Плоский мир

— Ах и правда! — пожилой человек, (фамилия его была Зурин), улыбнулся, — это мел — остатки прошедшей ночи. Я ведь только сейчас домой и вернулся.

— В каком смысле?

— В прямом. Я играю на бильярде. Неподалеку отсюда в П-с есть ночной клуб.

— А что такое П-с? Город?

— Скорее поселок городского типа. Два километра.

— И вы ездите туда играть?

— Да. По средам и четвергам.

— Забавное совпадение, я тоже люблю бильярд. Что если сегодня я составил бы вам компанию?

— А вы хорошо играете?

Кирилл пожал плечами и улыбнулся.

— Я считаю, неплохо, но другие шутят, что удар у меня бестолковый.

Зурин зашел за Кириллом в десять часов вечера; до клуба они добрались к одиннадцати. Увидев приветливое одноэтажное здание, отстроенное совсем недавно, самое большее пять лет назад, Кирилл порядком оживился: несравнимо лучше провести ночь здесь, нежели в отсыревшем облезлом доме с железной мебелью. Единственным «раритетом», никак, по мнению Кирилла, не украшавшим внешний вид клуба, являлся потемневший от времени вымпел, болтавшийся на двери. Надпись на материи гласила:

Toulouse

The winner of France championship

1943

Заметив, что Кирилл пристально смотрит на вымпел, Зурин объяснил:

— Хозяин клуба, Андрей Черенков, помимо бильярда, увлекается еще и футболом.

— Французским чемпионатом?

— Нет, его отец был во Франции во время войны и привез ему несколько таких вымпелов в качестве сувенира. Проходите.

Зурин толкнул дверь, и в первое же мгновение, когда Кирилл очутился внутри, какой-то рыжий мужчина, чья худоба никак не сочеталась с располневшим розовым лицом, разбил шары резким и сильным ударом — его соперник едва успел убрать со стола деревянный треугольник. В лузы влетело три шара; в другой раз Кирилл особого внимания на это не обратил бы, но обладатель непропорционального лица имел такой запоминающийся вид, что ему внезапно представилось неправдоподобным, будто кто-то кроме этого человека может взять партию, и от того он испытал легкую зависть.

Зурин сказал:

— Расслабьтесь и чувствуйте себя как дома. Я пойду в бар, закажу пива, а потом мы с вами сыграем.

Кирилл еще раз осмотрелся и пришел к выводу, что все же одна деталь вносила в общий уют серьезное искажение, — железные лампы на цепях висели слишком низко над бильярдными столами, отчего создавалось суровое впечатление, будто резкий белый свет давит посетителям на головы.

Сигаретный дым, вившийся вокруг пивных кружек, чертил в воздухе тонкими изгибами тел.

Зурин, возвращаясь обратно, прошел совсем близко от бильярдного стола, за которым играл рыжий мужчина, и едва не задел лампу ухом.

— Вот пиво… черт, надо повесить эти лампы выше. Так неудобно!

Гринев сказал, что тоже это заметил; он инстинктивно повысил голос — чуть раньше из динамиков полилась негромкая, но настойчивая музыка.

— Как давно существует этот клуб?

— Здесь — один год. А раньше мы занимали помещение на Малой Королевской улице.

Они выпили, и Зурин пригласил Кирилла к свободному столу; пока молодой человек устанавливал шары, Зурин говорил, что несмотря на первый раз ему было бы непривычно играть просто так, лучше все же на деньги. И даже если Кириллу недостает практики — пускай, тогда сделаем начальные ставки смешными, копеечными. Гринев согласился, а про себя подумал, что даже если и проиграет, то сумеет как-нибудь уладить дело без возвращения долга — Зурин не производил впечатление человека, могущего проявить в своих требованиях такую уж серьезную настойчивость. Помимо этого Кирилл твердо настроил себя, что сегодня ему должно повезти.

Но как ни сосредотачивался он на игре и как ни старался победить Зурина в эту ночь, все надежды молодого человека пошли прахом: он неизменно оказывался в минусе и к утру проиграл своему новому знакомому ровно сто рублей — в те времена деньги не такие уж и малые. Кирилл вертел кий, выворачивал его то так, то эдак, но Зурин с постоянством дьявола загонял в лузы по два шара, тогда как его соперник — хорошо если один. И все же Кирилла нисколько не смущало чужое превосходство, ведь он твердо решил не отдавать проигранные деньги, а мысль о том, что остальные члены клуба могут играть на бильярде еще и гораздо более мастерски, нежели Зурин, склоняла молодого человека к решению, которое постепенно захватывало его азартом: почему бы, в самом деле, не заняться серьезно оттачиванием собственного мастерства? Наконец, Зурин отложил кий; его вид недвусмысленно давал понять Гриневу, что возможности отыграться подошли к концу, но для него это только лучше, ибо если бы партии продолжались он мог бы проиграть и в пять, и в десять раз больше. Кирилл поспешно заявил, что сейчас у него денег нет, а когда Зурин, разведя руками, сказал: «Тогда отдадите на днях, только, прошу вас, поскорее, они мне бы теперь очень пригодились», — с уклончивостью отвечал, что и на это его сопернику особо рассчитывать не стоит: «я ведь не богач, а всего лишь служащий автосервиса, да и играть я согласился, не подозревая вашего мастерства, а, стало быть, в определенной степени вы меня обманули. Да, мы играли в бильярд, но ведь могли бы этого и не делать, так почему бы нам обоим не вообразить, будто играли мы просто так для собственного увеселения или не играли вообще».

