По следам исчезнувших

– Слушай, откуда ты все это знаешь? – перебил Каменев нетерпеливо.

– А вам в школе про это уже не рассказывали, что ли? – удивился Илья.

– Я про лагерь. Когда открылся, когда закрылся, для кого работал…

– А, это, – Илья махнул рукой. – Это все в сценарии фильма есть, Лиза при мне его заучивала.

Каменев понимающе кивнул и отвернулся, направляя луч фонаря в другую сторону. Илья уже собирался предложить выбираться отсюда, когда тот вдруг воскликнул:

– О, а там что?

Илья повернулся и тоже посветил в том направлении: в одном месте стеллажи прерывались и в стене красовалась массивная дверь.

– Похоже на промышленный холодильник, – предположил он.

– Зачем в погребе холодильник? – засомневался Каменев. – Здесь ведь и так холодно?

– Летом, особенно в жару, температура может быть недостаточно низкой. Опасно хранить при такой мясо, например. Либо там морозильник. Непонятно только, зачем его сюда заперли…

– Чтобы место наверху сэкономить? Туда заглядывать, пожалуй, не станем. Вдруг там тоже припасы остались? Здесь много лет все обесточено, страшно подумать, во что они превратились…

Он посмотрел на Илью, словно ждал его одобрения, но тот лишь качнул головой и уточнил:

– А вы, получается, не нашли это место год назад, так?

– Да…

– Но кто-то его явно нашел: линолеум был разрезан, отодран, а потом прижат кухонной мебелью.

Растерянность на лице Каменева сменилась сначала пониманием, а потом досадой. Он нервно облизнул губы.

– Думаешь, тела могут быть там?

Илья пожал плечами.

– Проверим?

Каменев кивнул и неуверенно шагнул к двери. Илья понимал его колебания. Пусть здесь и прохладно, но раз электричества нет, внутри точно не мороз, а значит, тела за это время успели сильно разложиться. Если они там, зрелище будет не из приятных.

– Ну что, готов? – спросил Каменев, взявшись за ручку двери.

Вероятно, он спрашивал у самого себя, но Илья все же кивнул, уверенно держа луч фонаря так, чтобы тот сразу осветил содержимое холодильника. Каменев набрал в грудь воздуха и потянул дверь на себя. Илья тоже невольно задержал дыхание, но уже через несколько мгновений резко выдохнул.

Внутри холодильника – или морозильника – оказалось пусто. Ни забытых припасов, ни спрятанных тел пропавших киношников.

Каменев оглянулся на Илью и тоже облегченно выдохнул, после чего немного нервно рассмеялся.

– Но версия была хорошая, – весело заметил он, закрывая дверь.

– Да уж, выглядело многообещающе, – усмехнулся Илья. – Ладно, идем дальше?

Каменев кивнул, и они один за другим выбрались из погреба, захлопнули его крышку, снова накрыли ее линолеумом, а потом и мебель обратно подвинули.

– Пусть остается как было, – мотивировал это Каменев. – А то еще кто-нибудь любопытный сюда залезет и покалечится… Тут вон всякие ходят, на нашу голову, в том числе туристы. А потом исчезают…

?

Дождь все-таки пошел, и им пришлось спешно сворачиваться. Оборудование накрывали пленкой или убирали в водонепроницаемые чехлы, а потом оттаскивали в главный корпус, где ночевали. Работали все вместе, не рассуждая о том, чья это обязанность. Только Элиза сразу ушла, чтобы сберечь прическу и макияж: даже если сегодня уже не распогодится, им было что поснимать в интерьерах.

За свое режиссерское кресло Крюков схватился, только когда вся техника уже отправилась в здание. Распечатанный сценарий к тому моменту превратился в комок мокрой бумаги, что несколько печалило: не любил он работать с планшетом, предпочитал делать пометки на полях обычным карандашом, а принтер они с собой не прихватили. Оставалось надеяться, что предусмотрительная Маша подготовила несколько распечатанных копий.

Крюков как раз размышлял об этом, когда у его уха вдруг прозвучал голос Родиона:

– Я все знаю.

Крюков вскинул на него удивленный взгляд из-под капюшона куртки. Родион выглядел так же загадочно, как прозвучал его голос. Влажные волосы топорщились в разные стороны, выглядывая из-под кепки, которой он прикрывал голову и которая мало помогала.

– Что именно?

– Я видел вас вечером. Вас и Милу. Видел, как из корпуса сначала вышла она – с мешком мусора, а потом вы. Вы сразу пошли куда-то, а она пошла за вами на расстоянии. Через некоторое время вы вернулись, а она – нет.

– Что ты городишь? – Крюков возмущенно нахмурился, пытаясь изобразить негодование, но на самом деле почувствовал, как внутри все задрожало от накатившей паники.

– Я не горожу, я говорю. Уж не знаю, что вы с ней там сделали, что она после этого сбежала, роняя тапки, но хочу вас предупредить: если после нашего возвращения она выдвинет обвинения в ваш адрес, я молчать не стану. Наверное… Вы понимаете, что я имею в виду?

И нахал многозначительно уставился на него своими наглыми глазами. Понять, что он имеет в виду, было несложно, но признать это означало признать вину.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я не видел Милу после того, как вышел. Если она куда-то и пошла, то не туда же, куда и я.

– И куда же вы ходили?

– А это уже не твоего ума дела, – отрезал Крюков. – Занимайся своей работой!

Наверное, что-то в голосе или взгляде все же выдало его, потому что пацан вдруг снова усмехнулся и покачал головой.

– Ну-ну, как скажете… Но вы подумайте, время еще есть.

И с этими словами Родион направился к главному корпусу, оставив Крюкова в одиночестве.

Какое-то время он смотрел вслед нахальному технику, а потом повернулся к домику, внутри которого сидели куклы. Сквозь пелену мелкого моросящего дождя тот выглядел еще более угрюмо, чем просто в пасмурную погоду, воскрешая воспоминания о событиях годичной давности.

Двадцать седьмого октября, когда все случилось, тоже шел дождь. Он застал его еще в пути и сопровождал всю дорогу до лагеря, словно пытался остановить. Но Крюков его не послушался. Шел по лесной дороге целый час, и это только в одну сторону! А все ради чего?..

Он прикрыл глаза и помотал головой, прогоняя воспоминание, от которого волосы по всему телу вставали дыбом. Весь этот год он старался забыть, никогда не говорил об этом вслух и научился не думать о том дне. Пусть все так и остается. Он не станет говорить об этом сам. И другим не позволит.

Глава 8

Они так никого и не нашли. Обошли всю территорию, заглянули в каждое строение, даже в какой-то крошечный сарай, забитый хламом и мусором, но не обнаружили постороннего. Каменева это успокоило, но не полностью. Дурное предчувствие не желало покидать его, странное исчезновение девушки-ассистентки по-прежнему казалось подозрительным, и он решил задержаться в лагере по меньшей мере до следующего утра, чтобы посмотреть, как будут развиваться события. К тому же дождь закончился, только когда полностью стемнело: в конце октября это происходило довольно рано.