Плюсик в Чарму

 Сначала он долго не мог влюбиться. У бедняги был любовный запор. Но он тужился и старался. И в конце-концов у него получилось!

Вытерев бумагой пот со лба, уже влюбленный герой успокоился и четко зафиксировал время влюбленности. Герой даже выделил время в своем плотном графике для любви к героине. Где-то между шестью и семью вечера.

«Ну все, полюбил, и хватит!», - вздохнул герой. И посмотрел на часы. А потом принялся завоевывать мир с новой силой.

Потом я перечитала претензии, и поняла, что герою стоит немного пересмотреть свой график. И выбрать время для выяснения за что, он полюбил героиню.

Он видел ее только один раз. В темноте, со спины, под капюшоном и заклинанием невидимости, в карете, проезжающей мимо со скоростью двести километров в час. Поэтому герой предлагал вариант «за неземную красоту».

Грызя ноготь и печенюжку, я сопела перед мигающим курсором. Во мне плескалось десять литров чая, а на коленях лежала Блу.

Ближе к утру я легла спать. Мне долго не удавалось сомкнуть глаза. Я лежала и думала, что могло вызвать такую странную реакцию? Неужели я ему совсем не нравлюсь?

Расстроившись, я решила забыть о нем раз и навсегда! Отныне я держу дистанцию так, словно он подозрительно кашляет. С этого момента только официальный тон, официальное лицо и официальный взгляд.

С этими мыслями я уснула. Снилось мне, как меня нежно целуют, как сгребают в охапку и похищают с известными намерениями.

Проснулась я от того, на моей подушке натекло озеро слюней.

Через три минуты я превратилась в Джульетту. С пафосом, мне не свойственным, я доказывала свою неземную любовь. Потом убеждала, что вернее меня только Хатико. И предлагала начать отношения сначала. Что только не сделаешь, чтобы задобрить капризную сантехнику.

В итоге его хрустальное величество дало мне испытательный срок. И я с облегчением одернула халат.

Осадочек со вчерашнего дня заставлял меня поджимать губы. Нервная система дружно отгоняла воспоминания. «Брысь!», - орали очень нервные клетки на воспоминания о дьявольской улыбке.

Обнаженная красавица появилась аккурат в тот момент, когда я готовила себе обед. Вообще-то по рецепту обед должен быть мясным. Но за неимением мяса, у меня отлично покудахтала капуста.

– Возьми меня, - облизывала пухлые губы развратная красотка.

В порыве призрачного танца, от которого встают даже часы, красотка закинула ногу в кастрюлю. И томно призвала меня взять ее немедленно.

Я смотрела на рецепт: «Возьмите куриные ножки», потом на ногу красавицы, торчащую сквозь кастрюлю. И почувствовала себя каннибалом.

«Все готовы?», - призвала я нервную систему.

«Да!!!», - заорали нервные клетки.

 «Готовы к тому, что вместо Академии – руины?!!» - решительно спросила я.

«Да!!!» - бодро заорали нервные клетки.

В свете последних событий они напоминали триста спартанцев. Возглавляла их очень древняя нервная клетка. Она уцелела после финансового кризиса, пережила два увольнения, четыре расставания и даже трехчасовое стояние в пробке.

«Готовы к тому, что по нашей вине воскрес, очухался, откопался злой темный чародей?» - спросила я саму себя.

«Да!», - заорали нервные клетки очень воинственно.

– Ну тогда принимаем вызов! – согласилась я, присаживаясь на стул. Волшебное облако клубилось посреди кухни, а я сквозь дым показалось лицо Никиты.

– Привет, теть! – бодренько заявил племянник. Вид у него был довольный. Я не поняла, что в нем изменилось. Я присматривалась к нему, и пыталась понять, что не так!

– Слушай, а у нас нет черных перчаток? А? – спросил Никита, с надеждой глядя мне в глаза.

– А тебе зачем? – осторожно спросила я, видя, как Никита мнется и нервничает.

– Надо! – пробурчал он. – Точно нет? Никаких? А купить мы их никак не можем?

Я сначала не понимала, для чего они ему нужны. В списке покупок они не значились, поэтому я была слегка растеряна.

«Может, у него просто руки мерзнут!», - спохватилась добрая тетя, тут же ухватившись за сердце.

«Тогда нужен колючий свитер. Колючий, значит, теплый! Чтобы после пяти минут в этом свитере, ребенок сознался в убийстве Кеннеди. И кто воровал конфеты. Шапку, чтобы голова чесалась, как у тифозной мартышки. Колючий шарф до уровня глаз. Чтобы «бабушкин ниндзя» еще три дня кашлял катышками!», - перечисляла злая, но очень заботливая тетя.

– Точно нет? – с надеждой заглянул мне в глаза Никита. – Нам … эм… на урок артефактологии нужны перчатки. Мы их будем зачаровывать…

– Хорошо, я посмотрю, - кивнула я. Никита обещал перезвонить через пять минут.

Через пять минут я сидела на кухне с огромной коробкой.

– Нашла? – спросил Никита, уставившись на меня.

– Нашла! Отличные варежки! Со снежинкой! На резиночке! - обрадовала я племянника. – Какое-нибудь заклинание мороза. Знаешь, как прикольно будет?

– Эм… - замялся Никита, глядя на свои детские теплые варежки. – Мы не заклинание мороза… Мы… эм… другое заклинание… Заклинание смерти!

– Погоди, есть еще одна варежка с… с… грибочком! – достала я из коробки одинокую варежку. – По-моему для смерти самый раз! Грибочек - гробочек. Даже в рифму… Ой, а можешь заколдовать шапочку!

 Я вытряхнула из пакета чудовищную шапку с помпоном. И с надеждой посмотрела на племянника.

– Ну, например, шапка – невидимка! – предложила я с наигранным энтузиазмом.

Я натянула ее на голову, посмотрела на отражение в зеркальце. «Шапка- недадимка! Применять, как контрацептив. Вероятность беременности в такой шапочке 0%», - промелькнуло в голове.

– Нет, - расстроился Никита. Урфин прыгнул со шкафа на стол, перевернув какие-то книги.

Никита резко повернулся. И тут все стало понятно. На трех отросших светлых волосинках виднелась маленькая резиночка для волос. Эдакий конский хвост на минималках.

И я поняла одну вещь. Варежки тут бессильны. И противозачаточная шапочка тоже.

– Хорошо, я посмотрю еще, - понимающе улыбнулась я маленькому «подражале».

– Ну посмотри! – закивал Никита, умоляя меня взглядом.

Остаток дня прошел относительно спокойно. Я погрузилась в работу, отбиваясь от настырной музы.

Властный герой получался у меня очень собирательным образом. Он собирал неприятности и баб. И складывал их штабелями у себя во дворце. Когда один дворец наполнялся штабелями баб. Когда в окна торчали женские руки и ноги. Когда прильнувшую к стеклу красавицу расплющило и «растаращило» по всему стеклу под напором других красавиц. Вот тогда герой с натугой закрывал двери дворца и переезжал в новый.