По пути в бессмертие
Шрифт:
Иван берет кресло и выносит из комнаты. Затем выносит настольную лампу и часы.
Гиревик.Сдурел, что ли?
Иван.Не боись, твоего не трону. Гуси-лебеди, кошатина и гитара останутся. И эти… гандели.
Гиревик бросает гантели и кидается на Ивана, метя разорвать ему рот. Иван бьет его в челюсть, под вздох, и гиревик валится на пол.
Гиревик(вытирая кровь с разбитого лица). Ну все, паскуда, тебе не жить!..
Иван поднимает диванчик-рекамье
За письменным столом, расставив локти, сидит следователь — из молодых, да ранний: обтянутые скулы, сухой свет в бледно-голубых глазах.
Следователь. Потерял классовую совесть? В холуи к буржуям пошел?
Иван. Сколько раз твердить одно и то же? Жена покойная наказала. Можешь ты это понять?
Следователь.Ладно. Это дело шестнадцатое. Нам нужен материал на брата Рахманинова.
Непонимающий взгляд Ивана.
Следователь.Чего вылупился? Он, правда, не родной брат, но все равно — связь с эмигрантом, врагом народа.
Иван все так же непонимающе смотрит на следователя.
Следователь.Припомни-ка, как они на Советскую власть клеветали и лично на товарища Сталина?
Иван. Я и не знал, что у Рахманинова брат есть.
Следователь(помолчав). Не хочешь помочь следствию?
Иван. Да я бы с удовольствием… Кабы мог. Да вроде нет у него никакого брата.
Следователь. Через месяц я тебя вызову. Подумай хорошенько, может, чего вспомнишь.
Следователь упирается в Ивана немигающим взглядом бледно-голубых глаз.
Обелиск Линкольна. По улице едет лимузин с красным флажком.
Машина советского посла подъезжает к подъезду Концертного зала. Афиши извещают о концерте с участием Рахманинова. Шофер распахивает дверцу машины, помогает выйти послу и его жене.
Рахманинов сидит в кресле, греет руки в электрической муфте и оживленно говорит Соне и Наталье.
Рахманинов.…Да я просто не знаю человека, который может съесть больше, чем Федя Шаляпин.
Наталья(смеется). Еще гости не пришли, а он уже еду со стола ворует.
Рахманинов. Помню, в молодые годы Федя приходит: «Есть хочу!» А у меня ничего нет. Питаюсь впроголодь. Вот, говорю, кочан кислой капусты есть. А кочан огромный был — вот такой!
В артистическую входит сияющий Фолли.
Фолли.Знаете,
кто пожаловал на концерт? Советский посол с супругой.Сестры переглядываются. Только оживленное лицо Рахманинова превращается в серо-свинцовую маску.
Рахманинов. Я не буду играть.
Фолли. То есть как?..
Рахманинов. Пока он не покинет зал.
Фолли(растерянно). Маэстро, но ведь это скандал!
Рахманинов. Скандал будет, если он не уйдет.
Фолли качает головой и исчезает. Рахманинов разламывает сигарету пополам, вставляет половинку в мундштук.
Наталья.Не волнуйся, Сережа.
Рахманинов. Я абсолютно спокоен.
Соня. Может, тебе не надо быть таким непримиримым?
Рахманинов. Я перед «товарищами» не выступаю. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Соня(с готовностью). Давайте… (Пауза.) Ты рассказывал про Федю. Про голодного Федю и кочан кислой капусты. Что было дальше?
Рахманинов. Ничего. Он его съел, и все.
Соня. Весь кочан?
Рахманинов(думая о своем). Если этот товарищ заупрямится, надо будет объявить публике причину моего отказа…
Зал битком набит. Оркестранты уже заняли свои места. Ждут маэстро. На сцене вместо него появляется растерянный Фолли.
Фолли. Дамы и господа! В зале находится дипломатический представитель Советского Союза. Маэстро Рахманинов приносит свои извинения публике, но он отказывается выступать, пока они не покинут зал.
Шум пролетает по рядам. Сидящий в ложе Мазырин встает и протискивается в кулуары. Оркестранты, переговариваясь, смотрят в зал.
Крик с галерки.Мы ждем!
Посол оживленно шепчется со своим помощником.
Возбужденное лицо Мазырина заглядывает в приоткрытую дверь. Глаза его блестят.
Мазырин.Молодец, Сережа! Не давай спуску большевикам!
Рахманинов щурится на него сквозь дымок сигареты.
Рахманинов. А я уж было пожалел… Перед публикой неудобно…
Сконфуженный посол в сопровождении жены и секретаря, опустив глаза, пробирается к выходу. Публика оживляется. Аплодисменты.