Play the kitten
Шрифт:
– И вновь ты пытаешься меня задавить, - в шутку прокомментировал юноша, придерживая край тележки. Вайолет испуганно набрала воздуха в легкие, чувствуя неотступное желание скорее закурить. Состояние его лица отвлекло ее от подступившего глупого смеха.
– Черт, что произошло? – негодующе воскликнула та, отодвигая бельевую корзину подальше, словно бы она мешала обзору. Под левым глазом Уокера красовалась фиолетово-алеющая полоска фингала, глаз краснел по контуру, синяк переходил на переносицу. – Кто это сделал? – Вайолет задрожала. Она, лишь она имеет право причинять ему боль! Боже, как страшно видеть его в таком состоянии. И еще страшнее было признаваться себе в том, что ему, в общем-то, шел фингал…
Кит повел головой, медленно моргнув.
–
– Давно это произошло? – не унималась она. – Ты прикладывал лед? – ей неистово хотелось коснуться его, дотронуться до лица, словно бы ее прикосновение все залечило.
Кит вновь простодушно отмахнулся, засовывая руки в карманы джинсов.
– Все нормально. Не думай об этом, - он устало улыбнулся, отводя взгляд. Вайолет двинула губы в сторону, переминаясь с ноги на ногу. В воздухе повисло напряженное молчание, когда хотелось сказать чуть больше, но язык не позволял этого сделать. Кит первым прервал гнетущую тишину. Юноша вытащил руку из кармана, сделав непроизвольный жест.
– Вообще знаешь, немного побаливает. На кухне найдется лед? Я бы спустился через минуту.
Вайолет не сдержала кривой усмешки. Вышло немного желчно, непреднамеренно холодно.
– Я поищу. Приходи на кухню, - и толкнула тележку дальше по коридору.
– В-вай, - уже во второй раз ее окликнули с подобной интонацией – нервозность и растерянность. Девушка обернулась. Кит взъерошил непослушные волосы, тяжело сглотнув. Было заметно, что он нервничал, что слова давались ему с трудом. Вайолет догадывалась о том, что он хотел сказать, и страшилась это услышать. Но внезапно Кит опустил руку, качнув, будто сдался, головой. – Нет, ничего. Я только сделаю звонок и сразу спущусь.
***
Она вбежала на кухню. Сердце колотилось как сумасшедшее. Вайолет навалилась на холодную поверхность тяжелого металлического стола, пытаясь заставить себя продолжать дышать. Воздух просто не поступал в легкие, и перед глазами мутными пятнами мелькали звездочки.
Как она могла быть такой дурой все эти месяцы? Как могла не замечать, что, в сущности, Кит лишь жалкий трус? Все были правы, о, как все они были правы! А она ничего не видела, ослепленная своими чувствами. Неужели она и правда так изменилась за месяц, что превратилась из рассыпающейся страдалицы по возлюбленному в самодостаточную барышню? Словно она состарилась лет на десять, стала более рассудительной, спокойной, менее импульсивной. Где та маленькая девочка, мечтающая каждую лекцию скорейшего перерыва, чтобы вновь выбежать на перекур, лишь бы несколько минут понежиться в лучах энергии этого юноши? Кто добровольно освободил ее от такой мерзкой жизни?
Вайолет обхватила голову руками так, что заныли корни волос. Решено. Она напишет это письмо. Она твердо решила.
Пока Кит не спустился за замороженным пакетом овощей, у нее есть несколько минут в запасе. Возле плиты Вайолет достала из ящика с ножницами и упаковкой праздничных свечей чистый лист бумаги и короткий карандаш без ластика.
Дорогие Родители! Мам,
Я уже говорила тебе, что мне очень нравится работа в этом отеле. Здесь я нашла людей, которые тех, кто понимает и принимает меня. Я знаю, что не часто жалуюсь тебе, потому что мне тяжело просто не на что жаловаться. Но я подумываю взять академический отпуск и остаться работать здесь на весь следующий год. Еще я точно знаю, что это шокирует папу, поэтому прошу пока не говорить ему, и не пугайся, когда письмо принесет наша соседка: я указала ее адрес на конверте.
Расскажу все при встрече в воскресенье. Мне дали выходной, поэтому можешь начинать размораживать гуся :)
Пожалуйста, не делай поспешных выводов и не начинай психовать. Надеюсь, ты поддержишь мой выбор.
Люблю тебя,
Вайолет.
