Письма бойцов

Именно в эти минуты сыграли ошибки всех командующих, причем все действовали абсолютно логично и правильно, сообразуясь со своей частью общей картины.

Лютьенс решил разделить свои силы. На мостике «Бисмарка» посчитали что ничем не рискуют. Новый линкор на испытаниях в полном грузу показал 30,5 узла хода. Два тяжелых крейсера вполне достаточный эскорт. Угнаться за «Бисмарком» может только «Худ», но это далеко не факт, и при встрече один на один еще вопрос: кому убегать? С другой стороны, два авианосца и два линейных крейсера весьма кусачее соединение. Они спокойно продержатся до подхода подкрепления и сами могут кого-нибудь утопить.

Самое главное — так легче попасться на радары или в окуляры какого-либо патрульного крейсера или случайного бродяги-трампа. Англичан немцы не опасались, и у самих орудия в башнях есть, и рядом Макаров идет «в силах тяжких». Никто и помыслить не мог, что в самый неподходящий момент вмешается банальная случайность.

Немцы с двадцатых годов серьезно работали над силовыми установками на паре высоких параметров. Котлы высокого давления, это сложные системы со своими требованиями к качеству материалов и рабочих сред, это высокие технологии и полная автоматизация, а еще это серьезная экономия топлива и снижение массы силовых установок.

На береговых электростанциях котлотурбинные установки работали отлично, на лайнерах хорошо. С боевыми кораблями оказалось все гораздо интереснее. Ключевой момент, частое изменение режимов хода, реверсы приводили к сбоям в работе котлов, а надежность автоматики оставляла желать лучшего. В результате котлы высокого давления в море жрали больше мазута и регулярно ломались.

А уж на новом корабле в первом боевом походе все косяки и дефекты просто обязаны вылезти в самый дурной момент. Вот и сейчас. За океаном это называют «Закон Мэрфи», немцы люди простые, эпитеты отпускают куда более приземленные.

Капитан первого ранга Отто Линдеманн получив доклад старшего механика немедля распорядился изменить курс и вызвал на мостик адмирала.

— Три котла сразу? — переспросил Лютьенс.

— Так и есть. Еще два надо погасить для регулировки. Сильно дымят.

— Не дожигают топливо, — командующий горько усмехнулся. Дальность плавания архилесова пята Кригсмарине.

— Что скажут в Берлине?

— К черту Берлин, — решительно заявил Линдеманн. — Меня больше волнуют линкоры Форбса и авианосцы.

Корабль держал 18 узлов. Половины котлов для этого хватало, но все понимали, это не вечно. Адмирал согласился с изменением курса, но отказался нарушать радиомолчание не обнаружив противника. Еще одна ошибка? С учетом мощи британских эскадр она спасла жизни сотням немецких моряков.

Сообщение с патрульного самолета запоздало. Из-за секретности, оно шло обычным маршрутом по инстанциям. Рассогласования между армией, авиацией и флотом одна из проблем Третьей Империи. При этом передачу перехватили радисты линкора «Севастополь» и немедля переадресовали эскадре Северного флота. У высшего командования союзников был доступ к кодам друг друга.

В радиорубке «Цесаревича» не тянули кота за хвост. Офицер секретной части правда лег спать полчаса назад, но кому это мешало? Кого это волнует? Десять минут чтоб подскочить от звонка, продрать глаза, набросить китель и макинтош, галопом пронестись по переходам, коридорам и трапам. Еще четверть часа на расшифровку. Командование эскадрой уже в нетерпении приплясывало за спиной секретчика.

— Британский флот идет к острову Суворой. — Прочитал начальник штаба. — Пять линкоров, пять крейсеров, эсминцы. На дистанции 14 миль три авианосца.

— Идём в лоб или обойдём архипелаг с оста? — прозвучал вопрос штабного офицера. Второй вариант сулил большие перспективы.

— И теряем тринадцать часов полным ходом. — Макаров прокручивал в голове варианты сближения. Пока неизвестной величиной оставалось местонахождение немецкой эскадры. И адмиралу совсем не хотелось повторять рисунок майского сражения.

Наблюдатели многомоторного «Кондора» точно определили состав английской эскадры, ее курс и координаты. Единственное, они обнаружили старые линкоры вице-адмирала Тови, а за авианосцы приняли танкеры.

В отличие от своего немецкого коллеги вице-адмирал Макаров к планированию подходил жестко, а к приказам начальства философски при возможности, разумеется. Благодаря умению правильно нарушать, импровизировать по ходу дела он и продвинулся на должность командующего эскадрой флота.

Бригада линкоров еще раз изменила курс. Минут через двенадцать с антенн «Цесаревича» сорвались молнии шифровок флотским кодом. Новые приказы командирам отдельных отрядов. Перестроение смешало стройную боевую сеть русской эскадры. Теперь линкоры шли в авангарде. Авианосная бригада сблизилась с тяжелым разведывательным отрядом «Полтавы», «Воротынский» идет отдельно с эскортом из четырех эсминцев, а крейсерская эскадра Рокасовского потерялась далеко на правом фланге и сильно отставала. Впрочем, ничего из добычи крейсерам на этот раз не попалось. Море пустынно, что уже должно было наводить на определённые размышления. И уж совсем запуталась и потеряла свое место тяжелая крейсерская бригада «тихоокеанцев».

Находясь перед стеной «тумана войны» Макаров распорядился задействовать в качестве разведчиков поисково-спасательные «Пилигримы» с эскадренных авианосцев. Опять совершенно логичное и разумное решение. Эти большие гидропланы в боях и походах использовались мало. На разведку предпочитали отправлять палубных «Рижан», со спасением сбитых над кораблями летчиков справлялись эсминцы, а вылет за недотянувшими до своих палуб людьми на практике оказался весьма рискованным и мало результативным делом. Для таких операций надо чтоб эскадра доминировала и оставалась в районе боя после сражения. Как выяснилось на практике, это фантастика. Впрочем, пилоты гидропланов рисковали, бывало напарывались на вражеские истребители, возвращались с дырами в плоскостях, но вытаскивали из лап Костлявой уже отчаявшихся дождаться подмоги людей с надувных спасательных плотиков.

На практике экипажи «Пилигримов» редко задействовались в разведывательных вылетах, с опознаванием кораблей у них всех дело обстояло посредственно. Лучших штурманов забирали в экипажи штурмовиков и торпедоносцев. Гидропланам доставались парни с маленьким опытом.

В 13–26 одновременно пришли сообщения от патрульного «Острога» и палубного «Пилигрима». Сообщалось о разных соединениях, но в штабе Макарова это не поняли. Наблюдатели несколько намудрили с опознанием.

— Увеличить ход. Полный вперед! — Вадим Степанович повернулся к штурманам за навигационным столиком. — Рассчитайте оптимальный курс на 27 узлов. Державину срочно радио, пусть поднимает ударную волну.

Вернувшись к карте Макаров долго на нее смотрел. Значки вражеских эскадр, сектора возможного перемещения противника, зоны перекрытия авиацией, в целом все складывалось в интересную картину. Чтоб принять правильное решение вице-адмиралу не хватало малого — понять, что не все данные воздушной разведки правильные. Среди его людей тоже никто не сообразил пустить в ход бритву Окама.

Фактически Макаров погнался за сыром в мышеловке, хотя самой мышеловки в реальности не существовало, да и сыр не отличался съедобностью. Все это существовало только в искаженном отражении реальности на штабные планы.