По Острию Бритвы
Шрифт:
Я услышала, как из расщелины раздалось ругательство, настолько изобретательное, что это мог быть только Хардт, и последовавшее за этим ворчание подтвердило это.
— Я, черт возьми, застрял, — сказал он с вялым вздохом.
Я просунула голову обратно в отверстие, выставила перед собой два светящихся камня и увидела Хардта, застрявшего всего в нескольких футах внизу. Его плечи были немного слишком широки, и он никак не мог их втиснуть в самый узкий участок подъема. Это было ужасно, для него. Я почувствовала страх, попробовала его на вкус. Я хихикнула, а затем расхохоталась. Хардт несколько секунд недоверчиво смотрел на меня, а потом тоже начал смеяться. Это не должно было быть смешно. Оглядываясь назад, я не вижу в этом
В конце концов, нас спас именно смех. Мы оба так сильно хохотали, что Хардт обнаружил, что тряска заставила его преодолеть узкое пространство, и внезапно он снова полез вверх, и все еще посмеивался, когда я вместе с Тамурой протащили здоровяка через дыру в стене. Сумасшедший старик присоединился к общему смеху. Я не уверена, что он действительно понимал, что именно показалось нам таким смешным, но я много раз в жизни замечала, что Тамуре не обязательно было это знать. Ему просто нравится смеяться, а в компании это всегда веселее.
Только Йорин не смеялся. Он стоял в дверном проеме, вглядываясь в темноту — задумчивая тень.
Изен выбрался из расщелины последним, прихватив с собой последний мешок с припасами. Добравшись до комнаты, он привалился к стене и вздохнул. Даже покрытый грязью и каменной пылью, этот человек был красив, особенно когда улыбался. Я придвинулась ближе и опустилась рядом с ним. На мгновение мне показалось, что он забыл о своей уязвленной гордости, и мы прижались друг к другу. Я не знаю, тяжело ли он дышал от подъема или от того, что был так близко ко мне. Даже сейчас мне нравится думать, что это была я. На самом деле, теперь я почти уверена, что так оно и было. Мужчина, который давно ни во что не вставлял свой член, может возбудиться от чего угодно. Я была вся в шрамах и грязи, и носила их как снаружи, так и изнутри, но при этом все еще была хорошенькой. Тогда такая мелкая деталь казалась такой важной.
Какое-то время мы прижимались друг к другу, и я наслаждалась его запахом. От него пахло застоявшимся потом, это правда, но мы все могли похвастаться этим запахом. От Изена пахло Изеном, и это мне очень нравилось. Я подняла на него глаза и увидела, что он смотрит в ответ. Я страстно желала, чтобы Изен наклонился и поцеловал меня в первый раз. Я не видела ничего, кроме его потрескавшихся губ и голубых глаз. Потом Тамура хихикнул, и мы оба обернулись, чтобы увидеть сумасшедшего старика, сидящего на корточках и смотрящего на нас слишком пристально и слишком понимающе.
Никто так не смущается, как молодые люди, а я была очень молода. Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки — странное ощущение, учитывая, что я все еще продрогла до костей, — и оттолкнула Изена от себя. Вскочив на ноги, я прошла мимо Тамуры и направилась туда, где Йорин и Хардт вглядывались в темноту за дверным проемом.
— …наверное, это просто крысы, — сказал Хардт. Я протиснулась мимо них обоих в тусклый свет за дверью.
Коридор, соединявшийся с дверным проемом, уходил в темноту. Несколько драгоценных камней, вделанных в стены неподалеку, давали слабое освещение, но, похоже, они начинали светиться только после того, как попадали на свет, и эти залы, без сомнения, находились в полной темноте больше лет, чем кто-либо из нас прожил на свете. Воздух был тяжелым, легкий ветерок едва ощущался.
