Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2019

Летняя вариация

В полдень я уже приходили вернулсяв сумерках – к деве-реке послушать беседу,плеск беседы, болтовню струй.Жалко, ты меня не слышишь.Не журчишь, говоришь, в себе – о себе,между собой:быть девой – просто покой в стремительном течении.Любить – это просто непостижимое,чему не научишься.В полдень – молчание.Затемно – невнятная болтовня, танцующаячуть слышнов затенённой долине.

Не забудь покормить

Заглавная буква выяснится в конце,когда проскочат фабрики и бараки.Любимая живёт во мраке,по адресу, не написанному на лице.Первый Шибаевский! Выглядываешь с угла.Нам ли завёртывать с местными в «керосинку»?Нет же, будем в обнимку,о пьющая слёзы поэта, текущие со стекла.Ешь солнечное жаркое любовей Горовых.Просиявает Осирис в нас у ворот Егоровых.

Красный боец

тёмные домы победы – в боковом освещениипрофиль-треугольниквперёд вперёду него глаза узкие или наши?пространство огня свобождает молитвами громких ЗАЧЕМсетевые сифилисы и шпионажии придут к победе – ического трудапо мостовой головреволюционеры не занимались никогда ничемкроме здравых горячих угловчто есть солдат? профиль на стене:фреска, написанная охрой

Стихи благопреклонные

i

Скажу: «Я люблю тебя». И сам испугаюсь.Коснулся будущего, словно оное есть.Своенравно решаю, ум свой совлекаю.Что же погонит испуг и нас освободитк возвращённой радости, ещё не поспевшейи вниз не опадавшей, к премудрой радостилета красного?..

ii

Спокойствие любящих обращено словомсогласия своего к любви, к лицу ея.Улыбкою, на двоих одной, – к сердцу ея.Приемлем. И в Божием круге согласны быть,радоваться, любове, с тобою,искусобрачными.

Тверженное

освящён наказан узбекбатюшкой сильным наказан узбекосвящён наказан калмыкзлою лошадью наказан калмыкпесню воспевает казакпокаянием просвещается казакпокаяние блистает – клад золотойа восходят голоса от воды разлитоймавок не боится казакс кашей делает привал казаксвободи от действ, – твердили устакогда чёрный котёл варить устал

Происшествие в Монголии

некий вёл женщин по улице – кудавойдут ему в голову тихие именане торопись, тараторкасмотривот весна дымитозеленение: ужасное русское словоего невозможно договорить до концавёл женщина был на нём мундирили халатне помню: вторжение речив светящуюся стереометрию

«Там – начертан орёл…»

Там – начертан орёл.Смотрит треугольник.Теплов комнате ста свёрл.Лошадь из помхильни квыходу – тело.На набережной твоей рекигреет конь-когонь.Говори! НекийОн.

Голос доносится из ограды

Моей маме

Мы ходили смотреть время,мы крошили пред его норою пшеничный хлеб,прикармливали, как крысу.Всё бесполезно. Нашим глазамоткрывались воины, делившие добычу,птицы, клевавшие поцелуй. Премудрость танцует с ангелами, о суде радуются жнецы.Синие люди стояли свечками на столах,и другие летали. Мiр дрожал,падающие птицы видели пасти камней.И вот, реки растекаются во весь свет,великие реки равнин.Мы ходили на красный берег стирать одежду. Премудрость танцует с ангелами, о суде радуются жнецы.

Двадцатое марта

Яркий свет солнечный лица осиял,лица девушек, склонившихся над листами бумагиза длинным столомв комнате девятого этажа старого уродливого дома.И не было ничего, ничего такого,что мог бы назвать своим Я, центром вселенноймоих интересов и прав.Только солнце,солнце напоминало мне обо мне, тревожаслишком ранним весенним жаром.

Вяжись лычко

стихи разновременныев газетах близкородственныхмочальные, ременныегужи для нетождественныха, впрочем, дюже сходственныхвпрягающихся сослепулягающихся заднимивязал бы лыка, если быдиралось сотнями

Песни грибоеда Пролог

сэнвонно зонкиревна сиална ю шыисничи шьёт ружьём повсюдугрибы образовали грудуиз сигаретою поёт Назонздесь не куросуровы днипослушайони растут землёй ламая дзмужинесмыслены иу бажиианнавица азсидоубака рэльальши авё

песнь

альмэ альян царуэ местэкдеитпоё попое-павладабраталин и уто зекалозабоехбычи весокрыца льстоловоче ушатан жновдали дне лиланесён олидозженирвило элюак имёу итоавевехсом а о эольян ольмец merltmorlding

Элегия

Кочевник не купил ничего, а заплатил хорошие деньги,металлические деньги на красном шнуре,не взял себе ни вещей, ни новых желаний.И едет.В конце эпохи остаётся всячина: озёрная соль,вкус верблюжьего молока. В степиничего невозможно скопить, и об этом не размышляют.Бесполезен ум, разместившийся в циферблате часов.

Шуточник

Писатель Джнин садится за работуписать пролегомены культа боду.Быть может, он взлетит,увидит свет над ульем Петрограда,какая надобна ему награда,и от судьбы какой ещё кредит?Счастливый сон нарушит разве кто-то,прыгучий как подбрюшье анекдота,уставит свой глазок.«Вотще жевал ты вечности вощину,не суйся, Джнин, в чужую боговщину».И вздёрнет носик-помазок.Оставим Джнина, примемся за Джненко.Сегодня его любит уроженкашироколиственных широт.Пожалуй, позабудешь о страничке,когда мелькнёт случайно в электричкекрасивый рот.Страница требует своей словесной платы.«Поэт что Аквилон» – твердят апофегматы.Пристроченный к бумаге ветр.Озёра в скалах, беглеца под елью,предпостный бал и Фомину неделючередованьем охраняет метр.

Предположение

Почему мне так хочется твоей любви?Чтобы ты сидела в купе и читала,например, Горация в английском переводе,так проще. А я принёс бы тебе поесть.Или размышляли, что любовь нам вовсе ни к чему.Прекрасная тема для влюблённых,идущих не спеша где-нибудь по Сивцеву Вражку.Можно попробовать и не двигаться,просто вбирать друг друга глазами, когда четыре ладонисогревают спины, щёки и животы.Твоей любви – чтобы исследоватьсвою способность не вспоминать. Есть и много других причин.Мы смогли бы их все перебрать, разглядеть,пока они ещё не утратили формы, выпуклостей, углублений —от ветра.