Планета

– Разврат это! Он же - распутник!

– Ну, надо ж, как-то девушке жить.

– Пускай идёт на завод, на фабрику! Работает пусть! Не поверю, что в Астрахани нельзя найти работу!

– Она "работает".
– Как?
– Чем!

– Фу, ты, Борисов неисправим! Борн, что ты там копаешься? Это не твоя машина!

– А он её хочет "прихватизировать".

– Борисов, а кто "Микру" в гараже пригрел. Молчишь?
– сказал наступательно. Николаич, что-то стал лепетать.
– Борисов, оправдываешься, значит виноват!

– Борн, ты хоть покричи. Может этот Ардальон где-то ходит, - Эльза попросила, как приказала.

Пришлось кричать. Тишина в ответ. Зося в это время нашла в багажнике пять чемоданов-тележек и пакет с едой. Эльза запретила их трогать, а потом переключилась на меня:

– Борн, какой ты жадный! Дом есть! Флигель есть! И ещё машину хочет украсть! Каким лекарством тут воняет?

От греха подальше, спрятался в джипе. Из бардачка достал дамскую сумочку и руководство по эксплуатации транспортного средства, стал его листать, млея от радости по поводу найденной машины.

Ардальона не дозвался, зато туман стал редеть, посветлело. И тут раздался тройной женский вопль, заставивший и меня выскочить из джипа.

– Что за дела?..

Увиденное зрелище, ошеломило. Вместо дороги до хутора Видного была уютная узкая бухта с песочным пляжем, и свежо-морской воздух. До этого пляжного места было всего метров пятьдесят, а дальше вода до горизонта. Над заливом уже было сияющее небо, лёгкий ветерок, спешно разгонял исчезающий туман. Слева, вместо привычного подъёма с дорогой до Котельниково, двух мелких прудов, левад брошенных дач и памятника аля 'Вьюноша в будёновке, с флагом и конём', были невысокие холмы, густо заросшие лесом.

– М-да, Ясная станет морским портом и курортной зоной! Та что ж они так плачут?

– Борн, ты возьмёшь нас к себе?
– осведомился хмурый Борисов, а ляльки ревели белугами белыми, спелыми.

– Куда я денусь, - ответил, и тут же, за моей спиной, раздался гудок поезда. Развернулся и увидел медленно ползущий вполне современный товарно-сборный поезд. Он двигался где-то в километре от нас.

Николаич, достав из "ЗиРа" бинокль, стал комментировать:

– Локомотив "десятка", почтовый вагон, спецвагон, шесть крытых, четыре с лесом, четыре с углём, две цистерны и две платформы с техникой. Борн, поехали отсюда!

Борисов оставался в хмуро-озадаченным состоянии, да и наших барышень пришлось минут пять успокаивать и запихивать в машину. И мы уехали...

Лейтенант внутренних войск Вениамин Чесноков, комсомолец, мастер спорта по боксу выполнял своё первое самостоятельное поручение. Он должен был вместе с "дедушками" - сержантом Рублёвым, ефрейтором Пивоваровым, рядовыми Фокиным, Сушковым и "духом" Холодовым - доставить партию зэка из Ростовской тюрьмы N 2 на станцию Ясная. Там должна была состояться передача конвоируемых для их перевозки на автозаке в зону N 24 в хутор Сухой. Зэков было тринадцать человек, и вели они себя всю дорогу очень тихо. А вот "деды" наглели. В Батайске "раздавили" бутылку самогонки, стали орать свои "дембельские" песни. Пивоваров, уже ночью, загонял бедного Холодова так, что тот к утру на ходу засыпал. Чесноков, хотя и был старше "дедов" всего на два года, повёл себя по отношению к ним очень жёстко. Каждый получил тумаков таких, что мама не горюй. Получил и сержант Рублёв, звероватый крепыш, которого с начала его службы, боялись трогать даже кэмээсы по боксу, служившие в роте.