Я остановилась в нескольких шагах и посмотрела в одну сторону, затем в другую. Коридор уходил в темноту в обоих направлениях, в нем виднелось несколько дверных проемов. Вдоль стен стояло несколько каменных скамей и несколько пьедесталов. То, что когда-то занимало эти пьедесталы, давно было разбито или сгнило. От нескольких скамеек остались одни обломки. Неподалеку валялся древний шлем, слишком маленький для кого-то, кроме ребенка, с вмятиной на лбу. Что-то показалось
мне неправильным. Что-то, что я не могла понять в тот момент. Мне показалось, что я уже видела эту архитектуру раньше.— Здесь так темно, что я тебя не вижу. Эска? — Голос Хардта из дверного проема.
Я и есть тьма, произнес голос у меня в голове, и я повторила эти слова вслух.
— Все равно, я думаю, мы зажжем пару фонарей. — Я обернулась и увидела, как Хардт исчезает в дверном проеме. Странно, но я могла видеть его совершенно отчетливо, несмотря на темноту. Йорин остался стоять, прислонившись к стене и щурясь в мою сторону.
— Чувствуешь дуновение ветерка? — спросила я. — Это значит, что выход есть.
Йорин просто кивнул.
Более вероятно, что мы только что сменили тюрьму на могилу.
Глава 25
Нам следовало попытаться обрушить стену позади нас или, может быть, даже саму расщелину. Я не уверена, что было проще, но мы должны были попытаться скрыть наш путь наружу. Это, по крайней мере, могло бы замедлить наших преследователей. Но мы по глупости полагали, что нам это сойдет с рук. Я думала, что мое отвлечение создаст достаточный хаос, чтобы скрыть наше исчезновение. Я думала, что Деко был слишком занят, чтобы искать меня в Яме, а Приг — слишком ранен, чтобы беспокоиться об этом. Насчет этого я была права. Единственный человек, о котором я не подумала, был управляющий.
Мы зажгли два фонаря и, распределив припасы так, чтобы у каждого было поровну, двинулись в путь по темному коридору. Мы, как могли, следовали за ветром и проверяли каждую комнату, которая попадалась нам на пути. Мы шли медленно, но было захватывающе наблюдать за разрушенным городом, давно погребенным под землей. Я пожалела, что со мной нет Джозефа. Он был бы так же очарован, как и я, и захотел бы остановиться и порыться в руинах. Я всегда любила приключения, читала истории о грандиозных поисках в подземных некрополях, но Джозеф любил историю и почти столько же времени проводил за чтением летописей. Но я оставила его позади. Я приняла решение оставить его позади. О, как бы я хотела вернуть все назад.
Архитектура продолжала будоражить память, но я никак не могла ничего вспомнить. Стены были наклонены наружу на протяжении первых двух футов от земли, а затем уходили внутрь с небольшим уклоном вплоть до высокого потолка. Их украшали узоры, вырезанные прямо по камню, в котором коридоры были проложены. Некоторые узоры казались изящными формами и ничем более, в то время как другие выглядели так, словно были надписями на каком-то иностранном языке, которого никто из нас не знал. Я не была уверена, что кто-то из остальных мог читать на любых известных языках, хотя предполагала, что Тамура, вероятно, мог. Другое дело, понимал ли его затуманенный мозг смысл этих слов. Тогда я поняла, как мало знаю о прошлом своих товарищей. Но мне и не нужно было знать, кем они были и что делали. Я знала, кто они такие, и это было самое главное. Ну, за исключением Йорина. Я ничего не знала о нем, кроме его умения убивать.
Время от времени в нишах вдоль стен виднелись остатки статуй. Каждая статуя, без исключения, мало чем отличалась от каменных обломков, разбросанных вокруг. Остальные, казалось, ничего не замечали, но меня это беспокоило. Время разрушало все, но некоторые предметы разрушались быстрее, чем другие. Некоторые каменные скамьи, правда, превратились в руины, но намного больше было таких, которые остались в основном нетронутыми. Я размышляла над вопросом, почему каменные скамьи смогли выдержать испытание временем, а каменные статуи — нет. Голос в моей голове, который я, по ошибке, принимала за свои собственные мысли, снова и снова подсказывал, что мы, возможно, не одни в этих бесконечных темных залах. И они действительно казались бесконечными.