Н.К. Наше поколение росло под крылом полузапретного «Серебряного века», «литературы в отсутствии», как сказала Марина Кудимова. Что для тебя значит этот период в целом? И было ли когда его переосмысление? Менялось ли отношение к его отдельным персонажам или ко всей этой литературной эпохе? Если да, то когда и почему. Если нет, то тоже почему?
О.Н. – «Серебряный век» – век обольщений и наитий, мистификаций и откровений, игры и молитвы. Это – восторг от ощущения «бездны на краю» и заглядывания в эту бездну. В конце концов, эта бездна разверзлась и, по слову Ницше, сама заглянула каждому в глаза.
Конечно, я жила атмосферой и эстетикой этого века и в отрочестве, и в юности, когда посреди зрелой советской власти был так велик соблазн бегства в его мистические вихри и декадентские странности. Потом, проанализировав его духовные основания, я стала относиться к нему более сдержанно, хотя поэзию по-прежнему люблю: Блок, Гумилев, Мандельштам, Георгий Иванов, Ходасевич, Пастернак, Ахматова, Цветаева – как без них?
Н.К. Что для тебя главное в профессии писателя? И без чего «нет поэта»?
О.Н. – Три главные вещи: прирожденный талант, воля к писательству и судьба. Могу еще так пояснить: душа (Психея) должна подружиться, войти в унисон с талантом и призванием (Музой), чтобы они взаимно не противоречили, а, напротив, поддерживали друг друга. Когда ослабевает душа в жизненных мытарствах, на помощь ей приходит преобразительница жизни – Муза. Когда Муза выдыхается, душа вдыхает в нее свои жизненные силы. Как-то так. Этот путь их совместного странствия определяет судьбу.
А если они находятся в раздрыге, если Психея паразитирует на Музе (это бывает когда человек делает из своего таланта средство для достижения чего-то другого, пьедестал для своего «эго»), или когда Муза начинает тратить Психею исключительно на себя, требуя от нее идолопоклонского служения себе, ущемляя ее свободу и пуская в свою «топку» (это когда все душевные силы, отпущенные
на решение разнообразных бытийных задач, тратятся исключительно на обслуживание своего обожествляемого литературного дара, принося ему в жертву жизнь), то и судьба начинает противиться этому. Очень часто, к сожалению, встречалась с таким явлением, как «несостоявшийся поэт»: то есть, человек, наделанный талантом, но не сумевший им распорядиться: либо растративший его на ерунду, либо иссушивший и умертвивший своим идолопоклонством.
Н.К. Многое ли можно простить человеку за «талант»? Скажем, некоторые действительно талантливые люди – неуживчивы, обидчивы, амбициозны, не толерантны, склонны «говорить правду-матку», как они ее понимают. Распространяется ли в этом случае твое отношение к человеку на отношение к его творчеству?
О.Н. – Все-таки это разные вещи. Дурной характер или скверная репутация талантливого человека может вызывать у меня негативные чувства, вплоть до брезгливости, но не мешает мне любить то, что он делает талантливо. Это еще одно подтверждение того, что человек не является источником собственного таланта, а талант не принадлежит исключительно его носителю. Мне, например, отвратителен Блок 17-ого года, когда он выхлопотал себе место службы в ЧК Временного Правительства и со сладострастием наблюдал и комментировал допросы, на которые ходил порой и добровольно, без служебной надобности. Но как поэта я его, тем не менее, очень люблю. И все же талант не является индульгенцией, искупающей свинство, распутство и подлость.
Н.К. Недавно одна дама рассказала мне о «фестивале православной поэзии». Как поэт православного мироощущения, как матушка, жена священника, скажи, нужны ли такие специальные фестивали? И не сужает ли «тематическое прочтение» эту проблему сущностно?
