Писатели империи мяу

Блин, лучше бы я не делал этого! Так бы присудил от своего имени победу Тимону, потому что заранее знал, что шариковая ручка изобретена раньше, чем гелиевая, да и дело с концом. Оплатил бы ему потом ярл Тиммонс расходы за восстановление усадьбы и за проведённые пиры. Он же король всё-таки, и, ясный пень, не беднее какого-то там грабителя, пусть и с именем.

Они бы и помирились. Я же их знаю. В сущности своей добрые нелюди. Только через-чур уж вспыльчивые.

Короче, как выяснилось, благодаря добытой мной в интернете информации в 1880 году, ещё не существовало не только гелиевых ручек, но даже и шариковых, поэтому выходило то, что обе их справки на право владения липовые. И стало быть, их обоих запросто можно гнать в шею, как подлых узурпаторов. Когда я рассказал им об этом, они едва не попадали в обморок. Во всяком случае побелели так, что мне их даже жалко стало.- Ничего,- говорю,- мальчики, не переживайте, я сам всё улажу. Сказал да и, забрав с собою оба документа, тут же отбыл в неизвестном для них направлении.

Когда я вернулся, они тотчас накинулись на меня с расспросами.- Где был? Что делал?

Тогда, не говоря ни слова, я достал из своего кармана неизвестный им документ, написанный обыкновенным химическим карандашом, и сунул его им в зенки.

– Вот,– говорю,- прочитайте повнимательнее, чтобы не было впредь ненужных вопросов.

– А что это?- поинтересовались на всякий случай они прежде, чем начать чтение.

– Мое право на владение данной усадьбой, датированное аж 1866 годом.

Потом я, правда, сжалился над ними, как-никак не чужие ведь мне и разрешил им выкупить у меня документ. Правда, уже на паях. При этом, клятвенно обязав их, никогда впредь между собой не ссориться.

Так я, подобно жившему некогда сэру Шерлоку Холмсу, благодаря, лишь работе своего ума, сумел разрешить столь щекотливую ситуацию.

28 января 2013 года.

.

Ясон.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГЕНЕРАЛА В ОТСТАВКЕ.

Тараканы не придут.

Не в пример некоторым, не будем называть их имен и фамилий, потому как это в сущности не прилично. Я люблю иногда пройтись пешком по улицам нашего Санкт- Петербурга. Обычно я гуляю в саду имени Бабушкина, что на проспекте Обуховской обороны, так как живу неподалёку. Но в этот раз решил пройтись и на Куракину дачу. Заодно и посмотреть новые коттеджные постройки . Там, говорят, появилось кое-что интересное. Ну, сказано, значит, сделано! Иначе мы, Нероговы, просто не умеем. Зачем же тогда языком трепать, если делом слов подтвердить не можешь.

Пришёл, значит, я на эту самую дачу. Хожу, а заодно и что-либо путное среди новых построек выискиваю. И тут вдруг неожиданно вспоминаю, что где-то здесь, кажись, и построили свои очередные Пенаты мои родственники, известные в кошачьем мире, зажиточные чудики-братья Котовские: Севастьян да Тимон. Дай, думаю, к ним зайду. Давно ведь не видел. Почитай пару лет не меньше. Может к этому времени у них вся дурь уже из мозгов выветрилась. И стали они теперь вполне адекватными парнями. Подумав, решил не предупреждать их по сотовому о своём приходе. А нагрянуть, как это обычно делает незваный гость. Я ведь впопыхах начисто позабыл о поговорке, которая гласит о том, что незваный гость хуже, мол,… . Впрочем, сами знаете кого. Еле нашёл я их пристанище. Целую кучу народа опросил, пока, наконец, добрался до их фешенебельной кутузки. А как ещё назвать строение в два этажа, причём, второй из них явная мансарда, когда вокруг одни небоскребы понатыканы, каждый шести этажей не менее. Не понимаю я их. Чего тогда пыжиться было, коли достойного жилья позволить иметь себе не можешь. Звоню в домофон. Отвечает Севастьян. Он из братьев младший. Кто, мол, там беспокоит его в такую рань? Это без четверти-то полдень. Он, подлец, видать спросонья меня совсем не узнал. Ну, морда, будет тебе за это потом на орехи! Уже, вконец, обозлился я и ору что есть мочи:

– Идиот сивый (Севастьян блондин), живо открывай врата! Любимый двоюродный дядька в гости пожаловал!

