Плохие девочки не плачут. Книга 3

Рефлекторно.

Слезы струятся по щекам.

— Мы обойдемся элементарными командами, — обещает с обманчивой мягкостью. — Даже ты поймешь. Лизать. Сосать. Глотать.

Фон Вейганд отпускает меня лишь для того, чтобы избавить от нижнего белья. Рвет кружево на части, отбрасывает подальше. Однако верх пижамы не срывает.

— Хочешь превратить в животное? — вытираю рот тыльной стороной ладони. — Поступишь как лорд Мортон с Дианой?

— Нет, — губы кривятся в улыбке, а глаза ледяные. — Он жаждал ответа. В нем жила любовь, пусть и на грани ненависти. Страсть. Безумие. Бешенство.

— А в тебе?

— А во мне ничего.

— Так не бывает.

Он делает шаг вперед, вынуждая меня вжаться в стену. Его пальцы накрывают лоно, не встречая ни малейшего сопротивления. Не ласкают. Сжимают, сдавливают. Кусок мяса хватают нежнее.

— Алекс, пожалуйста.

— Ты такая мокрая, — протягивает издевательски. — Жаль не в том отверстии, которое я буду трахать.

— Алекс! — всхлипываю.

Поднимаюсь на носочки, стараюсь ускользнуть. Пробую оттолкнуть его руку, отстранить, отвести в сторону.

— Его больше нет, — роняет небрежно.

— Кого?

— Твоего Алекса.

Сминает мою плоть. До боли. Толкает вперед. Вбивает в стену. Толкается внутрь. Вводит сразу несколько пальцев. Таранит безжалостно.

Я кричу. Царапаю его ногтями.

Только все зря.

— Еще одно движение — засажу руку по локоть, — заявляет ровно.

Застываю.

Меня знобит.

— Ты кончишь на счет «раз».

— Я не…

— Раз.

Темнеет в глазах.

Низ живота сводит тягучая судорога.

Я умираю.

Обмякаю.

Точно тряпичная кукла.

— Ты что-то сделал со мной, — бормочу едва различимо. — Ты что-то нажал.

— Нет, — бросает с насмешкой. — Просто ты моя шлюха и течешь от каждого моего движения.

Отстраняется.

Отходит.

— Встань на колени.

Подчиняюсь.

Опускаюсь.

Это легко.

Колени не держат.

Гордость тоже.

— Не здесь.

Фон Вейганд смеется. Его хохот будто раскаты грома. Содрогаюсь. Снова и снова. От этого жуткого звука стынет кровь.

— На край кровати, — уточняет приказ.

Облизываю пересохшие губы.

Слишком далеко.

Мне туда не дойти.

Подаюсь вперед. Наклоняюсь. Выгибаю спину. Опираюсь на ладони. Ползу медленно. Неспешно. Продвигаюсь, покачивая бедрами.

Я провоцирую дикого зверя. Наверное, я просто чокнутая.

Рык вырывается из груди. Не из моей. Но и не из чужой.

Покорно принимаю нужную позу.

— Прогнись, — говорит фон Вейганд. — Раздвинь ягодицы.

Утыкаюсь лбом в постель.

Странно, что кровать не дымится. Моя температура давно превысила все допустимые градусы.

— Возьми меня, — говорю я.

— Больше чувства.

— Трахни, — в голосе прорезается непривычная хрипотца. — Трахни меня. Жестко. Глубоко. Всади до упора.

— Ты умеешь лгать гораздо лучше.

— Я не лгу.

Он подходит ближе.

Ковер не заглушает его тяжелую поступь.

Вот черт.

— Придется заняться твоим обучением, — заявляет с показным сожалением.

Приближается вплотную.

Каждый его шаг отбивается внутри.

— Трахни, пожалуйста.

— Умоляй так, чтобы я поверил.

Щелкает пряжка ремня.

— Прошу, — сжимаю зубы до скрипа и разжимаю. — Возьми меня туда.

— Куда?

— В задницу.

Удар жалит кожу.

Кричу, отдергиваю руки.

— Ладони на место, — повелевает фон Вейганд.

— Но… — пытаюсь запротестовать.

— На место.

Выполняю приказ.

— Раздвинь ягодицы. Шире. Еще шире.

Он бьет меня опять. Резко. Жестоко.

Ремень полосует зад. И пальцы. Обжигает. Опаляет. Выжигает клеймо.

Давлюсь воплем. Захлебываюсь. Тону.

— Можешь кричать, — бросает с насмешкой. — Этого я не запрещал.

Благодарю.

Кусаю простынь, захлебываюсь слезами. Сдерживаюсь изо всех сил. Однако не ору, не даю ни единому звуку сорваться с уст.

Ремень гуляет от поясницы до лона. То выше, то ниже. Поднимается и опускается. Вольно, размашисто. Вспарывает кожу.

— Руки! — рычит фон Вейганд, лишь стоит мне поменять положение. — Ладони обратно. На ягодицы. Быстро.

Он способен забить меня.

До смерти.

Обычным ремнем.

— Пожалуйста, хватит, — сдаюсь. — Прекрати.

Удар за ударом.

Не могу не кричать.

Задыхаюсь.

— Вы*би, — бормочу практически беззвучно. — Вы*би меня.

— Громче.

— Вы*би! — восклицаю надрывно, глухо прибавляю: — В задницу.

Экзекуция прекращается.

— Как именно мне тебя выеб*ть? — интересуется ленивым тоном.

Окровавленный ремень обвивается вокруг моего горла.

— Как… как хочешь, — шепчу сдавленно. — Как тебе нравится.

— Покрути задом.

Послушно двигаюсь.

— Активнее.

Его огромный член упирается между ягодиц.

Вскрикиваю.

— Прошу, не надо.

— Крути.

Обращаюсь в статую.

Отказываюсь повиноваться.

Ремень затягивается.

— Нет, — вдруг начинаю вырываться. — Нет, пожалуйста, нет.

— Давай, доставь мне удовольствие.

Замираю.

С ужасом осознаю, что в напрасных попытках освободиться, только теснее прижимаюсь к мучителю, сама же трусь о его раскаленную плоть.

Фон Вейганд дергает ремень, заставляя откинуть голову назад, выгнуть позвоночник до предела.

— Я оттрахаю твою задницу, — шепчет на ухо. — Без смазки.

— Прошу, не…

— А потом ты будешь вылизывать мой член. Вычищать губами и языком. Я покажу тебе все, что мне по-настоящему нравится.

— Н-не надо.

— Ты войдешь во вкус.

Я хочу возразить. Я пытаюсь.

Но уши закладывает.

Чей это крик? Чья это боль?

Не знаю. Не понимаю.

Я протестую. Отказываюсь. Я не верю, что это действительно происходит. Что это реальность. Такая реальность.