О.Н. – Я понимаю, что тут имеется в виду под «православной темой», но я бы поостереглась квалифицировать поэзию по этому принципу. Русская поэзия, классика, по преимуществу, – православная по своему духу, даже если в стихах не упоминаются ни евангельские события, ни атрибуты церковности. Здесь самое ценное – то, что возвышает и преображает душу, изымает ее из детерминизма «мира сего» и «века сего» и приближает к Творцу, который и Сам – Поэт (по-гречески «творец» – «поэтос» или «пиитос»). В Символе Веры так по-гречески и написано: «Верую в Бога Отца Вседержителя, Поэта неба и земли». Все-таки, «Дух животворит», а плоть (это всё в данном случае – приметы церковного обихода – О.Н.) не пользует нимало».
Н.К. Сегодня многие пытаются вычеркнуть весь «советский период» из отечественной поэзии, или сильно уменьшить его значение, приписывая ему все грехи разом – от обычного конформизма до «служения дьяволу». Что ты думаешь по этому поводу? Каких поэтов этого периода ты ни за что не отдашь «вычеркивателям»?
О.Н. – Честно говоря, не люблю такой идеологический и прагматический подход к поэзии. «Советский период» – это все-таки и Маяковский, и Есенин, и Пастернак, и Мандельштам, и Хармс, и Заболоцкий, и Ахматова. Да и Бродский. И далее – множество замечательных поэтов, всех и не перечислить: Ярослав Смеляков, Семен Кирсанов, Борис Слуцкий, Давид Самойлов, Юрий Левитанский, Александр Межиров, Юрий Кузнецов, Борис Чичибабин, Евгений Рейн, Александр Кушнер, Олег Чухонцев и т. д. (перечень можно продолжать и продолжать). Никого не хочу вычеркивать. Просто жалею, что многое из этого осталось не прочитанным в нынешнем веке из-за «партийных» предрассудков. По сути, это большевистский подход к культуре и к поэзии, в частности: тогда тоже партийно-пролетарским сознанием отвергалась вся предшествующая культура как «буржуазная». Мне непонятно и обидно, когда читатели поэзии начинают требовать и искать чего-то «нового» в то время, как они не знают, даже и не пробовали «старого». А ведь в этом как бы «старом» есть очень много той новизны, которую еще неизвестно, откроют ли заново молодые поэты и читатели. Во всяком случае, «дыр бул щир убе-щур скум вы со бур л эз», более чем столетней давности, пока никто не переплюнул.
Н.К. И в заключение – коротенький литературный «блиц»:
Пушкин или Лермонтов?Толстой или Достоевский?Тютчев или Фет?Блок или Гумилев?Ахматова или Цветаева?
О.Н. – О, нет, невозможно выбирать! Мне тут нужны все, вся полнота русской литературы: и Державин, и Баратынский, и Некрасов, и Гоголь, и Чехов, и Лесков, и Гончаров, и Мельников-Печерский, и все-все-все… В принципе, русская литература уже дает то содержание, которым можно жить.
Этим можно жить и выжить,вырасти из ничегои по сердцу имя вышить —Имя Бога Своего.
Примечание:
Надежда Васильевна Кондакова – поэт, переводчик, редактор. Автор многих книг и публикаций. Живет в Переделкине и Болгарии.
Дельта
Владимир Тучков
Их было семеро
Родился в 1949 г. В 1972 г. окончил факультет электроники Московского лесотехнического института. Работал программистом и схемотехником. В 1990 году перешел в журналистику. Проза и стихи публиковались в коллективных сборниках, альманахах и периодических изданиях в России, Болгарии, Венгрии, Германии, Дании, Израиле, Нидерландах, Словакии, США, Украине, Франции, Швеции как на русском языке, так и в переводах. Автор двух поэтических сборников и двенадцати книг прозы. Член Союза российских писателей и Всемирного ПЕН-клуба.
