По нехоженной земле

суток, все же нередко завтракаем вечером, а ужинаем утром; спим днем и работаем

ночью. Очень часто ужин и обед у нас объединяются.

После пополнения запасов со склада на мысе Серпа и Молота и с учетом

продуктов здешнего склада мы теперь располагали полуторамесячным резервом

продовольствия. Наш суточный рацион определялся следующими данными: [227]

Таковы цифры. Они маловыразительны. Их необходимо расшифровать, чтобы

сделать понятными не только объем и питательность ваших блюд, но в какой-то степени

и их вкус.

Во-первых, о калорийности нашего пайка. Она несколько ниже, чем обычно

принято в полярных экспедициях. Это снижение сделано нами сознательно. Ведь,

кроме того, что имеется на санях, мы рассчитываем еще и на охоту. Если полярной

ночью нельзя было сколько-нибудь твердо рассчитывать на добычу медведей, то теперь,

весной, мы уверены в удачливой охоте. И мы нисколько не стесняем себя ни в граммах,

ни в калориях, в основном руководствуясь нашим аппетитом, но не суточными

нормами. Да, кстати, нормы эти как будто вполне отвечают нашим потребностям.

Лучше всего описание установившегося у нас меню начать с ужина (он же и

обед). Почти постоянным блюдом у нас является суп «мечта». И лирическое название и

рецепт этого блюда родились здесь, в походных условиях. [228]

Еще в первом походе на Северную Землю мы везли с собой примерно тот же

набор продуктов, что и сейчас. Среди них был особый сорт пеммикана, прославленный

во многих описаниях полярных экспедиций, но нам совершенно незнакомый. По виду

он представлял собой не то пшеничный хлеб, не то очень густую спрессованную кашу.

Это была смесь мясного порошка, жиров, риса, сухарей и... шоколада. Бесспорно, такая

смесь обладала хорошей питательностью, а для приготовления блюда достаточно было

заварить ее кипятком. Это как нельзя лучше соответствовало походным условиям.

Однако первая проба пеммикана пришлась нам не по душе. Когда мы по всем правилам

приготовили блюдо из этого продукта, то увидели перед собой жидкую коричневую

кашицу. Один вид ее покоробил нас. Еще худшее впечатление произвел вкус этой

кашицы. Если смесь мяса, жиров, риса и сухарей была естественной, то основной

компонент — шоколад — был явно не к месту. После первого же глотка заморского

продукта мы отложили ложки и стали обсуждать, что с ним делать. Выбрасывать —

жалко, он действительно был питательным, а есть невозможно. И мы анялись опытом.

Чтобы убить привкус шоколада, мы всыпали в кастрюлю побольше луку и других

сушеных овощей, положили красноармейские консервы, долили воды и поставили на

примус. Когда все это перекипело, мы принялась за еду и быстро опорожнили

кастрюлю. Единогласно признали, что это не суп, а мечта. Так родилось название

нашего излюбленного походного блюда.

Название закрепилось, а составные части «мечты» продолжают меняться и теперь.

Вместо овощей мы часто кладем макароны или добавляем риса, мясные консервы

заменяем свежей медвежатиной, а в сильные морозы добавляем еще солидный кусок

сливочного масла. Это не перестает напоминать нам всем известный шуточный рассказ

о бывалом солдате, сварившем похлебку из топора. В данном случае таким топором у

нас служит пеммикан.

Во время коротких остановок на переходе мы обычно пьем какао, прибавляя в

кружку 50—80 граммов сливочного масла. Кружка такого напитка, выпитая вприкуску

с галетами, на 5—6 часов делает нас сытыми.

Таков наш стол в походе. И мы не испытываем никаких лишений от однообразия

походного меню. Здоровье, беспрерывная физическая работа и сон на кристально-

чистом воздухе постоянно поддерживают у нас хороший аппетит.

По списку наших продуктов видно, что в нашем рационе есть и коньяк, хотя

суточная норма его равна всего лишь 10 граммам. Мы не являемся принципиальными

противниками этого напитка. Наше отношение к нему можно определить так: [229]

один к спиртному абсолютно равнодушен; другой выпьет стакан водки и не охмелеет.

Такое отношение к алкоголю не помешало нам прийти к общему мнению, что он

отнюдь не обязателен в походе.

Поэтому-то спиртное и входит в наш рацион в виде коньяка в такой

гомеопатической дозе. Ее вполне хватает, чтобы придать аромат и особый вкус кружке

чая. Даже при таком умеренном употреблении фляжка с коньяком обычно извлекается в

особо удачливые дни или в случае крайней усталости.

Со дня выхода с базы мы еще ни разу не притрагивались к фляжке. Образовалась

солидная экономия коньяка... по 80 граммов на человека. Это уже не совсем гомеопатия,

а вполне реальная рюмка. И сегодня, перед тем как приступить к «мечте», поданной на

наш праздничный первомайский стол, мы разрешили себе не только ликвидировать

экономию, но еще заавансироваться на целых 20 граммов в счет будущего.

После ужина сидим за кофе, грызем промерзший шоколад, ожидаем момента

утренних астрономических наблюдений и представляем себе картины первомайской

Москвы.

Ветер шелестит нашим флагом, поднятым над палаткой. На севере полуночное

солнце катится над бесконечным ледяным полем, расцвеченным в розовые, синие и

фиолетовые тона. На западе белым пламенем горит ледниковый щит, а на востоке, как

беззвучный фейерверк, вспыхивают зеленые блики на хорошо видимых гордых скалах

мыса Ворошилова.

На мысе Ворошилова

Днем 2 мая определение астрономического пункта было закончено. Наложив

вычисленные координаты на съемку Гидрографической экспедиции, мы увидели, что

характер видимого берега плохо соответствовал тому, что было изображено на старой