката получше, иначе ей точно не придётся рассчитывать на снисхождение. Задерживать её я не стал. Всё равно, она и так никуда не денется. К тому же я как на грех не взял с собой, ещё одного комплекта наручников. А без них любое задержание выглядело бы крайне несолидно.

За раскрытие тайны преступления в такой короткий срок я получил среди своих коллег прозвище Питерская молния, потому что родился именно в этом городе, хотя служил уже несколько лет совсем в другом месте.

25 января 2013 года.

Не то сейчас время, чтобы быть филантропом за спасибо.

Эта история произошла в лихие девяностые, точнее в самом их начале. В то время я ещё только-только поступил на службу в милицию. Видя мой явный интерес к розыскной работе, меня в должности стажёра направили в экспериментальную лабораторно-сыскную бригаду под командованием майора внутренних дел Филькинсона. Котяра он был добрый, поэтому даже мне новичку, и то уделял немало внимания. Однажды, он вызвал меня прямо к себе в кабинет и завёл такой разговор:

– Сынок, думаю пора тебе, наконец-то, поехать на серьёзное дело. Я уже договорился с нашими ребятами, по-возможности они прикроют все твои ляпсусы.

– Что случилось, товарищ майор?

– Только что, родственники сообщили о том, что сегодня утром скончался у себя в квартире Великий в прошлом киноактёр, а ныне - пенсионер республиканского значения Маврикий Иванович Небалуев.

– Который играл маршала Жукова в киноэпопее «Огненная дуга»?

– Он самый.

– А мы- то здесь причём?

– Так-то оно так, но, видишь ли, мне несколько дней назад звонил его сводный брат, мой старый знакомый, профессор медицины Васин и сообщил о том, что Небалуев имеет веские подозрения на счёт того, что его хотят отравить. А я отнёсся к его словам недостаточно серьёзно, полагая, что старик артист мог просто придумать это.

– Зачем же ему было это делать?

– Вот и я о том же теперь думаю. Так что поезжай с остальными сам, всё и посмотришь.

Когда мы прибыли на квартиру народного артиста, все родственники были уже там.

– Слетелись, как мухи на кусок пищи,- подумал я,- небось, теперь гадают, кому что достанется по завещанию.

Как выяснилось, первой его обнаружила сиделка. Она и позвонила брату покойного, который сразу же сообщил о смерти артиста Небалуева товарищу майору. Проведя все необходимые в таких случаях мероприятия, вплоть до снятия абсолютно всех обнаруженных нами отпечатков пальцев, даже явно старых, а так же каких-либо иных улик, хоть как-то намекавших на то, что это было всё-таки преступление. Мы, прихватив с собой тело покойного, отправились в нашу лабораторию изучать его.

Вскрытие проводил не наш патологоанатом, он был всего лишь на подхвате, а сам профессор Васин. Очень уж он хотел знать всю правду о последних мгновениях жизни своего брата. В общем-то, это было не положено. Но наш шеф дал добро, ибо верил в незыблемость авторитета профессора.

– Ничего не понимаю,- сказал последний, после того как закончил вскрытие. – Он, действительно, умер своей смертью.

– А я что вам говорил?- обиделся майор Филькинсон,- стоило ли из-за этого, разводить подобный сыр бор Иван Иванович?

– Простите, а это что такое?- сказал я и, разжав скрюченные артритом два крайних пальца левой руки умершего, вытащил оттуда пуговицу. Явно от женской кофты, потому как она была ядовито розового цвета.

– Это уже и в самом деле интересно,- сказал шеф нашей группы,– передай-ка мне её, Барсик.

Внимательно изучив пуговицу под микроскопом, майор пришёл к выводу, что она скорее всего не оторвана покойным у кого-то, а срезана ножницами.

– Чтобы это могло значить?- спросил Филькинсон у всех присутствующих. Повисло тягостное молчание, длившееся довольно долго. Видно никто не хотел ударить лицом в грязь перед начальством. И тогда, чтобы прервать эту, как мне казалось уже слишком затянувшуюся паузу, я решил выдвинуть своё предположение.

– Товарищ майор, я полагаю, что её специально ему подкинули, чтобы навести нас на ложный след. Мне кажется, это сделал кто-либо из близких.

– Молодец, правильно мыслишь!- сказал Филькинсон и ласково потрепал меня за плечо.

– Иван Иванович,- обратился он уже к профессору,- не знаешь ли, дорогой, было у твоего брата написано завещание или нет?

– Уверен, что нет. Всё и так бы досталось его внучке, как самой близкой его родственнице.

– А сиделке, за её труд, он что не собирался хоть что-нибудь оставить на чёрный день?