Плохо быть богатой

– Отвечайте! – затопал он ногами. Мисс Кровь тяжело вздохнул.

– Ну, сладкие мои, вы не оставляете мне выбора. – Его губы медленно сложились в жестокую мрачную улыбку. – И вы все будете наказаны! Слышите? Тогда в следующий раз вы будете умнее и не посмеете так шутить со мной!

И, схватив первую болванку с париком, он с размаху вонзил в нее нож. Он кромсал и колол до тех пор, пока не изорвал в клочки бумажное лицо и синтетическая набивка и вата не разлетелись по всей комнате.

Затем, не останавливаясь, он схватил вторую болванку, потом – еще одну.

Когда он наконец остановился, ужас содеянного захлестнул его холодной липкой волной. Со стоном уронив нож, он попятился к двери.

– О, мои сладкие! Мои хорошие! – завыл он, с силой вцепившись себе в волосы и мечась по комнате. Затем бросился к безмолвным лицам и тяжело рухнул перед ними на колени.

– Посмотрите, что эта сука заставила меня сделать! – зарыдал он. – Какое горе для всех нас! Но я доберусь до нее! Вот увидите! Эта сучка еще узнает! И очень скоро!

Часть четвертая ПАРАД АЛЛЕ: ИГРА В ОТКРЫТУЮ Февраль – март 1990 года

59

Проехав по дуге подъездной дорожки, дорогой лимузин остановился перед новым небоскребом на Восточной 81-й улице, и Эдвина вышла как раз напротив входа. В дверях стоял швейцар, одетый подобно королевскому гвардейцу: блестящий шлем с ленточкой под подбородком и высокие лакированные сапоги выше колен.

– Проходите, мэм. – И „гвардеец" проводил ее к отдельному лифту в небольшом вестибюле. – Там только одна кнопка. Лифт доставит вас прямо наверх.

Дверь тут же неслышно закрылась. Это был новый скоростной лифт, и все же подъем занял целых полминуты: апартаменты находились на последнем 72-м этаже.

Лифт доставил ее прямо туда, где, улыбаясь, уже ждал Лео Флад.

– Привет! – радостно воскликнула Эдвина, выпорхнув из раскрывшейся двери. На ней была длинная норковая накидка, выкрашенная в радужные цвета. Ослепительно улыбнувшись, она „клюнула" его в губы.

Ответив тем же и продолжая улыбаться, он взял ее за руки.

– Вы – как видение!

Она распахнула накидку. Черное короткое без бретелек платье с просвечивающими сквозь материю радужными блестками красиво облегало ее фигуру. Ожерелье и серьги представляли собой связки стеклянных шариков неправильной формы – нарочито грубая имитация крупных рубинов, сапфиров и изумрудов. Блестящие черные чулки и туфли на высокой шпильке.

– Нра-авится? – рассмеявшись, она повернулась, как это делают манекенщицы на помосте.

– Нра-авится.

Она снова засмеялась и посмотрела на него. Он был одет просто – белая шелковая рубашка без воротника, широкие черные брюки и бархатные шлепанцы с монограммой. Через расстегнутую наполовину рубашку видна была гладкая мускулистая грудь.

– Вы тоже неплохо выглядите, – отметила она. Он провел ее в огромную гостиную на самом верху небоскреба.

– Добро пожаловать в мир моих фантазий.

И, когда она огляделась, от изумления у нее буквально открылся рот.

Так же, как и в его офисе, комната была высотой в два полных этажа, две стеклянные без швов стены создавали впечатление, что она парит в воздухе, и сейчас, в предзакатных сумерках, эффект усиливался еще больше.