***
Рано утром, когда все хорошие девочки должны бы давным-давно видеть хорошие сны в своих постелях, Вайолет вновь коротала время в апартаментах Джеймса, словно бы дорожка до его
номера не то что медом была вымазана, но хорошенько проспиртована.В комнате было прохладно. Трещала пластинка: Уильям Хэнди радовал слух своей непринужденной игрой на трубе. Вайолет вертелась в длинной юбке возле круглого зеркала, радуясь красиво развевающемуся подолу, украдкой наблюдая, как Джеймс, в метре от нее, надевал пиджак, застегивая третью, последнюю пуговицу. На этот раз Джеймс предложил разделить с ним второй завтрак; вот-вот Хейзел должна была закончить с фруктами, а за аперитивом Джеймс поведал впечатлительной девушке преинтереснейшую историю: дескать, остановился тут в одном из номеров некий синий воротничок – тот еще фрукт. Мужчина за тридцать, вопреки закону и желанию племянницы занимающийся с ней премерзкими вещами в отсутсвие в городе ее матери.
Вся эта песня была аккуратно наиграна своей гостье Джеймсом с нужной интонацией, с требующими того жестами, мимикой. Вайолет и не помыслила о каких-либо доказательствах услышанного, свято уверив в историю мужчины. Джеймс практически наобум ткнул в пустующую ячейку для ключей, выбрав жертву, а Вайолет – даже звучит дико - и не думала подозревать убийцу, к тому же еще и давно мертвого, в каких-либо преступных помыслах. Да, права была Салли, когда несколькими днями ранее, выдыхая сигаретный дым, подметила: «Хорошо же ты ей мозги прополоскал, однако», на что Джеймс лишь коварно усмехнулся, пряча свой детский восторг за галантной улыбочкой.
Манера Джеймса описывать неприятные детали не оставила Вайолет равнодушной. И ею овладело не столько любопытство, сколько ненависть. Мир жесток, но почему инициатива сделать его чуточку лучше должна всегда исходить лишь от представителей закона да правосудия?
– И в каком номере он остановился? – аккуратно спросила Вайолет, все продолжая вертеть бедрами, касаясь складок юбки. Джеймс незаметно улыбнулся, поправляя платок на шее.
– Шестидесятый. Так ты согласна?
Вайолет бросило в жар. Номер преступника так близок от номера Анны. А что, если его пристрастия распространяются не только на членов семьи? Она не может это так оставить. И, хоть и будучи подвергнутой тотальному внушению со стороны Джеймса, она прекрасно понимала, чего он от нее хочет. Девушка отвернулась от зеркала, разворачиваясь к Марчу с хитрой полуулыбкой на губах.
– Мне нужна одна из твоих рубашек.
***
Белоснежная, накрахмаленная рубашка мужчины едва доходила до низа бедер. Вайолет одолжила у Салли пару черных прозрачных чулок с кружевом по верху, но яркую помаду брать у нее побоялась – все-таки кто знает, в каких местах побывали губы этой женщины. Вновь на помощь пришла волшебная косметичка Лиз, которая, казалось, может серьезно посоревноваться с любой «youtube бьюти-гуру».
Мягко ступая по ковролину шестого этажа, Вайолет надеялась, что в таком виде никого встретить не успеет. Не из-за стыда, но просто начнутся расспросы, которые сейчас были бы крайне не ко времени и месту. Вот он – номер шестьдесят; за дверью тишина. Джеймс внушил Вайолет, что мужчина самолично заказывал у него девушку по вызову, и для исполнения маленького плана требовалась эта самая девушка по вызову. В роли Вайолет.
«Конечно же ничего делать не придется, - уверил часом ранее Джеймс, выуживая из гардероба свежую рубашку. – Лишь томный взгляд твоих прелестных глаз да кокетливый взмах руки – и ты ведешь его в подвальное помещение, о котором я тебе рассказывал».
Вайолет вздохнула, пошире распахивая воротник. В коридоре перед закрытой дверью было совсем не тревожно, но что если она растеряет всю свою уверенность, встретившись лицом к лицу с человеком, чья жизнь всего через несколько минут должна будет оказаться в руках самого безжалостного серийного убийцы всех времен? Да и к черту! Плевать ей на него! Неужто этот человек может возомнить себе, что столь мерзкие вещи сойдут ему с рук? Кражи, вымогательство – все меркло в представлении Вайолет перед насилием над слабым полом. И невдомек ей был остановиться и подумать, а правду ли говорил Джеймс…