По приказу президента

– Мэд, мне так жаль. Мне очень жаль, что это случилось с тобой.

– Они, казалось, часами били меня. Крылов рассказал о том, что он сделает с моими друзьями, если я продолжу копаться в делах фонда. Он очень подробно описал, что сделает с твоим братом, и позволь сказать, что, если у тебя когда-нибудь появятся племянницы и племянники, отчасти это моя заслуга.
– Мэд судорожно вздохнул.
– Я не мог допустить, чтобы это случилось с тобой. Но я ненавидел себя за то, что сломался.

– Ты не сломался.
– Она сжала его руку.
– Ты не можешь так думать. Ты выжил.

– Малыш, ты не знаешь… Я именно сломался. Я умолял их остановиться. Я сказал им, что они могут взять все, что у меня есть. Честно говоря, я бы отдал им все, но им не нужны были мои деньги. Пока меня били, я действительно надеялся, что умру. И я мог бы, если бы не появился Фредди.

– Он с сожалением втянул воздух.
– Ты спросила меня, почему я решил порвать с тобой таким образом, почему я не выбрал какой-нибудь более добрый или логичный способ. Дело в том, что после того, как они показали мне, какой я чертов трус, я возненавидел себя. Ты заслужила лучшего человека, и я решил, что без меня твоя жизнь станет лучше.

Его жестокие по отношению к самому себе слова были для нее как нож в сердце.

– Ты не трус, Мэд. Ты продолжил бороться. Ты даже не прекратил расследование.

– Мне потребовалось несколько дней, чтобы снова на это решиться, - признался Мэд.
– Уверяю тебя, в первую неделю я не собирался делать ничего, кроме как лечиться и соображать, как мне дальше влачить свое жалкое существование без тебя. Я понял, что не заслужил твоей любви, поэтому вернулся к привычному поведению, потому что это был безопасно. Но потом разозлился. Это стало первым толчком. Постепенно Фредди ввел меня в курс дела, и все, чего я хотел, это размазать Крылова по стенке. Чем глубже я влезал в заговор, тем больше понимал, что это может повлиять на нас всех. А потом ... я обнаружил мотивацию куда сильнее гнева.

– Любовь.
– Теперь она знала, что Мэд не поддался жажде приключений и не среагировал слишком остро. Ему показали, как легко заставить его исчезнуть, и он пытался защитить ее единственным способом, который считал возможным - дистанцироваться, отпустить ее.

Он кивнул.

– Мне пришлось сделать все возможное, чтобы защитить семью. Я бы сделал это, даже если бы это означало потерять вас навсегда. Я сделаю это снова, если это спасет тебя и нашего ребенка. Я бы ушел и никогда не оглянулся, если бы это значило, что в конце ты останешься жива. Я бы предпочел, чтобы ты была счастлива с кем-то другим, чем умерла со мной. Вот что я понял. Я люблю тебя настолько, что готов поставить на первое место.

Теперь Сара его понимала. Действительно понимала, но нужно было объяснить ему, что в следующий раз он не может так поступить.

– Ты любишь меня достаточно, чтобы позволить рискнуть вместе с тобой? Я не смогу быть с тобой зная, что ты снова уйдешь. Мне нужно, чтобы ты поставил нашу семью на первое место. Это значит оставаться вместе. Обещаю, я буду осторожна, но ничего не получится, если мы не будем вместе.

Что-то вроде надежды засветилось в его глазах.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, что люблю тебя, и мне надоело не быть с тобой. – Было приятно признаться, словно груз свалился с плеч.
– Я любила тебя с детства. Я никогда не смогу забыть тебя и больше не хочу пытаться. Ты знаешь, как я решила назвать нашу дочь?

– Не Гортензией.

Он всегда мог ее рассмешить.

– Нет, определенно не Гортензией. Даже когда я злилась на тебя, когда я думала, что ты мертв, я знала, что хочу, чтобы ты стал частью ее жизни.
– Сара сжала его руку.
– Я назову ее Мэдлин.

– Мэдлин.
– Его губы изогнулись в благоговейной улыбке, когда он положил большую руку ей на живот.
– Идеально. Я люблю тебя, Мэдлин.

Она положила свою руку на его и переплела их пальцы.

– Ты отведешь меня в постель? Я плохо сплю с того дня, как ты меня оставил.

– Я никогда не оставлю тебя снова.
– Он повернулся и погладил ее по щеке.
– Обещаю. Теперь что бы ни случилось сейчас, я буду ставить тебя на первое место, даже выше моих друзей. Теперь ты и Мэдди - весь мой мир, и сейчас больше всего на свете я хочу уложить тебя спать.

Затем он встал и помог ей подняться. Через несколько секунд она оказалась в его объятиях.

И не было места лучше этого.

* * * *

Мэд с легкостью отнес Сару в маленькую спальню. Даже беременной, она казалась ему хрупкой и легкой.

Ему казалось, что он не заслуживает снова быть с ней, но он собирался воспользоваться этим шансом, крепко схватить ее и не отпускать.

– Надеюсь, ты уверена, малыш, - прошептал он, опуская ее на кровать.
– Потому что я не знаю, что сделаю, если ты передумаешь.

Это была ложь. Он знал, что сделает. Он будет названивать ей каждый час, спать у нее под дверью и скажет все, что угодно, чтобы она дала ему еще один шанс. Он покажет ей, что может быть безжалостным ублюдком, когда дело касается нее.

– Я не передумаю. Иногда мне кажется, что я родилась, уже любя тебя.

– Я знаю, что родился, чтобы любить тебя.
– Казалось, что его жизнь действительно началась в тот момент, когда она пустила его в свое сердце. У него были все материальные блага, какие только могут быть у человека, но Сара и их ребенок были самыми ценными подарками, которые ему когда-либо преподносили.

Мэд осторожно уложил ее на кровать, охваченный возбуждением. В течение нескольких месяцев он чувствовал себя ходячим мертвецом, но теперь его кровь гудела, а кожа, казалось, стала сверхчувствительной - все потому, что она наконец-то была здесь с ним, не только физически, но и эмоционально.

Вот как ощущается возвращение домой.

Когда он стянул футболку через голову, не желая, чтобы их что-то разделяло, она села на край кровати и стала наблюдать. Его всегда поражали ее глаза. Независимо от того, сколько раз они занимались любовью, его всегда ошеломляло, что она могла смотреть на него с таким доверием и обожанием.

– Ты хоть представляешь, насколько прекрасна?
– Он погладил ее по голове, запустив пальцы в шелк волос. Он так сильно скучал по ней, больше, чем по чему-либо. Когда они были в разлуке, ему казалось, что он потерял самые важные частички себя.

Ее руки дрожали, когда она потянулась к нему и скользнула ладонями по ребрам. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не замурлыкать, как гребаный кот. Он совершенно забыл, каково ощущать, что она его касается.

Ее взгляд оценивающе скользил по нему.