По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Арсен ничего не ответил, бросив на Шукаева восхищен­ный взгляд. Он верил своему наставнику слепо, не рассуж­дая и, если бы тот сейчас сказал, что вечером убийцы сто­рожа и кассира будут сидеть в КПЗ, нисколько бы в этом не усомнился. Раз сказал Жунид Халидович,— значит, так все и произойдет.

— Третье — по вашей части, Абдул,— обратился Жу­нид к Маремкулову.— Не буду предупреждать вас, как мне необходимы тщательность и порядок во всем, что я собира­юсь вам поручить...

— Я понимаю...— Абдул обиженно поджал губы.

Самолюбие было, пожалуй, одним из тех качеств лейте­нанта Абдула Маремкулова, которое при любых обстоятель­ствах брало верх над остальными. А задетое самолюбие — вдвойне. Если высказать хотя бы малое сомнение в возмож­ностях Маремкулова, он горы свернет. Шукаев понял это уже на второй день после их приезда сюда, в Черкесск.

— Ну, и отлично,— кивнул Жунид.— Значит, мы с вами найдем общий язык. Так вот: в самое ближайшее время, в крайнем случае завтра утром, мне нужны материалы экспер­тиз на ружье, которое я вчера передал вам, крупинки поро­ха в пакетике и другие вчерашние... собственно, уже сегод­няшние находки.

— Пряжа, порох и гильзы, сапоги...— начал перечислять Маремкулов.

— Совершенно верно,— перебил его Шукаев.— Кроме того, установите связь с санчастью: как только Бекбоев при­дет в себя, сообщите мне. Когда бы это ни случилось — днем или ночью.

— Ясно, товарищ майор.

— Всем сестрам по серьгам,— улыбаясь, сказал Дараев.

— Думаешь, для тебя не осталось?

— Да нет, ты уж меня не обидишь. Кстати, Арсен, ты узнал что-нибудь новое об убийстве инкассатора?

— Нет,— ответил за него Шукаев.— По-моему, они там ничего больше и не предпринимали, узнав, что дело поруче­но нам.

— Тогда надо...

— Вот это я для тебя и припас,— через силу улыбаясь, перебил Жунид. Они уже с полуслова понимали друг друга.— Сегодня будешь висеть на телефоне. Сошлешься на Колосунина, я с ним вчера говорил. Пусть Махачкала распорядит­ся, чтобы за домом Омара Садыка, Феофана и того типа в черкеске, которого водил Арсен, было установлено круглосу­точное наблюдение. Сугуров приедет в Дербент и возьмет

руководство в свои руки. Что же касается инкассатора, то ты не хуже моего знаешь, что убийц его надо искать здесь.

— В общем — да,— согласился Вадим Акимович.— Дан­ные баллистических экспертиз сходятся. Инкассатор застре­лен из того же парабеллума, из которого стреляли в Кабдугова.

— Это не все,— Жунид достал папиросу.

— Не надо бы тебе курить.

— Ничего. Вот поймаем их — тогда брошу. Дараев недоверчиво покачал головой.

— Так что еще?

— После телефонного разговора, Вадим, поезжай в город­скую библиотеку. У них в книгохранилище — я узнавал — есть старинная книга по ювелирному искусству. Описания драгоценных и поделочных камней, всяких исторических ук­рашений, принадлежащих в прошлом венценосным особам,— словом, всякое. Книжица эта мне нужна сегодня.

— Зачем? — удивился Дараев.

— Вечером расскажу. Сейчас некогда,— он посмотрел на часы.— Уже восемь. Вот-вот приедет Шахим Алиханович и будет допрашивать задержанных...

— Щеголевых?

— Да. Но главным образом его интересует Васюкова,— Шукаев закрыл блокнот.— Ну, вот... все, братцы. Действуй­те, Абдул. Вадим Акимович и Арсен остаются.

Маремкулов ушел.

Жунид докурил, потушил папиросу, приложил ладонь к затылку.

— Болит?

— Стреляет. Крепко он меня огрел.

— Кто бы это мог быть?

Шукаев искоса посмотрел на Дараева.

— А ты не догадываешься?

Вадим Акимович пожал плечами.

— Ты сам нас приучил держать необоснованные догад­ки при себе.

— Ну, а все-таки?

— Я думаю, Буеверов. Во-первых,— порох и гильзы... у вдовы Пилипчук, в его комнате мы нашли несколько крупи­нок на подоконнике. Во-вторых, грузный — это Доценко за­метил, когда он на него налетел в дверях; в-третьих, сапоги в растворе. А охотник тоже описал нам грузного полного человека с ружьем, одного из тех трех...

— Вот и я так думаю,— сказал Шукаев.— Розыск его объявлен, дороги из города перекрыты. Мы его на днях возь­мем, если это действительно он.— Еще одно я забыл, Ва­дим. Впрочем, это сделает Арсен, у него пока есть время.. — Шукаев снова раскрыл блокнот.— Нужно поехать в столо­вую, где обедали перед получением денег Барсуков и Кумратов, взять там буфетчика и официанта, обслуживавшего треть­его мая их столик, и отвезти обоих в санчасть, предъявить им Рахмана. Сдается мне, это не лишнее. Не мне тебе объ­яснять, как делаются такие вещи.

— Положим в его палате еще двух-трех больных — как на любом опознании.

Шукаев кивнул. Встал с дивана, подошел к окну. Солн­це уже поднялось над горами, разогнав остатки ночных об­лаков. День обещал быть ясным и жарким. Внизу, у стены городского парка, с песней прошли допризывники.

— Семен опять подал рапорт. Знаете? — не оборачива­ясь, сказал Жунид.

— Не отпустят,— уверенно заявил Сугуров.

— Отпустят,— вздохнул Жунид.— Вчера Гоголев спра­шивал моё мнение. Там нужны кавалеристы. В разведку. Я, что ж... я сказал — согласен. Не могу же я стать парню поперек дороги.

— Когда же он?

— Через неделю. Он еще не знает.

— Да-а-а,— протянул Вадим Акимович.— Везет людям. А мы — сиди тут, копайся в дерьме.

— Не ной,— оборвал его Жунид.— И до нас черед до­йдет. Теперь уже скоро.

— Ты что-то хотел нам сказать?

— Да,— Шукаев опять сел на диван.— Собственно, ты, Вадим, знаешь.— Я хотел Арсена тоже ввести в курс дела, поскольку он едет в Дербент, ему это не помешает.

— Я слушаю, Жунид Халидович.

— В КПЗ, кроме Гоголевых, Арсен, сидит и Галина Васюкова, бывшая секретарь-машинистка Бондаренко. Сейчас она помогала секретарю Леонтьева, который, как тебе известно, совмещает пока обе должности — первого зама и началь­ника угро. Этой ночью я ее выследил. Васюкова выкрала у нас из папки протокол допроса Итляшева с детальным опи­санием предполагаемых убийц Барсукова и Кумратова. А днем раньше пропал протокол допроса Паритовой с приметами людей, похитивших кольцо. Ясно?

— Ни... ничего себе. Что же это значит?