Пленники Черного леса

Но люди оказались проворней безмозглой твари. Вскочив на ноги, они побежали дальше

уже налегке и успели-таки покинуть опасную зону за какое-то краткое мгновение до

следующей атаки.

– Всем седлать коней! – распорядился Гаай. – Будем уходить!

Гэл был уже возле Стива. Остановившись рядом с юношей, он сплюнул, потом

медленно вытер рукавом пот и копоть с лица.

– У тебя всё в порядке?

– В полном! – Стив улыбнулся. – А у тебя?

– И у меня! – Гэл тоже улыбнулся, но как-то невесело. – А вообще-то, дела наши

неважнецкие!

Стив это и сам хорошо понимал.

Глава 5

Всего в живых осталось девять человек, лошадей же уцелело тринадцать, поэтому

четырёх свободных лошадей решено было сделать вьючными, до отказа загрузив их

тюками. Вещи, всё ещё остававшиеся на поляне, пришлось бросить из-за бродячего

дерева, упрямо там торчавшего. Впрочем, оставшиеся воины и лошади просто не в силах

были унести всё имущество, рассчитанное, как минимум, на двадцать всадников, так что

жалеть брошенного особо не приходилось.

Потерпевшим от яда воинам стало значительно лучше, во всяком случае, они уже могли

самостоятельно держаться в седле. Поэтому Гаай дал сигнал выступать, и все воины

начали выстраиваться в обычную свою походно-боевую колонну. Ехать решили по-

25

прежнему, по две лошади в ряд, с тем лишь изменением, что в центре колонны четверо

всадников будут иметь своими соседями навьюченных лошадей. Впрочем, Стива это не

коснулось, следуя указанию предводителя, он вместе со стариком Кромом должен был

замыкать колонну. Это было большой честью и явным выражением доверия к юноше со

стороны Гаая, ибо замыкать строй поручалось обычно самым опытным и проверенным в

бою воинам. Чрезвычайно польщённый, оказанным ему доверием, Стив тотчас же

повернул лошадь и направил её в самый хвост колонны. Оказавшись там, он остановился,

поджидая напарника.

Но Кром и не подумал выполнять приказание предводителя. Выпрямившись в седле и

высоко подняв седую голову, старый воин направил свою лошадь прямо в

противоположную сторону. Подъехав к предводителю почти вплотную, Кром натянул

поводья и некоторое время он и Гаай молча смотрели друг другу в глаза.

– В чём дело, старик? – негромко и надменно проговорил Гаай. – Ты плохо слышишь?

Или ты боишься замыкать колонну?

– Я ничего не боюсь! – громкий голос Крома на мгновение перекрыл весь шум и гам

строящихся в колонну воинов, замолчав, все удивлённо повернулись в его сторону, не

совсем понимая, в чём, собственно, там дело. Стив тоже с удивлением смотрел на старика.

– Я ничего не боюсь! – снова повторил Кром, ещё больше выпрямившись в седле. – И я

хорошо слышу! И вижу тоже!

– Вот как? – голос предводителя по-прежнему звучал негромко и надменно. – И что же

ты видишь, старик?

– Я вижу… - голос Крома вдруг задрожал и стал ещё громче, старик уже не говорил, он

почти кричал прямо в лицо Гааю, - я вижу, что ты по-прежнему собираешься командовать

нами, Гаай! Командовать, словно ничего и не произошло!

На лесной дороге стало так тихо, что слышно стало ленивое потрескивание огня в

догорающих зарослях, потом возле людей деловито прожужжала одинокая пчела,

спешащая со своей драгоценной ношей в родное дупло. Глаза всех без исключения воинов

были направлены на Гаая, все ожидали, что же он ответит старику.

Но Гаай молчал. Он молчал так долго, что Стив уже решил, было, что их предводитель

вообще ничего не будет отвечать взбунтовавшемуся воину, но тут Гаай, наконец,

соизволил заговорить, медленно, негромко и как-то по-особенному равнодушно.

– А что, собственно, произошло, старик? – обветренные губы Гаая чуть тронула

холодная, ничего не выражающая усмешка, отчего лицо предводителя стало ещё более

надменным и непроницаемым. – Может, я трусливо прятался за чужими спинами? В чём,

конкретно, ты можешь обвинить меня, старик?

– Я скажу тебе, в чём я тебя обвиняю! – голос Крома дрожал и срывался, но не от

страха… в нём явственно ощущалась огромная ненависть, ненависть и ещё что-то, в чём

Стив так и не смог до конца разобраться. – Я напомню тебе, предводитель, в чём твоя

вина! – Костлявый палец старого воина был направлен прямо в грудь Гааю. – Шестьсот

воинов ты повёл за собой в набег, Гаай… шестьсот лучших воинов! Они пошли за тобой,

потому что поверили в тебя, в твою воинскую удачу, в твоё умение побеждать! Где они

теперь, предводитель?! – задыхаясь от гнева и ненависти, Кром умолк, обвёл долгим

взглядом горстку уцелевших воинов.
– Что ты скажешь теперь их отцам и матерям, их

жёнам и детям?! Тебе ведь нечего сказать им, Гаай!

Растерянный и ничего не понимающий Стив во все глаза смотрел на происходящее,

переводя взгляд с перекошенного ненавистью лица Крома на надменно-непроницаемое

холодное лицо предводителя и обратно. Он понимал чувства старика, потерявшего

сначала старших, а затем и младшего сына, но даже понимание это не вызывало в его

душе по отношению к Крому ничего, кроме острого раздражения. Чего, собственно,

добивается старый воин? Их осталось так мало и чтобы выжить в кошмарном этом лесу –

нужно не свары затевать, а, наоборот, как никогда раньше сплотиться всем разом вокруг

26

предводителя. И чем Гаай плохой предводитель? Уж не хочет ли сварливый старик сам

занять его место?

– Ну, что же ты молчишь, Гаай? – никак не унимался Кром, костлявый его палец почти

упирался Гааю в кольчугу. – Ведь это ты погубил их всех! Ты и Рээб!

При упоминании имени Рээба по колонне прошёлся еле слышный недовольный ропот и

Гаай его чутко уловил. Не принято было у воинов обвинять в чём-то погибших, а уж тем