Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2018

– «Запахи стыда» (1999). Технологически это книга – удачно реализованная попытка дать каждому стихотворению две жизни (ну, и две смерти тоже). Я оттолкнулся от мысли, что, когда мы идём направо, мы не только идём направо, но мы ещё (и это главное!) точно не идём налево. Оттолкнулся и реализовал квантовую модель поэтического текста. Техника написания была проста. Записывался текст, а потом по очень и не очень горячим следам делалась перезапись уже написанного стихотворения. Так я и называл стихи в процессе работы: «запись» и «перезапись». Получилась два небольших тома, две реальности, упакованные в один футляр, технически представляя собой дву-реальность. Две эти реальности были по отношению друг к другу абсолютно не приоритетны. Идея этой книги была тем хороша, что она была идеально реализована. Помимо всего прочего, при написании этой книги мною было замечено вот что: я меняю от книги к книге и личную поэтику, и систему ракурсов в зависимости от поставленных (допустим, что так) поэтических задач. «Мерцание», «Ресницы», «Запахи стыда» – это книги, написанные разными людьми, или: изменёнными людьми. Так мною (и только для себя) был обнаружен от обратного промежуточный смысл поэтической практики. По касательной в «Запахах стыда» была сделана попытка подложить под Челябинск «гигиеническую клеёнку» новой мифологии. Но эта попытка провалилась: город наотрез отказывался конструировать своё прошлое, предпочитая постоянную падучую несуществующего будущего. Не знаю, нужно ли это говорить, но глиняные птицы памяти всегда находят свои настоящие гнёзда, потому что ими становятся наши сердца. И ещё: в этой книге прояснилось, что «лёгкость мыслей в голове должна быть необыкновенная», если мысли тяжёлые, то это не мысли, а их разлагающиеся трупы.

– В «Хакере» (2001) захотелось просканировать несколько основных тем и идей двухсотлетней русской поэтической практики на предмет их осмысленности, точности, честности. Такие вещи я практиковал ещё в «Пластах»: например, осторожное, как мне казалось, разрушение культурного штампа «сакрального образа Матери» или взлом романтического клише «образа Птицы». В «Хакере» же этот взлом стал навязчивой идеей. Нужно отдавать себе отчёт, что на словах это выглядит вроде как управляемый процесс. Практика же поэтических инсинуаций (именно так стоит называть поэзию) обладает портативным и непредсказуемым «генератором путешествий» в область, к подобным путешествиям не приспособленную. Поэзия – это не только строительство «воздушных замков», это ещё и строительство «воздушных пустынь», «воздушных стран», «воздушных подземелий» и «воздушных богов», которые в силу своего абсолютного воздушного всевластия отрицают саму воздушность и возвращают «туристов» на твёрдую землю, чья твёрдость, как показывает практика, трагически иллюзорна.

– Книга «Контрафакт» (2010) обошлась при своём создании без «эротического конвоя», который всегда сопровождает лирические стихи. Это раз. Два: «Контрафакт» – это грубая имитация феномена преемственности в русской поэзии для выяснения, имеет ли она, эта преемственность, действительно место быть, или же перед нами – обычная пустышка в виде эстафетной палочки, которую передают с одной целью – как можно дальше отодвигать финиш, устроив бесконечную эстафету. Попутно выяснялось: нельзя после 35 читать чужие книги, иначе ты будешь так или иначе конспектировать их внутри своих. Чтение зрелым художником чужих книг напоминает порнографию: возбуждает к подобному действию, то есть к пересочинению сочинённого. А это унизительно и абсолютно бессмысленно. Постоянное общение поэта с поэтами – это ментальное кровосмешение, ведущее именно туда, куда и должно вести – к вырождению, ибо генетику никто не отменял.

– «В раю отдыхают от бога» (2014). Захотелось поискать что-нибудь существенное в неправильном месте. Если бог везде, то его можно найти и на помойке. Если он действительно везде, то его можно найти даже в пространстве собственного неверия в него. Ведь там тебе легче искать: топография пустоты вызубрена тобой назубок, а дежурное кокетливое отчаяние не только привычнее пыли на подоконнике, но даже принимает вид этой самой пыли. Я написал книгу лирических лозунгов, произнесённых в бреду осознания, что Творец – это не персонаж, а вера. Вера в то, что его демонстративное отсутствие ничего не доказывает. Если бог нужен, крайне нужен, а его всё ещё нет, то ты сам должен сотворить бога из обломков самого себя, ибо никакого другого материала у тебя под рукой никогда не будет. Никогда. Такая вот нехитрая арифметика. Вывод: жизнь – это бег в мешке с котом в мешке за богом без мешка. На первый взгляд – смешно, но на самом деле не смешно – это точно.