Их было семеро
В 1962 году в Советском Союзевпервые в историипоказали американский вестерн.То была «Великолепная семерка»,у которой был оглушительный успех.Ну, это как выпить стакан пепси-колына опять же первой в истории американской выставке в Москве1959 года.Так всегда бывает,когда с высот кремлевского холмаговорят народу про что-нибудь —это яд.Собственно, и про «Семерку» было произнесено нечто подобное.Устами премьера Хрущева.«Я смотрел картину „Великолепная семерка“, – сказал НикитаСергеевич американскому журналисту. – Артисты, занятые в ней,прекрасно играют. Мы выпустили её на экран и получили за этомного упреков. Кинофильм плохо воздействует на воспитаниемолодежи. У вас, американцев, сплошь и рядом на экранах идуттакие кинофильмы, где бьют друг друга в лицо, истязают, убиваютлюдей, в фильмах много извращенного. У вас это считаетсяинтересным. У нас же проповедование подобных явлений считаетсявредным».В одном тут Хрущев абсолютно прав.Фильм, действительно, воздействовал на молодежь.Сильно воздействовал.Правда, вопреки его прогнозам,в среде советской молодежи не прибавилосьни мордобоя,ни истязаний,ни убийств,ни извращений.Да и воздействие,мощное воздействие,было,строго говоря,не на молодежь,а,как теперь принято выражатьсязаимствованным в Америке словом,на тинейджеров.А по-нашему – на подростков.К коим и я в относился в то время.То есть от одиннадцатилетней мелюзгидо выпускников средней школы.На нравственную составляющую картины нам было,разумеется,глубоко наплевать.То есть наплевать на мексиканских крестьян,которых грабят бандиты Калверы.Мы-то, естественно, прекрасно понимали,что этих скучных крестьянпришлось засунуть в фильмпо идеологическим соображениям.Чтобы показать благородство и справедливостьграждан США, рискующих жизнью,ради торжества справедливости.Уже тогда, в подглуповатом возрасте,мы прекрасно понимали,что без идеологии в кино никак нельзя.Запредельное восхищение у нас вызывалисемеро,великолепно обшитые голливудскими костюмерами,и снабженные голливудскими бутафорамисамым
разнообразным оружием,изрыгающим яростный свинец.Крисс в исполнении Юла Бриннерабыл, разумеется, главный герой.Но щенячий восторг вызывал в наших душахБритт,который на железнодорожной станциипродемонстрировал виртуозное владение ножом,вогнав его с тридцати ярдовпрямо в сердце глупого скандалиста.На глупого скандалиста нам было,разумеется,тоже глубоко наплевать.И вот эта сцена,отполированная прожженными голливудскими спецамидо солнечного сиянияи покрытая сверху еще и слоем лака,породила в среде советских подростковэпидемию кидания ножей.Нож стал одним из вторничных половых признаков,отсутствие которого было постыдно.До исступления и умопомрачения,пытаясь при этом еще и передать пластику Бритта,которого с блеском сыграл Джеймс Коберн,мы кидали ножи.В ход шло все,что имело лезвие, которое могло воткнутьсяв дерево,в доску,в забор,в дверь,в стену сарая.Всё, разумеется, кроме кухонных ножей,на которых лежала постыдная печатьвылинявшего быта.Раскладные охотничьи ножи «Белка»,у которых пластмассовая накладка на ручку была сделана в виде белки.Примерно такие же «Пантера» и «Лиса».Ножи с рожками для извлечения гильз из ствола ружья.Ножи-бабочки.И даже выкидные ножи.Но это была страшная редкость,поскольку ими владелаотъявленная шпана,которой до первой отсидки оставалось лет пять или меньше.Но в основном были ножи попроще —обычные складные, без изысков,которые стоили в любом магазине «Культтовары» в пределах рубля.Вполне понятно,что ножи, пущенные подростковой рукой,гораздо реже втыкались в забор или сарай,чем ударялись плашмя,что в конце концов выводило их из строя.И тогда пацаны на уроках трудазажимали в тиски металлические пластинкии напильником заостряли их на конце.И обматывали ручку самоделки проводом, а поверх него изолентой.