– Я этого, Веню, урою как назад поедем!
– кипятился Рублёв, куря с Пивоваровым в тамбуре. Но тот советовал не связываться с летёхой:

– Леха, не вздумай, он же нас застукал. А если он с Ясной позвонит в часть и заложит особисту.

– Обидно - да-а!
– Рублёв, понимал дружка, но ему было обидно.
– Меня ж никто не трогал, помнишь начкара Мазниченко? Я ж, Мазню, обламывал, да ещё как! А этот?!..

– Да, красиво он нас сделал, я даже не ожидал от него, - подвёл черту кореш.

После сержанта позвали к лейтенанту, а ефрейтор пошёл прессовать "духа". Профилактически.

– Садись, сержант. Ты, как я понял, хочешь домой через дисбат поехать?
– спросил Рублёва лейтенант, когда тот зашёл в узкое, как пенал, купе начкара.
– Я могу это тебе организовать. По знакомству, через особый отдел. Сержант, хрил древесный...
– Веня перешёл на такой командно-народный, что Рублёв даже дышать забыл...

'Да, красиво он меня сделал!' - сокрушался сержант в коридоре, куда его начкар выставил, а потом так рьяно взялся за службу, что "деды" летали, как "молодые".

Веня в это время стал готовить документы на передачу зэков, личные дела для "кума" зоны отложил в сторонку, а сам стал заполнять форму N 6. Он обдумывал: писать или нет о пьянке старослужащих и неуставных отношениях к рядовому Холодову, который был одногодком Вени, а его прессовали все, кому не лень, даже с его призыва.

'Нет, не буду, я же ещё крайним и окажусь. А ещё припишут, чего не было, и особист, капитан Ребанько, тогда возьмётся за меня всерьёз'.

Три дня назад, в ходе приватного разговора, особист "попросил", как говорили солдаты "стучать" на сослуживцев.

– Сам ты дятел, Ребанько!
– вслух сказал Веня и тут же испугался своих слов. Испуг усилила темнота, ударившая по глазам.
– Что за?!

Поезд стал резко тормозить. Веню, вдавило в стенку, в купе потемнело, а за стеклом лейтенант увидал туман. Поезд ещё не остановился, а Веня был уже в общем коридоре спецвагона.

– Что вы как бараны в окна вылупились, смотреть за зэка! Рублёв, ко мне!
– рявкнул, сержант бегом бросился к начкару.
– Осмотрись и доложишь, тебе три минуты, время пошло!

Рублёв бросился выполнять приказ. Веня из кобуры вытащил пистолет и дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель, сунул обратно. 'Бережёного, бог бережёт'. Видевший всё это Холодов, побледнел.

– Не очкуй, Гена. Прорвёмся!
– ругнулся Чесноков, Холодова это не вдохновило.

Веня обошёл его, прошагал в тамбур, открыл дверь вагона. Поезд стоял в странном тумане, у земли 'кисель', а сверху солнце пытается проникнуть. Прибежал Рублёв, с докладом:

– Тащ лейтенант, разрешите доложить?
– лейтенант разрешительно кивнул. - Тащ лейтенант, нашим по глазам проехалась чернота, зэка дрыхли, но уже просыпаются; у двоих идёт из носа кровь. И они просят "хозяйского" чая!

– Будет им кофей в постель. Позже.

Топот, из сумрака выскочил человек. Помощник машиниста. Лейтенант и сержант даже не успели напугаться, а на них хлынул поток информации. В общем Вене пришлось спрашивать и переспрашивать, тараторящего как пулемёт, Федю Донскова о текущем вопросе:

– Куды бечь, тащ лейтенант? ...связи со станцией Ясная нету, с Торговой тоже нету. И у нас полчаса до следующего за нами скорого "Адлер - Пермь", - Федя шмыгнул носом, - А?.. Сколько до Ясной? Да рукой подать, совсем мало осталось.