По Острию Бритвы

Сначала я думала, что мы, возможно, каким-то образом пошли по кругу и вернулись обратно. Трудно судить, насколько прямым является коридор, когда ты можешь видеть только на десяток футов перед собой. В тот первый день мы шли несколько часов, проверяя каждую комнату по пути, не обращая внимания на лестницы, которые вели вверх или вниз. Изен утверждал, что мы должны подняться наверх при первой же возможности, и это звучало достаточно разумно, но у нас с Тамурой были другие идеи. Мы шли по ветру. Легкий вкус свежего воздуха с большей вероятностью приведет нас к свободе, чем лестница, ведущая в еще большую темноту. По крайней мере, мы так думали.

Большую часть времени мы шли молча, каждый из нас прислушивался к звукам, эхом разносившимся вокруг. Иногда мы просто слушали, как Тамура напевает мелодию, которую мог слышать только он. Несмотря ни на что, нам, казалось, почти нечего было сказать друг другу. Я думаю, что напряженность в отношениях между Изеном и Йорином была как-то связана с их молчанием. Эти двое испытывали тихое презрение друг к другу, и я опасалась, что любая попытка заговорить может привести к ссоре между ними. Я сомневалась, что Изен прибегнет к насилию — он знал, что Йорин победит, — но, если Йорин решит сражаться, я не была уверена, что кто-то из нас сможет помешать ему убить Изена.

В ту первую ночь мы спали в почти пустой комнате. Я думаю, что когда-то это могла быть кухня, маленькая каменная плита в углу была пыльной и мертвой. Мы все были измотаны, даже Йорин начал волочить ноги, и нам ничего не оставалось, как расчистить место на полу от камней и завалиться спать. Я хотела свернуться калачиком рядом с Изеном. Наша надвигающаяся свобода придавала тому, что было между нами, растущую остроту, которую я не могла игнорировать. Но мы были окружены другими, все тесно прижались друг к другу в маленькой комнате. Из всего, что я делала и видела в мире, ничто так не сбивает с толку, как юношеская похоть. В конце концов, я свернулась калачиком рядом с Хардтом, как делала уже несколько недель. Мне кажется, я заметила вспышку ревности на лице Изена, прежде чем закрыла глаза и уснула.

Той ночью мне приснился сон. Яркий сон о глазах, наблюдающих за нами в темноте, дюжинах глаз. Маленькие желтые огоньки-бусинки, которые никогда не мигали, уставились на меня, пока я лежала там, парализованная. Я до сих пор не знаю, был ли этот сон реальным или Сссеракис просто играл с моим подсознанием, чтобы насытиться моим страхом.

Я проснулась в холодном поту и обнаружила, что фонарь погас и наступила темнота. Несколько драгоценных камней все еще светились тусклым желтым светом, но этого было достаточно, чтобы я смогла откатиться от Хардта и снова зажечь фонарь. Я уже грызла краюху черствого хлеба, когда остальные начали просыпаться.

Наши запасы были ограничены, и мы понятия не имели, сколько времени пройдет, прежде чем мы найдем способ выбраться на поверхность, поэтому мы питались экономно. Все мы привыкли к скудному рациону, но мне хотелось, чтобы мой желудок перестал урчать. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я как следует утолила свой голод.

Когда мы снова двинулись в путь, я решила, что больше не могу выносить тишину.

— Кто-нибудь имеет представление, что это за гребаное место? — спросила я. — Мы шли довольно долго… Я не знаю, насколько долго, и это всего лишь один коридор с комнатами по обе стороны.

— И лестничные клетки, — отметил Йорин. Он довольно громко заявлял о желании подняться наверх.

— Древние, — сказал Хардт.

— Древнее, чем просто древние, — сказал Тамура. Я услышала, как Хардт устало вздохнул. Некоторые мужчины не любят загадок, а Тамура говорил только загадками.

— Сумасшедший старик прав, — сказал Изен, прежде чем его брат успел обернуться к Тамуре. — Посмотри на стены, Хардт. Мы уже видели такое раньше. Это город Джиннов.

