Пламенная для дракона
Шрифт:
— Ничего страшного, — щедро отмахнулся Диаль, — со мной все равно останется моя честь.
Виллем прищурился:
— Как же мне этого не хватало! Гордый Шадар. Примерно то же самое ты мне говорил, когда я уводил твоих муз.
Советник блекло усмехнулся:
— Да, и в отличие от этих муз, я честь сохранил. И мне начинает казаться, что ты затеял завоевание трона, только, чтобы заставить меня держать твою мантию.
— А мне начинает казаться, что ты прав, — в тон поддел Виллем, взяв из вазочки еще несколько орехов. И заслужил острый взгляд от собеседника.
— На твоем месте,
Принц хмыкнул, но за миндалем потянулся снова:
— Если не рисковать, к чему жить и стремиться?
— Ты готов умереть за горсть орехов?
— А ты их сначала попробуй, — любезно протянул ему вазу Виллем.
Диаль со вздохом вернулся в кресло:
— Раз уж теперь от твоей жизни зависит мой брак, я предпочел бы, чтобы ты меньше рисковал и стремился. Когда Иррис узнает, что передача трона состоится через неделю, он будет искать способ тебя убить.
Виллем не впечатлился:
— Он не переставал его искать с самого моего рождения. И пару раз едва не преуспел.
— Кто из вас убил Марселуса?
— Я вообще не вспоминал об этом старом осле, пока меня сегодня не вытащил из постели гонец короля, и то в первую минуту меня больше собственные кальсоны волновали, — признался принц, машинально касаясь пальцами виска, будто его еще терзала головная боль. — Мои приближенные в окружении Ирриса доложили, что этот сумасшедший заставил всех советников подписать бумагу, по которой их казнят, если меня коронуют, с тех пор я просто махнул на них рукой. Брат сам решил вычистить мне Совет. Очень любезно, мои руки останутся чисты. Кстати, о советниках… Почему ты не позаботился о том, чтобы Шалле объявил тебя своим приемником?
— Он отдаст место в Совете только дворянину, который женится на его дочери.
— Ах да! Это же его единственный козырь, чтобы отдать ее замуж.
Диаль вдруг задумался, отворачиваясь. У Виллема появился шанс избавиться от Совета руками принца, который попадет в опалу. Нападение Ирриса на советников взорвет королевский двор, и аристократы потребуют крови. И так бастард избавится от неудобного брата, даже не дожидаясь, когда тот возьмется за него. Желание Ирриса контролировать всех, держа за горло, сыграет с ним очень злую шутку. Как и с теми, кто поддался.
— Отстрани Шалле прямо сейчас, — попросил Диаль. — И оставь ему его состояние. Даже, наоборот, пожалуй что-нибудь за заслуги.
— И зачем мне это делать? Предположим, отстранить его и отдать тебе кресло я могу. Но зачем мне все остальное?
— Потому что он одинокий старик с больной дочерью и обширными связями. Твою с ним войну не поймут. И одного советника уже убили, двор полнится слухами. Так ты отведешь от себя все подозрения. И покажешь свою щедрость.
— Не хочу показывать ему свою щедрость, — поморщился Виллем. — Он бесполезен.
— Так подари ему что-нибудь такое же бесполезное.
— Ох, я подарил бы ему Марселуса, но его убили, — с притворно расстроенным видом промолвил принц.
Диаль против воли хмыкнул. Старые советники действительно были чуть более полезны, чем мебель. Нирран, как и двор, жил по устоявшимся правилам
и привычкам, король Альмис давно не предпринимал никаких новаторских решений и введений, поэтому все наслаждались вполне благостным застоем. Возможно, идея Виллема сменить Совет, не так плоха, его стоило оживить, но полностью менять режим не следовало. Кроме того, все зависело и от выбора нового состава.— Кстати, как его убили?
Виллем отставил на столик опустевший бокал, закинул в рот еще несколько орехов и поднялся.
— Пойдем, узнаем, — предложил принц, поправляя кафтан.
Забрав дворцовую стражу, Виллем приказал подать лошадей. Телепортация, конечно, доставит их до особняка быстрее, но свита — это статус. И страховка, что на том конце телепорта не ждет Иррис. Взбираясь в седло, Диаль раздумывал, какова вероятность, что Иррис уже отправил убийц в дом Шадар. Возможно, это очень удачно, что Киан решил отсидеться в особняке.
— Ты следишь за Иррисом? — поставив полог тишины Диаль и повернулся к Виллему, прямо сидящему в седле. Их лошади шли наравне, что показывало особое расположение наследника советнику.
— Да, моя королева, — улыбнулся принц, дразня его. — Уверяю тебя, я знаю о каждом шаге моего дражайшего брата. И о каждой мысли.
— Смотрю, шум бала еще не выветрился из твоей головы. Коньяк не пошел тебе не пользу, — охладил его веселость Диаль. — Но, положим, о каждой его мысли я тоже знаю, без всякой слежки. Вся голова забита вином, распутством и властью.
— Как и у всех нас, — отозвался бастард. — Сейчас он в своих покоях и еще не просыпался. Я приглашал его на бал, но, разумеется, предложение он проигнорировал, и устроил свой маленький праздник. Конечно, все благородные леди были в моем распоряжении, и ему пришлось довольствоваться шлюхами. Но не думаю, что он почувствует разницу. Не уверен, что сам бы ее почувствовал.
Диаль скучающе отвернулся. Они уже пересекли Королевскую площадь и ехали сейчас по широкой мощеной улице к Сиреневой аллее, где находился особняк Марселуса, окруженный кленами и цветами. И где ждали сейчас Ищейки короля. Впереди ехали четверо всадников, расчищая дорогу перед принцем.
Мимо медленно проплывали цветные ряды домов, в окнах отражалось яркое солнце. В Нирране редко портилась погода, и ненадолго, магия защищала и от засухи, и от влажности. Затяжные дожди приходили только осенью, как предвестники короткой и промозглой зимы.
— Кто еще знает о решении Альмиса? — отвлекся от созерцания архитектуры советник.
— Пока ты занимал его, я предупредил Дане и Шалле, чтобы держали свои рты закрытыми.
— И ты думаешь, они не побегут докладывать Иррису?
— Нет, не думаю. На этот случай я отправил с ними свою охрану.
— Предусмотрительно, — кивнул Шадар.
Виллем ответил ироничным взглядом:
— Мы давно не общались, Диаль, но поверь, я знаю, что делаю.
— Тогда зачем тебе первый советник? Зачем тебе вообще Совет?
— Для большего эффекта, конечно. Я хочу, чтобы мои слова повторяли в каждом углу стола.
— Стол для заседаний — овальный, балбес. И исходя из твоей логики, я не лучшая кандидатура. Сложно найти вопрос, по которому у нас будет единое мнение.