– А, это Вы, стало быть, Ясон Валентинович,- даже без тени радости в голосе отвечает это ЧМО,- что же, заходите уж, раз пришли.

Это мне-то, который его ещё сидящим на горшке видел. Нет, не уважает нынешняя молодежь старших. И всё же отказаться от приглашения не решился. Я хоть и бывший военный, но по родственникам своим тоже иногда скучаю.

– Уже иду, поганец!- сказал я и нагло просочился в едва приоткрытую входную дверь.

Севастьян встретил меня лишь где-то далеко в глубине коридора. И сразу, даже не расцеловав, повёл в кухню, чтобы показать, как они живут. Тимон уже ожидал нас. Он ещё с детства значительно более культурный мальчик, чем его брат, и потому не только расцеловал меня в обе щеки, но и сразу налил штрафную. Увидев такие к себе знаки внимания, я искренне прослезился после того, как единым залпом выпил штрафную. Уж чего-чего, а пить я умею! В нашей дивизии только командир мог сравниться со мной по этой части. Впрочем, оно и понятно, ибо лишь самые достойные занимают высокие должности, поэтому я и дослужился при нём, аж, до начальника штаба и ушел в отставку в чине полковника.

– Ну, как живёте?- спрашиваю я ребят,- грехи, по-прежнему, на совесть давят или уже нет?

– А это, кому как, дядя Яся,- отвечает Тимон.- Мне - да, а брату моему, похоже, нет.

– Кто бы сомневался,- говорю я, намекая при этом, не только на одного Севку. И теперь уже сам наливаю себе очередную порцию водки. Только я хотел выпить, а заодно уже и закусить. Вдруг, вижу как Севастьян берёт в свои лапы блюдо с красной икрой, то есть мою будущую закуску, и нагло начинает есть из неё прямо пастью. Выходит всё же обиделся на что-то, скотина, думаю я, а заодно и сам тяну к икре, правда, не лапу, а ложку. Но вместо того, чтобы поделиться, Севастьян и вовсе поворачивается ко мне спиной.

– Блин!- говорю я, теперь уже Тимону,- чего это он совсем оборзел, что ли?

Вижу Тимке явно неудобно за поступок своего брата, и потому он, нехотя идет к буфету, и достает оттуда маленькое блюдечко, но уже с чёрной икрой, затем с недовольным видом передаёт его мне.

Вообще-то, я его понимаю, ведь чёрная икра не чета красной. Она и вкуснее, да и раз в десять дороже.

Конечно, я отказываться не стал и, пока мы пили да говорили о жизни, всю её и умял. Севка в это время тоже из последних сил налегал на красную, так, что Тимону достались от нас обоих лишь крохи. Полагаю, это не порадовало его. Хотя виду, вроде как, не подал. Ну, думаю, пора мне и честь знать. Да и дома мама Валя уже, наверняка, заждалась меня. Выпил я, значит, с братьями на посошок, да и говорю им:

– Все, мальчики, можете больше не беспокоиться, я уже ухожу.

Вижу, что выражение их морд мгновенно меняется с озабоченного на неподдельно радостное.

– Может, ещё посидите?- явно для приличия спрашивает Тимон.

– Да нет, мальчики, уже хватит.

– Ну, как знаете,- говорит теперь Севастьян, и в наглую, чуть не тычком, направляет меня в сторону двери. Пришлось смириться и удалиться. Хозяин, ведь барин. Его воля - закон.

Уже на лестнице слышу, кухня-то у них на втором этаже, как они начинают препираться из-за того, кому из них мыть посуду.

– Чья очередь сегодня?- спрашивает Севастьян.

– Твоя,- говорит Тимон,- я в прошлый раз мыл.

– Когда это? Ведь мы дома не питаемся.

– Когда сам барин Барсик в гости приезжал!

– Но ведь, это было в прошлом году!

– Значит, всё-таки было! Сам ведь признал.

– Ладно, какашка! А впрочем, чего мыть-то? Я свою тарелку да и дядя Яся тоже, аж, на бело вылизали! Подумаешь, водкой пахнет. Ничего, запах потом сам по себе выветрится.

– А ты о тараканах подумал, задница?