— Как же это получается? — удивленно воскликнул Зурин, — у нас в клубе не принято так поступать.

— Тем более, — отвечал Кирилл, нимало не смутившись, — я ведь не слишком еще знаком с клубными порядками — не забывайте, я здесь всего первый раз. Почему бы вам не отпустить мой долг, а через некоторое время, если я научусь играть как следует, сумею возместить его собственной победой.

— Если научитесь играть? — повторил Зурин.

— Именно так. Чем больше я нахожусь здесь, тем больше мне нравится. Я думаю, что буду появляться здесь регулярно. В конце концов, нужно же и мне найти занятие, помимо работы, которая уже порядком наскучила. Вы что-то имеете против?

Зурин некоторое время помедлил — очень уж ему непривлекателен был вираж Гринева, — а потом все же сказал, что нет, ровно ничего не имеет.

— А что скажут остальные?

Молодой человек обернулся в зал. За эту ночь в перерывах между бильярдными партиями Кириллу удалось пообщаться почти со всеми членами клуба и даже с рыжим мужчиной, который оказался Андреем Черенковым, хозяином заведения, и теперь все присутствовавшие перманентно наблюдали за их разговором. Но ждал ли кто-нибудь этого обращения в аудиторию? Даже если и так, Кирилл все равно еще никому из них не сделал ничего дурного, а вступаться за Зурина не было такого уж серьезного повода, ведь Кирилл постарался преподнести свой отказ как можно более мягко; единственным, кого опасался молодой человек, был, конечно, хозяин клуба — вот он-то вполне мог пройти в самую середину помещения и вынести единоличный вердикт: «немедленно заплатите деньги, а потом, чтобы и духа вашего здесь не было!» — но приглядевшись внимательней, Кирилл с облегчением и, в то же время, удивлением обнаружил внезапное исчезновение Черенкова: он еще раз вгляделся в лица окружающих, но ни одно из них за дымом сигарет не превратилось в пухлое и розовое…

Кирилл повернулся к Зурину.

— Вот и отлично — ни у кого нет возражений.

— Хорошо, пусть будет по-вашему. Поступайте как хотите. Главное, чтобы совесть ваша была чиста, — Зурин сделал взмах рукой, недовольный, но все же не выдававший в себе какой-то серьезной обиды.

— Я теперь хотел бы отправиться домой. Вы со мной?

— Нет-нет, мне нужно остаться здесь еще на некоторое время. Вы помните дорогу, сможете добраться один?

— Да, — Кирилл выдержал паузу, — Зурин, я хотел бы попросить вас еще об одном. Я допускаю, что мой поступок, — (я имею в виду отказ выплатить долг), — мог показаться вам не слишком-то порядочным, однако вы заблуждаетесь, если думаете обо мне, как о плохом человеке. Я просто стараюсь исправлять свои же собственные ошибки без ущерба для самого себя. В ином случае я могу прийти в такое состояние, что наделаю еще больших неприятностей окружающим, а это, согласитесь, и вовсе будет несправедливо. Увидимся… Господа, всем до свидания!

Гринев действительно стал регулярно наведываться в бильярдную, и гораздо чаще, чем только по средам и четвергам. Он все еще пытался играть на деньги, но когда однажды спустил пятнадцать партий к ряду и не одному человеку, а доброй половине членов клуба, понял, что его неумение убивает всяческую надежду на везение; кроме того, до этого ему пришлось объяснять, почему он не собирается возвращать деньги, только Зурину, теперь же перед ним стояла целая толпа, и каждый в ней со своим собственным характером. Стоит ли говорить, что хотя бы один в ней уперся ни на шутку и не хотел отпускать долг ни в какую. Максим Денисов слыл человеком очень непокладистым. Он подошел к Гриневу вплотную, так что грудки того завибрировали он предвкушения боли, и произнес:

— Не знаю, как остальным, но мне вы деньги вернете, иначе вам не поздоровится.

— Мне тоже!

— И мне!

— И мне!.. — моментально послышались голоса еще нескольких человек.

С тех самых пор Гринев зарекся играть безо всяких ставок, а через три дня вернул долг Денисову, (и никому больше), но чуть позже выяснилось, что эти деньги он занял у другого члена клуба.

— Мой вам совет, — говорил ему в тот же день Зурин, сидя за одним из столиков и потягивая пиво, — уходите из нашего клуба навсегда. Я считаю вас неплохим человеком, — вот здесь Зурин сильно покривил душой, но иначе он не мог, ибо ему поручили поговорить с Гриневым и теперь нужно было, чтобы тот его выслушал, — но вы сильно подпортили себе репутацию, причем самым что ни на есть нелепым образом.