И швыряли,швыряли,швырялидо исступленьяв деревья,в доски,в заборы,в двери,в стены сараев.Швыряли до умопомраченья.Именно оно заставило меня и Толика Гершманазимой 1963 годаза сараямипри стечении десятка подростков,чуть менее умопомраченных,разыграть сцену «на железнодорожной станции».У Толика был самопал —прикрученная к деревянной ручке трубка,в которую засыпается сера от спичеки закладывается некое подобие пули.И потом сера поджигается через пропил в трубке.У меня стальная полоска,выпиленная на уроке труда.С тридцати ярдов,как мы тогда понимали эту единицу длины.По сигналу.Я кинул.Разумеется, шансов у меня не было никаких.Он выстрелил.После того, как чиркнул спичкой, на что ушло время.То есть позже меня.Шансов у него было побольше.Но пуля просвистела в отдалении.А потом вдруг обнаружилось,что все ножи улетели,словно перелетные птицыв ту страну,где,как поется в переложенной на русский язык старинной песне,не дают обратных билетов.Все заборы, все сараис отметинами от втыкавшихся в бесстрастную древесину ножейдавно снесены.Стив Маккуин, который был Вином, умер в 1980 году от рака.Юл Бриннер, который был Криссом, умер в 1985 году от рака.Джеймс Коберн, который был Бриттом, умер в 2002 году от инфаркта.Брэд Декстер, который был Гарри Лаком, умер в 2002 году отэмфиземы легких.Хорст Буххольц, который был Чико, умер в 2003 годуот воспаления легких.Чарльз Бронсон, который был Бернардо О’Рейли, умерв 2003 году от воспаления легких.Роберт Вон, который был Ли, умер в 2016 году от рака.Толик Гершман, который был, тоже умер. Давно.Но, в общем, я тут уже ни при чем.
«Эй-вратарь-готовься-к-бою…»
Эй-вратарь-готовься-к-бою —часовым-ты-поставлен-у-ворот!Слова этой незатейливой песенки из фильма «Вратарь»,вышедшего на экраны в 1937 году,помнят все российские граждане достаточно зрелого возраста.Главный герой фильма по фамилии Кандидовсовершил небывалое по нынешним временамвознесение в социальном лифте —от недотепистого грузчика арбузовдо блистательного футбольного вратаря,которому доверена честь выступать за сборную страны.Фильм насыщен социальным оптимизмом тех лет,который царил в стране победившего социализма.В стране, где с громадной производительностьюстроились заводы и электростанции,собирались рекордные урожаи,где летчики покоряли небеса,полярники обживали Антарктиду,моряки бороздили бескрайние просторы,пограничники зорко стояли на поступлечом к плечу со своими четвероногими друзьями…Много чего созидательного и рекордноготворилось тогда в Советском Союзе.И, собственно, фильм «Вратарь» был именно об этом,а паренек из астраханской провинции,ловко ловивший арбузы,был нужен сценаристам в качествесимволического топора,из которого и сварили всю эту кашу,добавив в нее любовь,пару комических персонажей,доблесть советских инженеров,патриотизм,разоблаченное коварство,честь, достоинство и верность идеалам.В общем, получилось хорошо и правильно.И Сталин выпустил «Вратаря» на экраны.Выпустил,не разглядевздоровенный кукиш в кармане сценаристов —Лазаря Юдинаи Льва Кассиля.Трудно сказать,читал ли вождь повесть Вольтера «Кандид, или Оптимизм».Но консультанты из органов не могли не читать.Не доложили,что фамилия вратаря – Кандидов —абсолютно неуместна.Даже вредна!Потому что все переставляет с ног на голову.Летят в тартарары —социальный оптимизм,вера в государство,в справедливых и мудрых правителей!В со-ци-а-лизм!Всё, абсолютно всё это перечеркивалаглумливая ухмылкавольнодумца Вольтера,просачивавшаяся на экраны двадцать пятым кадром…Ну, а сценаристы,спустя много лет,почили в бозев кругу чад и домочадцевуже в безветренную брежневскую эпоху.Умерли спокойно,вполне безмятежно,если сравнивать эту процедурус традициями тридцать седьмого года.А Кассиль умер так еще и со Сталинской премией в кармане,в котором когда-то размещался кукиш.