По дороге на Оюту. Наперегонки со временем

Очень жарко.

Хватаясь за его плечи, я наслаждалась этой бешеной близостью, мои пятки упирались в мокрую ткань его штанов, оттягивая её. Но при этом я была уверенна, что мой миранец не переступит черту. Он услышит "нет".

Не знаю, откуда была такая железная уверенность. Но я не сомневалась в нём.

Сжав мои бёдра Сунир замер.

– Я не могу, - прошептал он, - видеть тебя каждый день в этих полотенчиках, маечках и просыпаться с жутким стояком в штанах.

– Сунир.

– Доверься мне.

Чего скрывать, я просто пылала от желания познать этого мужчину, ощутить его в себе и стать, наконец, женщиной.

Его женщиной.

– Да, - выдохнула я одно единственное слово.

Он более ничего не спрашивал. Сжав мои бёдра, яростно накинулся на моё тело, словно обезумев. Я ощущала его губы на шее, плечах, груди. Его руки ласкали живот и скользили ниже, дразнясь и заставляя меня громко стонать от невероятного наслаждения. Казалось, я потерялась в этой реальности. Ощутив его лёгкий укус в шею, вздрогнула всем телом, и в тот же момент что-то огромное пронзило меня. Я напряглась в ожидании той самой боли, о которой так часто рассказывали девчонки, но чувствовала лишь дискомфорт от его клыков на моей шее и не более того.

– Моя девочка, - прошептал он, - ты самое чистое, что есть в моей жизни.

Он качнулся и слегка толкнулся. Закрыв глаза, я схватилась за его плечи и откинулась на стенку душевой.

Удар ещё один.

Поймав ритм, я танцевала с моим миранцем древний танец любви и страсти. Он доводил меня до вершины блаженства и, словно дразнясь, отступал. Я неистовствовала, сжимала бёдрами его талию и просто требовала чего-то неведомого.

Я хотела, только не понимала чего.

– Скажи, что любишь, - хрипло прошептал он мне на ухо.

– Люблю, - простонала я, - хочу, сделай это, наконец.

– Что?

– Я не знаю, но мне очень надо.

Его смех заставил меня напрячься и самой начать двигать бёдрами. Он сжалился, пара ударов и мир окрасился в яркие красные пятна. Я дорвалась до того, чего мне так не хватало.

Обмякнув, я ощущала его удары, вслушивалась в скупые мужские рычащие стоны и наслаждалась тем единством, от которого так долго бегала. Вот дурная.

Миранец глухо зарычал, обхватил мои ягодицы и, толкнувшись, затих. Внутри меня волною разливалось тепло.

– Не жалеешь?
– простонал он, тяжело дыша спустя какое-то время.

– Жалею, - моё дыхание оглушало, - что не совратила тебя в самом начале наших отношений. Столько времени в пустую.

Он сжимал меня в руках и надрывно смеялся. Но вдруг напрягся всем телом и замер.

– Что такое?
– хрипло прошептала я.

– Тшш - тихо выдохнул он.

– Мама, папа, - голосок Юлы врезался в моё сознание отрезвляя.

Отстранившись, Сунир поставил меня на ноги.

– Надо к ней идти, - шепнула я, но при этом не двигалась с места.

– Я пойду только сухое надену. А ты мойся и воду сделай погорячее, чтобы не простыть.

– Ты же сказал...

– Я сказал, что экономим, девочка моя, а не замораживаем тебя.

– Поцелуй ещё раз, - положив руки на его плечи, я потянулась к его губам. Ответом мне были жаркие объятия. Он сминал мои губы, жадно ненасытно.

– Мама, - голос дочери привел в чувства окончательно. Опустив руки, я отстранилась от мужчины.

– Иди к ней. А то вдруг испугается.

– Конечно, - он ещё раз скользнул губами по моему веку, целуя в уголок глаза.

Наконец, сделав шаг назад, он развернулся и вышел. Сорвав с сушилки сухие штаны, переоделся так быстро, что я и заметить ничего не успела.

– Иду, Юла, подожди. С кроватки не вставай.

– Папа, ты в душе? А мама?

– А мама моется. Не будем ей мешать, правда.

– Ага.

Он вышел, оставляя меня наедине со своими мыслями. Тело всё ещё удовлетворённо ныло, требуя близости с этим мужчиной ещё и ещё. Но я отдавала себе отчёт в том, что рядом моя девочка и нужно быть осторожнее и скромнее в своих желаниях. Сделав воду горячее, я включила мыльный раствор. Наблюдая, как на полу под ногами сбивается пена, улыбнулась. Как-то незаметно этот миранец стал частью моей жизни. Чем-то неотъемлемым и нужным. Моим. Он идеально вписался в нашу крохотную семью, заняв почётное место любимого мужчины и заботливого папы.

Юла своему отцу была не нужна. И это удивляло. Родной родитель бросил, а чужой посторонний мужчина трясётся над ней как над своей. Это о многом говорило.

Отношение Сунира к Юле было тем мерилом, по которому я оценила миранца.

Идеальный мужчина для семьи и любви. Рядом с таким ничего уже не страшно

Глава 64

Последующие три дня были самыми сложными в моей жизни.

Юла постоянно спала. Нам приходилось будить её насильно, чтобы покормить. Это становилось всё сложнее. Сунир подсоединял к её телу всё новые и новые датчики.

Наблюдая, как по небольшому экрану тянутся линии биения сердца моей доченьки, я продолжала мысленно молиться неизвестным богам.

Время играло против нас.

– Её нужно будить, - выйдя из душа с полотенцем на шее, мой миранец внимательно глянул на табло.

– Я уже пробовала, - странный писк, издаваемый капсулой, заставил меня умолкнуть. Юла выдохнула и вдруг словно замерла. Линии на мониторе стали ровными без изгибов.

– Сунир?

Подлетев к моей малышке, он схватил шприц-пистолет и уколол прямо в грудь, стянув футболочку вниз.

– Что происходит? Что?
– паника удушливой волной сжала горло.
– Сунир, что с ней? Почему нет линий?

– Не мешай мне. Отойди, Криста.

– Что значит отойди?
– растеряно произнесла я.
– Что делать, чёрт тебя дери!

– Отойти на шаг и не мешать мне. Что не ясно?!
– рявкнул он на меня.

Сделав глубокий вдох, я включила мозги. Я ничего в этом не смыслила. Полезу, только усугублю дело.

– Помоги ей, я прошу. Не дай ей уйти.

– Капсула в моём кармане в каюте, - бросил он мне, не обращая внимания на мольбы, - та, что дал доктор.

– Нет!
– я покачала головой, перепугавшись ещё больше.
– Нет, Сунир. Нет!

– Неси живо, - он так зарычал, что я понеслась делать, что сказали.

Мало что соображая, заскочила в каюту и, покрутившись волчком на месте, принялась прошаривать все его карманы. Найдя прозрачную пластиковую капсулу, сжала её в трясущихся руках. Я не могла поверить в то, что происходит.

– Криста, сюда быстро, - донёсся до меня его бешеный рёв.

Опомнившись, я понеслась обратно.

– Как она?
– меня уже всю трясло.
– Скажи, что сердце бьётся, пожалуйста.