Play the kitten
Шрифт:
– Конечно! Трое из персонала очень милые люди, я описывала их в письмах.
– Да, но письма – это одно, написать можно все что угодно.
Вайолет всегда поражалась, как это так ее мама всегда точно улавливала мельчайшую недосказанность, всякие незначительные детали.
– Нет, мам, правда, мне есть с кем говорить, честное слово.
– Вайолет, милая, я просто хочу, чтобы ты нашла себе друзей сверстников. Я так не хочу повторения твоего учебного года… - не унималась Вив. Вайолет четко смекнула, что разговор ушел не в то русло и нужно быстро сворачивать беседу, а иначе ее мама впадет в депрессию, узнай та, что ее дочь-таки нашла компанию, но состоит она из трансвестита, администратора пенсионного возраста, чудаковатого, но, бесспорно, обольстительного
– А-а, мама-а-а, - начала девушка, встревая в словесный поток матери, - ты знаешь, мне уже надо идти, мой перерыв кончается, и пора возвращаться.
– Вот всегда ты так: чуть не понравится тема, так сразу «ой, плохая связь, плохая связь, ничего не слышу, пока», - передразнивала дочь Вивьен. Вайолет рассмеялась, чувствуя, как все более и более желает вновь укрыться за стенами отеля, куда не проникают безжалостные лучи июльского солнца.
– Мне правда пора.
– Ты помнишь, что мы с отцом любим тебя?
Больно защемило в груди. Они так добры к ней, а она вела себя по-свински все эти годы. Даже сейчас она врет, что должна вернуться на рабочее место просто потому, что ей не нравится, когда мама начинает упрекать ее в нежелании общаться с ровесниками.
– Да, мам, и я вас.
С окончанием разговора Вайолет вновь услышала гул города, почувствовала его пульсацию. В тени было приятно, даже прохладно. Мимо проносились легковые авто и вездесущие желтые такси, со всех сторон раздавались диалоги, собеседники которых имели весь широкий спектр акцентов и говоров. Сигналили гудки, шумела стройка вниз по улице, тявкали щенки в коробке у бродяги. На витрине магазина все еще висели плакаты со дня Независимости. И так бы и сидела она под крышей остановки, если бы не реклама на подошедшем автобусе, гласившая «Don’t you wanna call me daddy?». Вайолет поняла, что пора возвращаться, когда усмотрела в сей фразе скрытый пошлый подтекст, хотя при повторном рассмотрении рекламного баннера речь шла о приюте. Вновь удивившись своей развязности, девушка слезла с сидения, поспешив затеряться в толпе прохожих. И когда она уже научится брать с собой солнцезащитные очки?
Пока Вайолет преодолевала расстояние в один квартал обратно до дверей «Кортеса», ее разум пытался подобрать уместные оправдания ее лжи родителям. Но ведь Вайолет была права: они не должны узнать о ее «забавах» в отеле, иначе они заберут ее домой, попросят уволиться. А она не может уйти. Не сейчас. Да, несколькими днями ранее у нее был первый порыв бросить все и убежать, но теперь она понимала, что хочет остаться. У нее только-только начали появляться знакомые, о которых и мечтать не может среднестатистический подросток. Кит и Анна отравляли ее пребывание, она не могла с этим поспорить, но в то же время они и распаляли ее, действуя как красный платок на быка. Да и потом, одна деталь не давала ей теперь покоя – паренек Лэнгдон. Кто он? Чего он пытался добиться ее смертью? Да и вообще, хотел ли убить? Может, это шутка какая? И почему Салли сказала, что разберется? Разобралась ли? Придет ли он снова? Стоит ли ей сменить номер?
Так много вопросов и так ничтожно мало расстояние до «Кортеса» от дома 630 по улице Южная Мейн…
***
Это случилось на шестой день ее пребывания в отеле. Впервые он заговорил с ней десятого июля.
Нагруженная большой коробкой с неизвестным содержимым, Вайолет, по указаниям Айрис, несла ее на третий этаж, как вдруг задела носком оксфордов что-то твердое. Предмет перекрутился на ковре и с треском остановился о плинтус у стены. Вайолет опустила коробку на пол, в недоумении оглядывая коридор. Кто-то обронил смартфон. Не долго думая, девушка подняла находку, удостоверилась, что экран и корпус не пострадали, и, пристроив телефон на крышку короба, продолжила свой путь. Сейчас она закончит с поручением Айрис, а потом придумает, как дать объявление о найденном сотовом.
