Пластмассовый космонавт
Шрифт:
Примерка заняла гораздо больше времени, чем Павел рассчитывал. Старичок-портной в старомодных круглых очках и в жилетке по моде времён НЭПа час с четвертью крутился вокруг него, интересуясь не жмёт ли ему там, комфортно ли здесь. Зато костюмчик сидел на атлетичной фигуре заказчика, как влитой. Пошит он был по моде, принятой среди чиновников высшего уровня, то есть, предполагалось, что в таком костюме номенклатурный работник высшего уровня должен выглядеть неброско, но внушительно и даже в некотором смысле элегантно. Павел провёл ладонью у себя на груди – словно нежнейшая бархатистая девичья кожа! Люксовая добротная итальянская ткань! Хотя на шлейке пиджака указано, что ткань изготовлена на Ивановской фабрике, а костюм пошит на «Большевичке».
Вика, которая обожала красивую одежду и хорошо в ней разбиралась, тоже осталась довольна и даже
– Вот теперь ты настоящий Павел Беркут!
Вика всегда настаивала, чтобы муж был рядом с ней при полном параде – при всех орденах и почётных знаках. Сам же Павел этого не любил. Стеснялся своего солидного «иконостаса». Не то, чтобы стыдился, тут было другое. На фронте, особенно в самые тяжёлые годы, цена золотой звезды была совсем другой. Массово награждать-то стали лишь к 1943 году, когда в войне наметился перелом. К этому времени на одного аса-героя приходилось по два три состава полностью выбитому немцами авиационному полку ВВС РККА образца 1941-42 годов, чьим лётчикам пришлось спасать страну и выигрывать время для «зелёных» курсантов лётных училищ, обучающихся азам воздушного боя в глубоком тылу. Останки же неизвестных героев в ошмётках кабин «ишачков» и «чаек» были разбросаны от Бреста до Москвы, от Сталинграда и Эльбруса до Курска и Севастополя. Солнце успело выбелить их черепа и кости, омыть дождями и снегом. И все они несравнимо больше него достойны золотой звезды, тем более, что большинство пилотов 1941 года о наградах даже не задумывались, ведь шансов пережить десять боевых вылетов у них было очень мало… Вот начальник Беркута по отряду космонавтов, генерал Камчатов – свои ордена получил на фронте, и каждый омыт его кровью. Накануне рождества 1943 года Камчатов вылетел на прикрытие наших штурмовиков под Ленинградом и был атакован группой «мессеров» и «фоккеров». На задания, в ту пору ещё только капитан, Камчатов летал, не отвинчивая орденов. Когда по нему полоснула очередь, то она просто «вбила» металл наград в тело. Потом хирург выравнивал лётчику сломанные рёбра, выковыривал обломки костей, извлекал из мышц металлические части орденов. Камчатов сквозь боль слышал, как осколки его «Красной звезды», «Красного знамени», ордена Ленина со звоном падают в эмалированный таз… После таких историй собственные достижения выглядели скромно. Поэтому даже на 23 февраля, 9 мая и в День ВВС Беркут обычно ограничивался скромной орденской планкой, он ведь не «настоящий» фронтовик в полном смысле этого слова. И свою золотую звезду надевал через раз, лишь когда ситуация этого требовала…
Пока обнову упаковывали, а Вика оформляла полученный заказ, Павел вышел перекурить вместе со старым портным. Вообще-то при ателье имелась специальная гостевая с удобными диванами и внимательным обслуживанием, только в отличие от тщеславной супруги, Беркут не слишком любил все эти «вип-привилегии», предпочитая при случае запросто поговорить с понравившимся человеком – не важно генерал он или простой закройщик.
Вначале старик жаловался на свои больные лёгкие и вдавался в излишние подробности, хотя и подчёркивал, что это не мешает ему в работе. Кожа на лице у него действительно была плохая – жёлтая, морщинистая в пигментных пятнах, похожая на древний пергамент; узловатые пальцы рук были коричневыми от табака; вместо передних зубов торчали гнилые пеньки.
– А ведь я шил костюм вашему коллеге – самому Гагарину! – вдруг сообщил он с таким видом, словно это было главным событием в его длинной жизни. – Шить на Юрия Алексеевича было для меня большой честью и работалось мне очень легко, ведь у Юрочки была такая же отличная фигура, как и у вас. Это было за полторы недели до его гибели. Боже, какое горе, какое горе для нас всех! – горестно запричитал старик. И вдруг со значительностью на лице добавил: – И, по-моему, он уже предчувствовал что-то. Во всяком случае у меня создалось такое впечатление.
