Племя вихреногих

– Обходить придется, - буркнул Сергей.
– Там сколько ещё пути-то?

– Отсюда до Трехрогой - недели две, - бодро сообщил Льяти.
– По горам - ещё неделя.

– А в горы-то зачем?
– удивленно спросил Антон.

– А Таллар?
– не менее удивленно ответил Льяти.
– А заброшенные города? А вид?

– Стоило бы ноги бить, - буркнул Андрей. Дома дружба с Аглаей давала ему изрядную фору в пионерских делах, но здесь он чувствовал себя уже не так уверенно...

– Вид - это всегда хорошо, - возразил Сергей.
– Интересно же, что там, за горами.

– Лес там, до горизонта, - сказал Льяти.
– Я видел. Сперва горы пониже, потом лес. Потом такая круглая гора, - он повел руками, изображая что-то вроде плоского конуса.

– Но её трудно разглядеть, далеко очень...

– А ты там бывал?
– спросил Антон.

Льяти вздохнул.

– Нет. Там отвесная скала - не спуститься. И вообще...

– Побоялся нафиг по пути замерзнуть?

Льяти вздохнул.

– Ну да. Немцы там тоже не были, вроде бы.

– А НЕ вроде?
– спросил Сергей.

– А я не расспрашивал, - Льяти снова вздохнул.
– То есть, я-то бы хотел, да вот не дали.

– Небось, опять стянуть что-то попробовал?
– спросил Антон. С манерами Льяти он уже был знаком.

– Ну...
– тот глубокомысленно опустил взгляд на пальцы босых ног.
– У них там всякие штуковины железные, - он вновь повел руками, изобразив что-то вроде автомата.
– Я просто посмотреть хотел, честно-честно, а они!..

– По шее тебе дали, - закончил Сергей.
– Партизан недоделанный. Ты скажи лучше, куда нам сейчас идти.

– Да вон туда, - Льяти показал влево-вниз.
– Там брод. А напротив ручей в реку впадает. Пойдем вдоль него - и завтра уже будем у Хоргов.

– А кто это - Хорги?
– спросил Антон. Ни о чем таком Льяти им не говорил, то ли просто забыв, то ли...

– Ну, это племя такое, - Льяти вздохнул.
– Вроде нас... то есть, из такого же мира. От них новости узнаем, и вообще...

– А Хоруны к ним как относятся?
– спросил Сергей.

Льяти вздохнул.

– А никак. То есть, дань заставляют платить, а так не трогают. Живут, и ладно.

Антон недовольно мотнул головой.

– Ты же сам говорил, что они в рабство всех берут. А тут...

– А вот договорились как-то. Не знаю, как. Я мало у них был. Скользкие они какие-то...

– Тогда, может, обойдем?
– предложил Сергей.

– А новости?
– возразил Льяти.
– Я же давно очень тут был, сам-то ничего не знаю. То есть, раньше знал, но тут же всё могло поменяться на тридцать три раза.

– А если они нас... того?
– предположил Андрей.

Льяти отмахнулся.

– Да не. Они и меня-то не тронули, когда я один был - а нас сейчас четверо.

– Это утешает, - буркнул Сергей.
– Ладно, что тут стоять... Пошли.

* * *

Переправа через Грань-реку, как назвал её Льяти, оказалась делом непростым. С холма она казалась небольшой - но, когда мальчишки к ней спустились, Антон увидел бурный поток шириной метров в пятьдесят. За ней ровно, словно по линейке, поднимался берег - сначала песок, потом трава, потом кусты, подлесок - и, наконец, уходящие вверх колонны стволов толщиной в два или три метра. Они терялись в сплошной массе зелени, и мальчишка задрал голову. Кроны уходили, наверное, на высоту двадцатиэтажного дома, и там то и дело мелькали какие-то пёстрые птицы, которые, как рассказал Льяти, никогда не спускались на землю - там, наверху, был целый мир, недоступный человеку...

Вода оказалась неожиданно холодная - река текла с гор, так быстро, что не успевала нагреться. Цвет её был ржаво-рыжий, словно у мутного чая, какой часто бывает у лесных и болотных речушек. Впереди в неё вливалась струя ещё более темного, густого цвета - Путь-ручей, как назвал его Льяти. Самого ручья Антон пока не видел - лишь рассекающий берег неглубокий овраг, перекрытый сверху густым зеленым сводом. Он до странности походил на круглое жерло туннеля, и мальчишка невольно поёжился, - мрак в нем казался совершенно непроглядным.

