По рукам и ногам

Так оно, в общем-то, и предполагалось.

– Вот и славно.

Вместо того, чтобы отпустить, он впился в мои губы не то что бы грубым, но все-таки совсем не нежным поцелуем. С какой-то измотанный злостью и горечью. Но в этом поцелуе было гораздо больше чувств, чем во всех его предыдущих. И оттого он, может, за всю его жизнь был самый искренний.

Кэри вышел, даже не закрывая за собой дверь.

С одной стороны, мне очень хотелось его убить. С другой, как бы он ни пытался это скрыть, «Зуб» к этой цели был гораздо ближе, чем я.

========== Часть 81 ==========

Я ворчала перед зеркалом, соскребая с себя бархатный ошейник. Его снова пришлось пристраивать, мучитель не забыл обновить набор синяков на моей шее. Правда я была не в силах скрыть все это великолепие узкой полоской ткани, поэтому попытки мои смотрелись скорее жалко или смешно, чем хоть капельку действенно.

– Опять своего Ланкмиллера хаешь? – в подсобку, вздыхая, протиснулась Зои.

– И вовсе он не мой, – мрачно выплюнула я.

Рабочий день кончился. А я уже и забыла как это, когда и ноги-то тебя еле держат. Домой бы добрести как-нибудь.

– Слушай, поводы-то у тебя все пустяковые. А он хороший хозяин, ты еще не знаешь, как некоторые над своими наложницами изгаляются. Каждый раз, когда вижу подобное, я думаю, что счастлива работать в бордель-кафе.

– А все вы так говорите… Я, может быть, хотела бы завести настоящую семью, нормальную, а не чтобы вот так. Приехал – выдрал – уехал. Вспомнил – поманил пальчиком; не вспомнил – так и… Я, может, работать хочу за деньги, а не за еду. Ладно, не бери в голову. Это я уже что-то непозволительно размечталась… – дыхание стало отрывистое, будто я плачу. А глаза сухие были.

Я, опустив голову, вышла из подсобки, абсолютно уверенная, что Зои укоризненно смотрит мне вслед. Как я ненавидела ее тогда. В десять раз хуже, чем Кэри.

Дома, точнее, дома у Алисии меня ждал такой сюрприз, от которого я едва обратно на улицу не выскочила.

– Т-ты чего тут забыл? – я, спиной прижавшись к двери, уставилась на дьявольского начальника охраны.

– Тебя. Собирайся, – Генрих аки бывший зэк руки за спиной сложил и зыркнул на меня так злобно, что я чуть было не подхватила сердечный приступ.

В коридор выскочила Алисия с красным в белый горошек чемоданом, перевязанным здоровым таким бантом. Прекрасно, она еще и любительница непрактичных лоли-вещичек. Семейка просто шик.

– А, это ты, мы заждались уже. Вещи твои вот. Уезжаем, – она всучила мне чудной чемодан и за руку потянула обратно к двери.

– Чего, куда уезжаем? Зачем? – я попыталась кое-как затормозить, упираясь пятками в пол, но против напора Алисии это почти не возымело эффекта.

– Скажи ей, Генрих! Почему ты еще… – Ланкмиллерская сестра укоризненно взглянула на своего любовника, а тот лишь презрительно фыркнул в нашу сторону.

– Не вижу смысла объяснять отдельно некоторым людям, – он почти дырку во мне просмотрел, когда говорил это «некоторым людям». – Вас нашли и уже дали об этом знать. Повезло, что никого дома не было, – Генрих кивнул в сторону кухни.

Дверь туда была распахнута, и, если присмотреться, можно было различить в потемках силуэт развороченного окна. На пол сквозь него бросали длинные медовые полосы уличные фонари. Что еще в доме успели повредить, мне даже уточнять не хотелось.

– И что? – тихо спросила я у Алисии. – Мы возвращается к Кэри? Прямо так, на ночь глядя – в Анжи?

– Господин сейчас не в Анжи, он принял решение туда не возвращаться, – бесцеремонно встрял Генрих. – Так что мы направляемся в его поместье в Шеле.

Вот уж это вообще не весело. Я протиснулась в дверь, волоча за собой отчего-то здорово тяжеленный чемодан. Странно, вроде бы я много вещей-то с собой и не брала. Небось Алисия и своих напихала. Хотя у нее вообще отдельный чемодан был… Я никогда не начну понимать Ланкмиллеров, кажется. Вот черти.

Началась гроза, и я даже пожалела, что не полезла на первое сиденье к Генриху, потому что весь натиск «испуганной» Алисии мне пришлось принимать на себя. Она закончила ютиться тем, что положила голову мне на плечо и осталась в таком положении.

– Слушай, – начала я, чтобы отвлечь ее от возможных дальнейших непотребных действий, – а Кэри… Какой он человек?

– Гораздо лучше, чем ты о нем думаешь. Во всяком случае, у меня лично есть все основания так говорить, – прошептала она, проводя пальцем по моим ключицам. – По сравнению со своим отцом братец просто ангелок, только крылышек не хватает. У нас матери разные, ты же знаешь. Когда мне исполнилось тринадцать, папа меня продал. Хотя тут, наверное, больше повезло: попасть не к хозяину, а к хозяйке. Но после смерти отца, Кэри меня выкупил и вольную подписал.

Значит, вот откуда ее милые лесбийские странности. А вообще, от этой истории бросает в дрожь. Слащаво и жутко одновременно. Отец у них просто чудовище, а Кэри и правда какой-то ангелок. Хотя ему не чуждо что-то вроде благородства…

– Я понимаю, нищеброды продают своих детей, потому что им деньги нужны, но глава такой богатой семьи… Он-то почему? – я, закусив губу, уставилась в окно.

Кажется, в мире остается все меньше того, во что можно было бы верить.

– Ты знаешь, сколько у него детей? – Алисия сделала руками в воздухе какой-то неясный жест, по всей видимости означающий большое количество. – Если он всех будет содержать в человеческих условиях, ему дом в пять раз больше понадобится. А так легче, он только потенциальных наследников оставлял.

– Надеюсь, это вот ты его не оправдываешь сейчас.

Алисия отлепилась от меня и, сцепив руки в замок, уставилась куда-то вниз.

Наш разговор прервался, потому что мы уже прибыли на место, и Генрих остановил машину в ожидании, что мы ее покинем. Я выпрыгнула на удивление аккуратно, и если не изящно, то по крайней мере без риска разбить колени.

О-о, а Ланкмиллер действительно позаботился о собственной безопасности. Забор стал выше без преувеличения метра на два, а на доме сверкали красными огоньками камеры наблюдения. Меры приняты не без оснований, что ж. Тогда не удивительно, что нас привезли именно сюда, хотя для меня это неудача. Терпеть не могу этот дом-гадюшник.

Дверь нам открыл сам Кэри, что вынудило меня невольно отпрянуть и даже как-то растеряться, потому что он был весь какой-то жутко домашний. Я впервые видела его не в деловом костюме. Ланкмиллер был в джинсах и без рубашки, раненая рука была все еще перебинтована, но очевидных неудобств уже, кажется, не доставляла.

– Вы задержались, – он слегка приподнял брови, будто ожидая, что причину ему сообщат. А может, волновался, но пытался особо этого не показывать.

– Ждали вашу наложницу, – кашлянул Генрих. – Она где-то шлялась до одиннадцати вечера.