Казалось старик оценивает, какой эффект произвели на собеседника его слова. Павел курил сигарету, вежливо кивал, но ничего не сказал. И закройщик решил, что нужно объяснить подробнее:
– Юра, Юрий Алексеевич ведь был очень внимательным человеком, хотя таких, как я – мимолётных знакомых, у него были многие тысячи. И всё-таки казалось он помнит всё! Даже такую в сущности для него мелочь, как то, что у моей трёхлетней внучки Поленьки
через две недели день рождения. Представьте моё удивление и волнение, когда сам Гагарин (!) вдруг говорит мне: «Михал Михалыч! Вот что, хоть это и не принято – поздравлять заранее, но всё же мне хочется передать для милой малышки какой-нибудь сувенир на память в честь её третьего дня рождения». Потом он поискал у себя в карманах, снял со связки ключей вот это брелок и протягивает мне – старик с благоговением, словно драгоценную реликвию, продемонстрировал Беркуту изящную безделушку в виде фирменного значка французской автомобильной марки «Матра».…Когда через полчаса помирившиеся супруги наконец вышли на улицу с упакованным костюмом, дождь уже закончился и выглянуло солнце. Дышалось очень легко. Павел взял жену под руку и повёл к машине. И вдруг снова краем глаза заметил отделившуюся от стены примечательную девицу в мужской шляпе с болтающимся на шее фотоаппаратом. Загадочная преследовательница терпеливо ожидала их появления! Это уже слишком! Да что ей нужно?!
Беркуту показалось, что незнакомка хотела бы подойти к нему, но в присутствии жены не решается.
Супруга тоже её засекла и язвительно вставила ему шпильку по этому поводу:
– Похоже, все женщины Союза – соплячки, девушки и старушки, – в тебя влюблены.
– Вряд ли я во вкусе таких девчонок, ведь я не так смазлив, как «Делончик». Я хочу сказать, что мне далеко до Алена Делона, от которого нынешние барышни все сплошь без ума. К тому же я ей в отцы гожусь.
– Ну не скромничайте, товарищ Беркут! – язвительно усмехнулась Вероника. – Тем более, что мне глупо беспокоиться по этому поводу, ведь для них ты недостижимый идеал. Такова участь вашего брата космонавта: пропаганда сделал из вас плакатных героев. Каждая женщина должна вас любить, не помышляя об измене жениху или мужу.
– Ты это серьёзно?
– Абсолютно! – с обворожительным смехом подтвердила жена, и надменно, словно на насекомое, взглянула через плечо на объект обсуждения. – Для всех них ты полубог. Большинство даже не сможет представить тебя в трусах и майке, напивающимся или вылезающим из постели с женщиной, и уж тем более стоящим перед какой-нибудь бабой на четвереньках и старательно вылизывающим её п…
– Ты цинична.
– Просто я умна, и давно вижу жизнь без розовых очков, – со спокойным чувством превосходства пояснила Вика. – Потому и не ревную тебя к каждой встречной бабе. Тебе по рангу полагается такая жена, как я. А такие, как я – на дороге не валяются. Это таких дурочек – вокруг тысячи.
Павла покоробил надменно-самоуверенный тон жены, и будто желая доказать ей обратное, он обернулся к незнакомке:
– Послушайте, барышня, если вы что-то хотите спросить, то я вас внимательно слушаю.
Странная особа замерла, как копанная на опасливом расстоянии. Стоит и молчит, только пожирает мужчину своей мечты влюблёнными глазами и при этом опасливо косится на его жену. Видать совсем оробела, увидев вживую так близко кумира. Вероятно, ей казалось, что «советский Ален Делон» перед нею сошёл прямо с журнальных фотографий: мужественное лицо, одет с иголочки, с безупречными манерами. Такой с ходу покоряет женские сердца, и не только внешностью и звёздным ореолом, ведь он умеет быть таким приветливым и мягким. И лишь присутствие рядом с кумиром шикарной блондинки вероятно не позволило настойчивой поклоннице открыть рот.
Так и не добившись от чудачки ни слова, Павел взглянул на торжествующую Вику. «Ну, что я тебе говорила!» – было написано у неё на лице.
Супруги сели в машину, он завёл мотор, Вика с насмешливой снисходительностью наблюдала, как муж бросает озадаченные взгляды на странную девицу, потом с ледяной улыбкой предупредила:
– Но учти: попробуешь закрутить интрижку с такой вот молоденькой сучкой, возьму кухонный нож и оттяпаю тебе всю твою «музыку» под самый корешок. Ты меня знаешь. У моего папы присказка была: «Жестокие меры рождают большое уважение».
– Считай, что я очень испугался, – едва заметно усмехнулся Беркут.
– Не обижайся, это я так, – для общей информации, – примирительно сказала жена. – Я ведь знаю, что ты примерный муж. Помнишь, как ты ответил тому шведскому прощелыге-журналисту, который пытался на пресс-конференции в Стокгольме вызвать тебя на провокацию своим вопросом: «Вот мол вы товарищ Беркут наверняка очень нравитесь миллионам советских женщин, как мужчина. Чувствуете ли вы себя настоящим «красным» секс-символом?». А ты ему в ответ: «В СССР секса нет. А есть культ крепкой семьи, любовь и чувство долга». На следующий день чуть ли не все крупнейшие газеты мира опубликовали твои слова на своих первых полосах.