– «IZBRANNOE» (2015). Любое «избранное» – это ошибка, которую за поэта после его смерти должны сделать другие. Мне же удалось сделать её самому. Этой ошибкой я закрепил в своем сознание аксиому, как всё-таки тотально необходимы человеку абсолютно бесполезные вещи. Это раз. Мне стало ясно, что дискриминация собственных стихов, то есть деление их на достойных и не очень – творческая подлость, или поэтическая мерзость. Это два. По ходу удалось решить неразрешимую проблему соединения двух несоединимых художников в формате единой иллюстрации, изобретя «палимпсест-иллюстрации». Это три и четыре. Тираж этой роскошной книги, скорей всего, никогда не будет распродан, и мне на это наплевать. Это пять. У меня появился личный издатель, готовый публиковать абсолютно всё, что я напишу, придумаю, сочиню. И тут уже нужна, как минимум, последовательность Фибоначчи, а не примитивная арифметика.

– «Русские сосны» (2017) – книга надежд в том смысле, что надежда умирает, умирает, и всё никак не сдохнет. Она, эта книжка, в момент записи одухотворялась пониманием, что не будет прочитана. Получилась независимая книга: независимая от читателей, критиков, продвижения и продаж. Взглянул я на её свободу и весело мне не стало, но и грусти тоже не было. В «Русских соснах» многие существующие вещи названы своими именами, но в ней есть и стихи, где названы своими именами ещё не существующие вещи. В книге 33 стихотворения. Финал книги звучит многообещающе так:

Жизнь фантастически напрасна.Плывя в крови её кромешной,бессмертным доверять опасно.Одна надежда на воскресших.

Все предыдущие стихи «Русских сосен» заняты тем, что изобретают технологию тотального воскрешения, используя для этого сломанные детали смерти. Это те детали, которые остаются после того, как ты сначала что-то разобрал, а потом собрал снова, но кое-что всё равно осталось. Твоя жизнь – это то, что осталось, после того, как смерть собрала из тебя свой пазл. Когда ты трудишься, ты устаёшь. Когда ты творишь – ты иссякаешь. На всякий случай скажу вот что: личная усталость от пройденного пути – обычное дело, но к самому пути отношения не имеет. Никто не владеет расстоянием уже пройденного им пути. Очарования художника принадлежат миру, разочарования – только ему самому. Первые – волшебны, вторые – несущественны.

Виталий Кальпиди

дельта

Стихотворения Геннадий Русаков

Русаков Геннадий Александрович родился в 1938 году, воспитывался в Суворовском училище, учился в Литературном институте им. А. М. Горького. Работал переводчиком-синхронистом в Секретариате ООН в Нью-Йорке и Женеве. Автор одиннадцати книг стихотворений. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе Национальной премии <<Поэт>> (2014).

Живет в Москве и Нью-Йорке.

15 августа 2018 года Геннадию Александровичу Русакову исполнилось 80 лет. Редакция журнала поздравляет Геннадия Александровича с прошедшим юбилеем и пользуется случаем сердечно пожелать ему счастья, здоровья и вдохновения.