***
Но как же удержать свое любопытство и не посмотреть, чей
это смартфон? Еще на этаже, лишь стоило Вайолет понять, на что именно она чуть не наступила, в голову тут же закрались нехорошие идеи, что, возможно, его обронил Кит и он захочет вернуть его, что он увидит ее, заговорит, и все: тут же свадьба, дети.Но у Кита белый айфон, а этот черный гаджет по цене был далек от продукции эппл. Облокотившись о стойку регистрации, Вайолет все думала, действительно ли ей надо знать, чей это телефон. Сперва ее натолкнули на мысль марка LG и модель смартфона, затем была заставка при разблокировке – фото с друзьями. Вайолет передернуло, она быстро обвела взглядом пустующее лобби, боясь, что ее заметят, и присела на мягкое сидение высокого стула, словно прячась на втором уровне стойки регистрации.
Конечно же это телефон Анны! Нельзя ошибиться: на заставке стертое фото с кучей крутых фильтров, где она и ее друзья тусуются у кого-то в доме. Вайолет вздохнула, и сама того не заметив, как провела пальцем по экрану. Пароль!
– Ну конечно же… - пробубнила та, - ведь не дай бог Кит увидит ее многочисленные селфи… - раздраженно гримасничала девушка. Каким может быть ее пароль? Четыре единицы? Что она творит, Боже мой!
Секундное замешательство заставило Вайолет отложить смартфон в сторону. Но зеленый свет на дороге к пороку и преступной деятельности уже горел, и Вайолет, не долго думая, вновь схватила телефон, больно закусывая губу.
«Я попробую всего один разочек, и если цифры не подойдут, то я оставлю эту затею…» - решила Вайолет. Ладно, самый распространенный и банальный пароль какой только может быть – дата рождения. – «Когда там они закатывали ту тусовку?»
Ткнув по экрану, Вайолет чуть не запела альтом – цифры подошли. Сердце застучало так, словно она ввела комбинацию на сейфе в банке.
– О, ну конечно… - закатила глаза та, видя фон на домашней странице: цитатка из песни мейнстримной рок-группы.
Вот фото Анны на практике по правописанию в тот день, когда Кит шуршал оберткой от сэндвича на всю аудиторию, вот Анна, Кит, еще двое из их компании с алкоголем на лекции по философии, Анна с алой помадой, Анна и гитара, Анна у друзей с вином из картонной упаковки, окутанная табачным дымом, вот видео с концертов дурацких музыкальных групп, и шутливое фото ее, Кита и еще одного друга в H&M, рождественское фото в мишуре и пьяном угаре… и селфи, селфи, селфи, куча селфи с глупыми подписями.
– Ты что, листаешь инстаграм Анны?! – восклицание Лиз заставило Вайолет вздрогнуть и чудом удержать смартфон в руках.
Девушка приоткрыла рот.
– Я н-нашла телефон на полу в коридоре. Не знала чей он и решила дать объявление.
Лиз хитро прищурилась, словно подозревала Вайолет во лжи, думая, что девушка тайком вынесла гаджет из номера подруги Кита. Но все же она, не проронив ни слова, склонилась к смартфону, заглядывая на экран. Вайолет молча ждала реакции, а Лиз все надменно поджимала губы, оценивающе изучая фото.
– А эта девочка любит себя, - презрительно кинула та, медленно моргнув. Вайолет с издевкой усмехнулась. – Самый отвратительный тип людей – те, кто следуют идиотскому модному течению, но при этом обязательно ставят остроумную подпись вроде «ой, это не считается, меня попросили».
Вайолет улыбалась во весь рот. Как одна лишь фраза, брошенная чарующим, слегка высоковатым голосом Лиз, может даровать такой чудесный исцеляющий эффект? Уже было оторвавшись от экрана телефона, Лиз вновь сосредоточенно прищурилась, продолжив:
– Ну дела! Кто же так красится? Господи помилуй! Стрелки же разной толщины! – Лиз прикрыла глаза, энергично замахав кистью руки, словно говоря «нет, все, с меня довольно этого ужаса». Вайолет тихо хихикала, польщенная поддержкой напарника. – Не скучай, скоро вернусь, - пропела та, сжимая коробку, схожую с той, какую девушка относила на третий этаж получасом ранее. С этими словами Лиз плавно обогнула одну из массивных колонн.
– О Боже… - вздохнула Вайолет, откладывая смартфон подальше, поднимая со стойки раскрытую «Защиту Лужина».