Плененные

Обнаружила Себастьяна там, где ожидала. Развалился на диване, удобно водрузив ноги в ботинках на журнальный столик, глаза полузакрыты, в руке бокал с вином. Улыбка, способная погубить обыкновенную женщину, изменила плоскости и углы смуглого лица, изогнула чувственные скульптурные губы, углубила цвет глаз под тяжелыми веками, золотистых, зорких, как у Луны. Длинная рука с тонкими пальцами лениво поднялась в древнем приветствии.

— Моргана, моя истинная любовь…

Всегда был слишком красив себе во вред, даже в детстве.

— Будь как дома, кузен.

— Спасибо, дорогая. — Он взмахнул бокалом. — Отличное вино. Твое или Аны?

— Мое.

— Поздравляю. — Себастьян поднялся изящно, как танцовщик.

Противно, что приходится задирать голову, глядя ему в глаза. Шесть футов три дюйма, на пять дюймов выше ее.

— Держи. — Он протянул ей бокал. — Похоже, не помешает.

— День был тяжелый.

— Знаю.

Выпила бы вина, да зубы крепко стиснуты.

— Терпеть не могу, когда ты суешь нос в мои мысли.

— Этого и не требуется. — Руки вытянулись жестом фокусника. На мизинце сверкнуло кольцо с квадратным аметистом в затейливой золотой оправе. — Ты сама посылаешь сигналы. Когда злишься, то очень громкие.

Значит, сейчас ору во все горло. Поскольку она так и не выпила, он забрал бокал.

— Дорогая, я тебя не видел со дня Свечной мессы [7] . — Глаза смеются. — Ты по мне не соскучилась?

7

В праздник Введения Христа во храм, 2 февраля, благословляются церковные свечи.

— Очень. — Как бы часто кузен ее ни дразнил — а это продолжается с колыбели, — она его обожает. Хотя это не основание для слишком частого дружеского общения. — Занята была.

— Слышал. — Он ущипнул ее за подбородок, зная, что ее это бесит. — Расскажи о Нэше Керкленде.

Глаза Морганы гневно вспыхнули.

— Черт побери, Себастьян, вытащи щупальца из моей головы.

— Я не щупаю. — Обида изображена убедительно. — Я провидец, артист, а не соглядатай. Ана доложила.

— А… — Моргана на секунду задумалась. — Извини. — Известно, что Себастьян, возмужав и обретя контроль, редко заглядывает в чужие мысли. Если не видит в том необходимости. — Нечего рассказывать. Он писатель.

— Знаю. Думаешь, не любовался его фильмами? А к тебе у него что за дело?

— Материал собирает. Хочет написать сказку о ведьме.

— Сказку в смысле историю, я надеюсь?

Она подавила смешок:

— Не ерничай.

— Просто присматриваю за своей крошкой кузиной.

— Не присматривай. — Моргана с силой дернула братца за волосы, падавшие на воротник. — Я сама о себе позабочусь. Он придет через пару часов, так что…

— Отлично. Успеешь меня накормить. — Себастьян дружески обнял ее за плечи, понимая, что его выставят из дома, не позволив встретиться с писателем. — Я со своими родителями говорил в выходные.

— По телефону?

Он потрясенно вытаращил глаза:

— Опомнись! Знаешь, сколько стоят звонки за океан? Положительно пойдешь по миру.

Она со смехом обхватила его за талию:

— Ладно, дам поесть, и проваливай.

Долго злиться на него невозможно. В конце концов, член семьи. Когда ты не такой, как все, семья порой единственное, на что можно положиться. За едой на кухне Себастьян изложил последние новости об ее родителях, дядях и тетках. Через час Моргана полностью успокоилась.

— Сколько лет не видела Ирландию в лунном свете… — пробормотала она.

— Соверши путешествие. Тебе все будут рады.

— Может быть, совершу. В летнее солнцестояние.

— Вместе можно отправиться. Ты, я и Анастасия.

— Можно. — Она со вздохом отодвинула тарелку. — Проблема в том, что летом у меня самое горячее время.

— Сама ввязалась в свободное предпринимательство. — Себастьян ткнул вилкой в оставшийся на ее тарелке добрый кусок свинины, отправил в рот.

— Мне действительно нравится. Встречаешься с разными людьми, пусть даже среди них попадаются чокнутые.

Он налил вино в бокалы:

— Например?

Моргана с улыбкой облокотилась на стол:

— Был один, хуже чумы. Неделю за неделей ежедневно являлся. Заявил, будто знал меня в другой инкарнации.

— Очень трогательно.

— Угу. К счастью, ошибся, я его не встречала ни в одной прежней жизни. Однажды вечером пару недель назад, когда я закрывала магазин, он ворвался и сделал энергичный ход.

— М-м-м… — Себастьян прожевал последний кусок. Конечно, кузина способна сама за себя постоять, однако неприятно, что какой-то фальшивый йог смеет к ней приставать. — А ты что?

Она пожала плечами:

— Кулаком в живот ткнула.

— Вполне в твоем стиле. Не превратила в лягушку-быка?

Она с достоинством выпрямилась:

— Ты же знаешь, я так не работаю.

— А Джимми Пакипски?

— Совсем другое дело. Мне было всего тринадцать. — Не удалось сдержать усмешку. — Вдобавок я его сразу же превратила обратно в гадкого мальчишку.

— Только потому, что Ана заступилась. — Себастьян взмахнул вилкой. — И бородавки у него остались.

— Самое меньшее, что я могла сделать. — Она дотянулась, схватила его за руку, — Черт возьми, я по тебе соскучилась.

Он крепко стиснул ее пальцы:

— И я по тебе. И по Анастасии.

Что-то почувствовалось, не могло не почувствоваться — их связывают слишком старые, слишком прочные узы.

— Что с тобой, милый?

— Ничего изменить невозможно. — Он легонько поцеловал ей руку и выпустил. Не хочется думать, ослаблять защиту, позволив кузине настроиться на волну. — Как насчет взбитых сливок?