1. Чего-то в жизни понимаем,чего-то силимся понять…Не тех, кто нужен, обнимаем(а тех не хочется обнять.)Всё стало просто по раскладу,и с этим вроде повезло:дождь зачастил к пустому саду —воды по первое число.Я тихим радостям стареньяведу прилежный кондуит:у Зинки варится варенье,телок на привязи стоит.А жизнь опять мне тянет руку:– Чего надулся, брось, налью!..И я у Шаховых по звукусвои дровишки узнаю.2. В этой вирусной погодедолжен быть какой-то прок:может, счастье на подходе.Или время лучших строк.Что-то явно приключитсяили вдруг произойдёт:ангел по небу промчитсяи на землю упадётгде – нибудь за нашим домом,возле заднего пруда —в окружении знакомом,где лишь ветер и вода.Он пройдёт к себе задами.От калитки вякнет пёс.Ангел тихо скажет маме:– Я вот тут тебе принёс…3. А я живу на людях, но один.Среди других, но неприметен глазу.Я самый средний в мире середини потому не различаем глазу.Но я давно на это не ропщу —мне хорошо в моей серёдке мира.(Я вас к себе в соседи не пущу,хотя и пожалею для близира…)Чем дольше жизнь, тем жальче уходить,как ни страшны её круговороты:«Всегда успеет, падла, наследить!»говаривал в училище комроты.И не без основанья, признаюсь:где ни живи (хоть на задворках рая),она найдёт очередную гнусь,тебя вполне конкретно выбирая…4. Водомерки куда-то спешилина своих неудобных ногах:просто воду слегка ворошили,соревнуясь в нелепых бегах.День крепчал, набирал амплитуду.С неба капала влага-вода.Я такому природному чудуудивлялся, но лишь иногда.Птица-галка куда-то летела.У сарая полынь зацвела.(Впрочем, галка всего лишь хотела,а потом передумала).Невеликие радости эти…Я их все, уходя, заберу:мне покамест живётся на свете.Я, граждане, попозже помру.5. Какое просторное летои туго натянутый свод!И хочется, чтобы всё этоне кончилось разом, вот-вот.Чтоб время в дождях не промокло,чтоб кто-то взглянул на менясквозь чисто промытые окнатакого хорошего дня.Довольно душа полетала —пускай посидит у окна.Посмотрит, какого металласегодня над нами луна.Посмотрит спокойно и молча —как надо смотреть на луну.…Налью себе рюмочку жёлчи:глядишь, поскорее усну.6. Любовь была, и слава ей навек!И жизнь прошла то в радости, то в плаче.Я, видно, не пустяшный человек,раз не сумел прожить её иначе.В ней было всё, что нужно и что нет.Меня тогда от счастья било токомна протяжении двух тысяч летв Господнем мире, страстном и жестоком.Любимые, спасибо за любовь —за этот пыл и лёт напропалую!Вы отлюбили. Нынче вновь и вновья ваши тени бережно целую.У вас уже ни плоти, ни имён.Да я и сам почти что бестелесенв нечётком воздухе иных времён,который мне уже так странно тесен.7. Чтоб не мучиться: «Ново? не ново?»(Наплевать, и старьём обойдусь!)Чтоб собой удивлённое словоуходило бродяжить на Русь.Чтобы, Господи, жить как навскидку:где-то вспыхнуло – еду! лечу!Чтоб любови счастливую пыткуприжимать, как подругу, к плечу.Чтобы лёгкость движений и взмахов,невозможный полёт воробьяпосле всяких восторгов и ахов,и высокой тоски бытия.Чтобы «Нет, не могу!» накатило:лягу возле и рядом с собой.Только б жизни на это хватило!Только б сразу и наперебой…8. Тихий дождь почти что шепотком.Хмурый день, любимая погода.Сесть за стол, подумать ни о ком,позабыть число и время года.И вздохнуть, как будто после слёз —будто кем-то понят и утешен.Будто всё взаправду и всерьёз —стар и глуп, к тому же не безгрешен.Жил, как мог, под мудрых не кося,допускал посильные излишки,чтобы жизнь, пока ещё не вся,исправляла их без передышки.Как любил я, всё же, эти дни!Стынь и ветер, слякоть по дорогам…Словно мы и вправду не одни.Словно разговариваем с Богом.9. Всё будет, граждане, как надо:всё в самый смак и прейскурант.Кому положено – награда,кому покуда красный бант.Ей-богу, тут не до разборок:дают – бери, а то сопрут.Прошёл автобус в девять сорок.В селе внизу спустили пруд.Сенцов базарит с продавщицей:в чекушке обнаружен скол.Как тут от жизни не тащиться,поставив ей законный колза неуменье и незнанье,за не отсюда и не так!За неуместность вспоминаньятого, что прожито не в такт.10. Спокойным мастерством нас радуют июли,готовностью свершать полезные дела:развешивать в саду тучнеющие дули,с дождём ходить вокруг садового стола.Есть мудрость в этих днях и утешенье в прочих,и тени по стерне от низких облаков.Суров солдатский быт у пчёл чернорабочих,среди которых я, Геннадий Русаков.Я тоже свой взяток считаю на ладонии забываю счёт на третьем пятаке,когда опять дожди за Редькиным долдонятвсего за три версты, уже невдалеке.Не надо ни о чём жалеть между дождями:всё будет и пройдёт, опять зашебуршит.И снова Божий мир небесными гвоздями —мелкотоварным дождиком – прошит.

Стихотворения Юлия Покровская

Поэт, переводчик, член Союза писателей Москвы, член Русского Пен-Центра. Стихи публиковались в журналах «Новый мир», «Дружба народов», Континент», «Плавучий мост», альманахе «Предлог» и др. Автор книг стихотворений: «Выбор» (Авиатехинформ, 1996), «Солнечное сплетение» (Предлог, 2004), поэтического переложения книги П.Луиса «Песни Билитис» (Вита Нова, 2010). В переводах печатались стихи французских (Ж.Дю Белле, В.Гюго, А.Самен, А.Жид, П.Валери, Ж.Кокто, П.Элюар, М.Уэльбек), а также польских, сербских и др. поэтов.

«Серпантинная дорога…»

Серпантинная дорога —жизнь моя, моя стезя.Впереди бежит тревогаи догнать ее нельзя,обойти, вздохнуть свободно,все предчувствия гоня,потому что, соприроднамне, она сильней меня.И всегда была – в начале,и останется в конце —старшею сестрой печали,тенью на моем лице.

Солнечное сплетение