Честно говоря, я не могла бы сказать, что удивило меня больше: то, что мы шли по коридорам мертвого города, который когда-то принадлежал Джиннам, или то, что из всей нашей маленькой группы Изен был первым, кто это понял.

Хардт горько вздохнул:

— Только не опять.

— Возможно, все будет не так, как в прошлый раз, — сказал Изен. Он всегда быстро забывал о гневе, и, пока Йорин молча шел позади нас, казалось, что его мрачное настроение улетучилось.

— Что случилось в прошлый раз? — Кто-то должен был спросить, и я подумала, что это могла бы быть я. Не Тамура, который, скорее всего, выдал бы какую-нибудь загадку, расстроившую Хардта, и не Йорин, само присутствие которого раздражало Изена.

Братья быстро переглянулись, а затем Изен начал рассказ.

— До того, как нас бросили в Яму, мы были джентльменами удачи.

Признаюсь, я раньше не слышала этого термина. Как и Йорин, судя по его веселому смеху. «Разбойниками», — сказал боец из Ямы. Нравилось это кому-то или нет, но Йорин всегда умел докопаться до сути дела.

— Корсарами, — пожал плечами Хардт. Я попыталась встать между Изеном и Йорином, и хмурое выражение лица младшего брата немного смягчилось.

— Так вот почему вас бросили в Яму? — Мне не терпелось узнать как можно больше об Изене. Влюбленность способна сделать увлекательной каждую мелочь, а пираты и без того были достаточно увлекательными.

Йорин снова рассмеялся.

— За пиратство в Яму не сажают, — сказал он. — Тебя вешают.

Меня так и подмывало спросить, почему братья оказались в Яме, но оба погрузились в угрюмое молчание, и я сомневалась, что получу ответ, хотя мне очень хотелось узнать правду. Любопытство и все такое.

— Итак, о том городе, — сказала я. — Он был похож на этот?

— Не совсем, — фыркнул Изен. — Для начала, он был под водой.

С тех пор я побывала в городе, о котором говорили братья. Все, что они мне рассказывали, оказалось правдой. Что Ро'шан и До'шан значат для неба, то Оль'шен — для морей. Подводный город, который затмевает все, что когда-либо строили земляне, но он не плывет на скале. Оль'шен находится внутри самой большой медузы, которую когда-либо знал мир. Настоящее чудо, созданное Богами, или, по крайней мере, Рандами и Джиннами, и им определенно нравилось изображать из себя богов.

— Мы были не просто пиратами, — начал рассказ Хардт, и его низкий голос эхом разнесся по пустому туннелю вокруг нас. — Терреланский флот поручил нам преследовать торговые суда в Море Шепота.

Йорин рассмеялся:

— И вы называете меня чертовым монстром.

В то время я ничего этого не знала. Моя жизнь состояла из академии и Ямы. Я ничего не знала об окружающем мире. Я не знала, что терреланцы нанимали пиратов для нападения на другие народы Оваэриса. Я никогда не видела пахтов или гарнов. Я думаю, что большинство других рас возненавидели нас из-за терреланцев. Оказывается, предрассудки порождают еще больше предрассудков. Надеюсь, я хоть немного помогла в своей жизни залечить раны, нанесенные Терреланской империей.

— Ты монстр, — прорычал Изен. — Сколько беззащитных людей ты убил?

— Ни одного, — ответил Йорин. — Я убил сотни бойцов. Никогда не убивал ни одного беззащитного.

— Какая, к черту, разница, — возразил Изен.

— Огромная — сказал Йорин, его голос оставался спокойным, в то время как Изен все больше и больше распалялся. — Всех, кого я убил, я убил в бою. Возможно, это был не самый честный бой, но каждый из них подписался на него, как и ты. Я убил каждого из них собственными кулаками или тем оружием, с которым они согласились. Я никогда не нападал на человека, который не был к этому готов. И, конечно, не плавал по океану, убивая других мыслящих существ только потому, что они были другими.