Рассеян по миру, по морю рассеянмой путанный призрачный след.И длится, и длится моя Одиссеяуж многое множество лет.Ну что, Одиссей, поплывём на Итаку —на север, на запад, на юг?Мой друг, нам с тобою не в новость – не так ли? —за кругом наматывать круги загодя знать, что по волнам рассеяннаш жизненный путанный путь…Слукавил поэт – и домой Одиссеяуже никогда не вернуть.
Андрей Попов
Молчание реки
Попов Андрей Гельевич родился в 1959 году в Воркуте. Окончил Сыктывкарский государственный университет, филологический факультет. Публиковался в журналах «Наш современник», «Юность», «Север», «Арион», «Родная Ладога», «Крещатик», «Московский вестник» и других.
Стихи переводились на венгерский язык. Лауреат еженедельника «Литературная Россия», премии правительства Республики Коми в области литературы им. И. А. Куратова, Южно-Уральской премии, Международной литературной премии им. С. Есенина «О, Русь, взмахни крылами» и других. Член Союза писателей России. Живёт в Сыктывкаре.
«Провинция, словно Медея…»
Провинция, словно Медея,Убьёт, если надо, детей…Что счастье? – Всего лишь идея,Какую посуду ни бей.Контора, как водится, пишет.Как водится, рядом роддом.Для полного счастья детишекОсталось убить топором,Чтоб в точности всё по законуАнтичного жанра – судьбы,Чтоб стало обидно ЯсонуЗа если бы и да кабы,Чтоб вздрогнула строгая лира,Печалью до сердца пробрав,Когда он умрет под буксиром,Речным толкачом «Аргонавт».И станет России яснееК чему этот медленный суд…Провинция – это идея,Которую не предают.
Молчание реки
Течет река, не зная языка —Ни русского, ни коми, ни иного.По ней плывут цветы и облака.Молчит река.Не говорит ни слова.Река и речь, язык наш не забыл,Одна у них природная основа.Но речь на дно осела, словно ил.Молчит река.Не говорит ни слова.У Стикса невысокая волна —Кто не прочел молчания речного,На время лишь поднимет ил со дна…И вновь рекаНе говорит ни слова.
«Поэт молчит…»
Поэт молчит,Слова сжимают душу,Сжимают жизнь.И надо слушать…Слушать!И слышать —СлышатьТонкий переходОт жизни к слову.И наоборот.Поэт молчит…А празднословья ветерБезудержноГуляет по планете,Несёт пургу душевной шелухи —Трескучий вздор,Ничтожные стихи.И даже пастырьВ комнате алтарнойЗаписывает свой стишокБездарный,Чтобы поэта хлопнуть по плечу:– Молчишь, поэт?А я вот не молчу.Мои стихи читают хором детиИ премию«Всё сказано на свете»Вручили мнеТоржественно вчераЗа легкий слог и брызги от пера.Поэт молчит,А про себя рассудит:– Хорошие мне – слава Богу! – людиВстречаются.Прощают мне грехи.Но чёрт их дёрнул сочинять стихи,Когда не слышатТонкий переходОт жизни к слову —И наоборот.
Конь на крыше
Так не люблю, когда тревожат всуе,Зима притихла – нет с утра пурги,Сижу в сенях, медведя дрессирую,Учу, как надевают сапоги.Медведь ворчит. Как вдруг вбегает дьякон,И, сунув косолапому изюм,Он начинает нервно полуплакать,Что на деревне булгатня и шум.– Чужак какой-то, верно, малохольный,Палит из пистолета, всех кляня,И конь хрипит на крыше колокольни —К кресту привязан. Очень жаль коня.Неловко получается, однако,По колокольне странный тип палит.Считает дед Михей, что князь Монако.А если из Саксонии бандит?!С ним ребятня,
наверно, пошутила,У нас за нею вечно недогляд.И бабы – в плач, а мужики – за вилы,Но ждут, что делать, кто же виноват.– Я, видишь, занят? Только вышел в сени!Ну ладно, отче дьякон, зря раскис.Сейчас топтыгин сапоги наденет —И разберемся, что там за киргиз.Кого к нам только не заносит лешим!И каждого от всей души прошу:– Оставь в покое Русь! И хватит вешатьКоней на колокольнях и лапшу.Придешь с любовью – встретим караваем,Придешь с мечом, с обидой – видит Бог,Медведь и тот скорее понимает,Уже почти надел один сапог.
«Друзья мои протрезвели…»
Друзья мои протрезвелиКто ради семьи и цели.Кто ради скуфьи монаха,Кто из-за болезни паха.И кто-то завис в астрале…И кто-то убит в Цхвинвали……С обидой ушел к обеду —И в душу зашил «торпеду»……Как Бунин, купил собаку……Как Маркес, умер от рака…Так сердце у них устало,Что выпить мне не с кем стало.И некому, выпив малость,Сказать: – Друзей не осталось…
Хитон Христа
Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части и хитон…
Ин. 19, 23
Земную ось сорвет снаряд фугасный,И белый стронций упадет дождем,И станет океан моторным маслом…Нам надо оставаться со Христом.Держаться за края Его хитонаПоследней верой в полноте времен,Когда планета делит раздраженноИ океан, и масло, и хитон.
«Содрогнулся душой…»
Содрогнулся душой – и обдал меня искренний ужас.Для чего я живу? О последнем не думая дне.Для чего я живу?! Хуже скряги. Мошенника хуже.И губительный ветер в сердечной таю глубине.И шагнул в глубину, отпирая запретные двери,В ночь отчаянных мыслей и в гордых стихов суховей…Содрогнулся душой так, что даже не сразу поверил,Что ещё я могу содрогнуться от жизни моей.
«Поколение рыбьего жира…»
Поколение рыбьего жираПостепенно уходит из мира.Пили вязкую жидкость для роста.Подросли…Доросли до погоста.Для чего?! И кому было надо?Воспитателям детского сада!Им хотелось, чтоб мы без печалиПосле жира, как рыбы, молчали.Мы шумели и спать не хотели.Просто так. Без особенной цели.А сегодня без всякого гулаПоловина навеки уснуло.
Жертва вечерняя
… ибо на мгновение гнев Его, на всю жизнь благоволение Его: вечером водворяется плач, а на утро радость.
Пс. 29, 6
Вечером плач – а на утроРадость от искренних слез.Это прощает слабостьСердцам сокрушенным Христос.А в чём поэзии милость?!Держит сочувственный вид,Жертвы вечерней не просит,Жалкой судьбы не простит.
Сонет о русском Ниле
Томится праздный дух, что надо жить по вере —Желаю я порой, как голубь легкокрыл,В пустыню улететь. Там понимать, что звериВерней людей. Но нет пока на это сил.А там бы в тишине – в пустынной атмосфере —Свет к свету собирал и бороду не брил,И с ангелами пел молитвы я в пещере,И на пески смотрел, и на зелёный Нил.Я в городе живу. Не ем сухие травы.И на камнях не сплю. Не приручаю льва.Но все-таки и я, поверь, имею правоНа непреложные и кроткие слова:Не стоят ничего богатство, власть и слава, —Надежнее стихи и неба синева.