Темнеющее, обступающее со всех сторон небо отражалось в огромной поверхности черного гранитного пола, на котором тоже, казалось, парили (потому что они были на прозрачных ножках) кожаные диваны, кресла и оттоманки; сумеречное мерцание сконцентрировалось и в коллекции произведений искусства бронзового века – мраморных голов со стертыми лицами, гладких чаш и стилизованных фигур, расставленных на встроенных в стены черных лакированных полках; таинственный полусвет исходил изнутри прозрачной, без перил, спиральной лестницы, уходившей вверх на всю высоту зала и ведущей на крышу; призрачное свечение окутывало двух гигантских бронзовых сфинксов на мраморных подиумах метровой высоты, казавшихся сгустками таинственного лунного света в пустыне; оно струилось по полированной стальной поверхности яйцеобразного вытяжного колпака, повисшего над переливающейся поверхностью чуть вогнутой глыбы черного гранита; исходило от стеклянных плоскостей столов и зеркального алюминиевого потолка; эти неуловимые светосумерки, пронизывая и наполняя воздух между шероховатыми бетонными стенами со вдавленными изображениями неких ископаемых фигур, превращали зал в фантастическую пещеру космического века, висящую в пространстве.

Многослойное стекло изолировало комнату от городского шума, и в ней царила неземная тишина, лишь откуда-то из глубины доносилась тихая японская музыка.

– У-у-у-у-х! – все, что могла произнести Эдвина.

– Позвольте, я отнесу вашу накидку.

– Мою на… Ах да, конечно. – Словно в полусне, она сняла ее, не в силах оторвать глаз от всего сразу.

– Я сейчас вернусь, – извинился он, беря накидку, – и мне надо кое-что проверить на кухне. Напитки и лед – вон там, угощайтесь. – И он указал на бетонную стойку во всю длину внутренней стены.

Она направилась к стойке, сопровождаемая эхом каблуков, отражающимся от зеркального гранитного пола. Подойдя к ней, Эдвина увидела, что в бетон вделаны две прозрачные раковины; нарочито неприкрытая подводка, змеясь, уходила в стену. Большая фарфоровая ваза династии Юань цвета морской волны служила емкостью для льда.

Тут же стояло французское шампанское в массивной хрустальной бутылке и открытая бутылка превосходной холодной водки.

Налив себе немного шампанского, она еще раз огляделась.

– Это – нечто, – обведя зал рукой, заявила она подошедшему Лео.

– Вам нравится? Я сам проектировал. В этом – одно из твоих преимуществ, когда строишь принадлежащее тебе здание. Это дает необходимую свободу, и тогда имеешь именно то, что хочешь.

– Вы владелец всего дома? – Она не понимала, почему, собственно, это так удивило ее, но все-таки удивило.

– Поскольку это жилой дом, то надо сказать, что всякий живущий здесь владеет его частью. Но строительство и финансирование – мое, а одна из моих компаний продала квартиры.

– И, естественно, самую лучшую вы оставили себе, – добавила Эдвина, лукаво блеснув глазами.

– Безусловно. – Рассмеявшись, хозяин дома пошел налить себе шампанского.

Она слегка улыбнулась.

– Скажите, Лео, существует ли такое дело, в котором бы вы не участвовали?

– Конечно, – сверкнул он белозубой улыбкой. – Все, что не дает прибыли. – Он поднял бокал и серьезно посмотрел на нее. – За самую красивую женщину в мире.

Она покраснела.

– За самого красивого лжеца в мире, – подняв свой бокал, она обвела им зал, – и за все, что делает это возможным.

– Аминь. Вот за это я с удовольствием выпью. Глядя друг другу в глаза, они пили шампанское. Эдвина поставила бокал.

– Можно мне все посмотреть? Здесь просто удивительно.

– Вы – мой гость, – и он сделал широкий жест рукой.

Она бродила по гостиной, любуясь предметами искусства и великолепным сочетанием ультрасовременной и антикварной мебели. Затем, запрокинув голову, посмотрела на уходящую ввысь спиральную прозрачную лестницу.

– А что наверху?

– Сад со скульптурами. Мы поднимемся туда после ужина.