Дно у реки оказалось каменистое, и идти было относительно легко, - быстрое течение всё-таки мешало, - но вдруг Антон замер. Точно на середине реки висело нечто вроде завесы из дрожащего воздуха - невидимой, но ощутимой. Мальчишка даже повел рукой, ощутив очень слабое, но всё же явственное сопротивление. И воздух за завесой был... другой. Пахнущий цветами, смолой, тленом. Воздух леса.

– Что это?
– удивленно спросил он.

– Что?
– Льяти удивленно взглянул на него.
– А. Граница.

– Граница чего?
– спросил Антон, миновав завесу и быстро направляясь к берегу - холодная вода не располагала к дискуссиям.

– Ойкумены, конечно, - пояснил Льяти, не менее бодро следуя за ним.
– Ну, не самой Ойкумены, конечно, а её мирной части. Тут и звери всякие бывают, и люди, и вообще...

– То есть, там, - Сергей показал назад, на степь, - просто песочница, а тут...

Льяти быстро повернулся к нему с неожиданно серьезным видом.

– Тут дикий мир, в котором всё возможно и всё бывает. Буквально всё.

* * *

К радости мальчишек, сумрак в "туннеле" ручья лишь казался непроницаемым, - когда они выбрались на берег и углубились в него, то быстро обнаружили, что тут, в общем, довольно светло, - свет пробивался сюда даже сквозь многослойную толщу листвы. Она, свисая над руслом, закрывала дорогу, так что видно было лишь на несколько метров вперед. Само русло мало напоминало ручей - скорее, заросшую ряской бочажину. В ржавой воде плавали клочья белой плесени и большие розетки из глянцевых, словно бы пластмассовых листьев. Идти по этой воде было неприятно, она оказалась холодная, а мокрые штаны противно облепляли ноги. Хорошо ещё, что дно было относительно твердое, и кеды в нем почти не вязли. Голоногий Льяти, правда, чувствовал себя в этой воде как рыба - он шлепал по ней вполне бодро, то и дело оглядываясь и насмешливо посматривая на землян - ему, конечно, не привыкать было к здешним лесам. Антону же казалось, что он сейчас в какой-то заброшенной оранжерее - среди виденных им листьев не было, казалось, даже двух одинаковых. Узкие беловато-зеленые, темные глянцево-зеркальные треугольные, большие, как лопухи, с красной каймой, на упругих, как проволока, темно-красных черешках, потусторонне-фиолетовые с белыми прожилками, словно пропитанные чернилами - разнообразие казалось бесконечным. Над руслом то и дело нависали тонкие чешуйчатые стволы, из которых, вместо листьев, росли длинные, упругие, похожие на шланги отростки - они казались теплыми и касаться их было необъяснимо противно. К тому же, там и сям путь им преграждала густая паутина, на которой росли какие-то крохотные зеленые звездочки, - она мерзко липла к рукам и покрывала их, как плесень. Воздух тут был густо пахнущий гнилью, сырой и тяжелый.

– Далеко ещё?
– спросил Антон, пытаясь отряхнуть с рук липкую паутину с какими-то мертвыми жуками и другой гадостью.

– До Хоргов? День ещё, - весело сообщил Льяти. К нему вся эта гадость, казалось, совершенно не липла.

– А по воде обязательно идти?
– спросил Андрей.

Льяти улыбнулся.

– Нет. Но наверху ещё хуже, там бурелом. Да ты не бойся, как только вглубь зайдем, идти легче станет.

В самом деле, вскоре они оказались в сумрачной глубине леса. Ряска пропала, берега речки раздались, и по ним вполне можно было идти... только вот в сплошной массе палых листьев ноги вязли, как в болоте, к тому же, её покрывал белесый, похожий на плесень лишайник. Выше росли толстые, черные, корявые деревья, давным-давно засохшие - кое-где, рухнув, они перекрывали речку на манер арок. Антону казалось, что они в какой-то сказочной чащобе, и что сейчас уже наступает вечер, - свет едва пробивался сквозь сплошную массу листьев, под которой, к тому же, висел лениво клубившийся туман. Проникавшие сверху редкие солнечные лучи расплывались в нем беззвучно переливавшимися облачками какого-то колдовского свечения. Картина была смутная и странная, как во сне.