По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Щеголева зло сверкнула, глазами и отвернулась.

— Как хотите,— он позвонил и сказал вошедшему кон­воиру: — Уведите арестованную.

... Шукаев поднял голову от бумаг, глянул на похрапы­вающего во сне Вадима и устало провел по лицу ладонью. Который день подряд он ложится за полночь. А конечных результатов не видно. Картина, правда, прояснилась,— он, пожалуй, смог бы довольно точно описать, как было совер­шено убийство Барсукова и Кумратова и кем совершено, однако... Убийцы пока на свободе.

Все это так не похоже на дела, которыми ему приходи­лось заниматься прежде. Те, особенно поиски карабаира, требовали чуть ли не ежедневных переездов с места на мес­то — он тогда исколесил весь Северный Кавказ,— а теперь вот уже сколько времени сидит в Черкесске, по крупицам собирая улики и подбираясь к самой сути.

Не беда. Главное — он убежден, что действует пра­вильно.

Еще несколько штрихов, и надо начинать облаву. В пол­ном смысле этого слова.

Еще немного надо потерпеть. По-прежнему, туманна ис­тория с кольцом. Ему обязательно нужен этот перстень и хотя бы один из его похитителей — Парамон Будулаев. Лишь бы все обошлось благополучно с засадой Семена.

В дверь негромко постучали.

– Да?

Вошел лейтенант Дуденко.

— Товарищ майор, я...

— Тсс... Не шуми. И садись. Что там?

— Вот,— волнуясь, выдохнул Семен и тряхнул своей ог­ненной шевелюрой.— Вот оно. И взяли мы не Парамона, а Нахова...

Жунид даже привстал, принимая перстень из рук Се­мена.

— Так вот он какой... Но почему же — Зубер?.. Кольцо было странной формы. Шукаев никогда прежде не видел таких. Сам ободок лишь в нижней, обращенной к ладони (если надеть на палец) части перстня был узким. Далее он постепенно расширялся, образуя вверху округлое, широкое, сантиметра в полтора или немногим меньше, осно­вание, на котором из того же мельхиора, покрытого потем­невшей, тускло блестевшей зернью, покоилось нечто вроде миниатюрной короны, увенчанной на вид плоским, но круп­ным камнем. Возникло впечатление, что большая его часть скрыта внутри короны.

Жунид надел перстень на указательный палец, повертел им, поднес к свету Мелкие грани александрита заиграли кроваво-красными огоньками.

— Хорош,— сказал Дуденко, любуясь перстнем.— Хоть и дешевый, даже не серебряный, а хорош... Умели работать дагестанские мастера...

— Да-а-а...— рассеянно протянул Шукаев и, сняв коль­цо, снова поднес его к настольной лампе. Камень сверкнул темно-красным боком.

На лице Жунида появилось недоуменное выражение.

— Что же это?

Семен вопросительно смотрел на него, не понимая.

— Камень-то красный, правда, есть немного фиолетовый оттенок...

— Ну, красный,— обеспокоенно повторил Дуденко.— А в чем дело?

— А в том...— Жунид бросил кольцо на стол и, подско­чив к книжному шкафу, стал рыться в одной из папок.

— Вот, смотри,— сказал он, лихорадочно листая бума­ги.— Да где же он... Вот, читай...

Семен прочитал вслух то место из протокола допроса заведующего ювелирным магазином, которое Жунид отчерк­нул ногтем:

— «Кольцо крупное, из мельхиора, с самоцветом густо зеленой окраски...» — Да, действительно...— растерянно добавил он.— Зеленый. Выходит, это другое?

— Выходит,— развел руками Жунид.— Так или иначе — завтра утром вызовешь Паритову и заведующего сюда, в уп­равление. Предъявим им кольцо. Часа в два, после обеда. Раньше я не освобожусь. Надо разобраться с вещами, изъ­ятыми у Щеголевых, и еще кое с чем. А сейчас — едем к Нахову.

* * *

С тех пор, как Жунид видел брата своей бывшей жены, прошло восемь лет. Нахов заметно постарел, лицо несколько обрезалось, у глаз и в уголках рта — морщины. Еще более отдаленным стало его сходство с Зулетой.

Вспомнив о ней, Шукаев насупился. Он не видел ее боль­ше недели и только сейчас понял: ему все время не достава­ло ее.

В хлопотах и беготне он не отдавал себе-отчета в том, почему частенько стал испытывать необъяснимое чувство пус­тоты и бесполезности своего существования, заполненного одной работой.

А сейчас, увидев перед собой хмурое, заросшее не ме­нее как трехдневной щетиной лицо Нахова, внезапно все понял.

Да. Ему не хватало Зулеты. Довольно себя обманывать! Весь этот месяц, иногда встречаясь с ней по службе, слы­ша о ней от других, зная, как она живет и что делает, он постепенно привыкал к своим мыслям о ней, к тому, что она рядом, спокойная, ровная в обхождении, деловитая. К Заурчику он ходил теперь в детский сад, гулял с ним, когда выдавался редкий свободный час, провожал до дому, но в квартире на Орджоникидзе больше не появлялся, упрямо держась прежних, официально-прохладных отношений с Зулетой.

Жунид провел рукой по глазам, как бы стирая нахлынув­шие воспоминания.

— Ну, что, Нахов? — спросил он, показывая Семену гла­зами, что записывать не надо- допрос будет предваритель­ный.— Рассказывай, зачем вы с Парамоном устроили весь этот спектакль на ярмарке? Кто поручил вам выкрасть в ларь­ке кольцо? — он положил перстень на стекло, покрывавшее письменный стол в кабинете для допросов.

Зубер Нахов метнул на Шукаева короткий оценивающий взгляд, который мог означать только одно: нечего, мол рас­спрашивать, не на того напал. Сначала посмотрим, что тебе известно, а потом подумаем — отвечать или нет. И, как бы подтверждая это, Зубер обронил сквозь зубы:

— Время не тяни, гражданин начальник. Ночь на дворе. Сам знаешь — грамотный я. Давай — скажи, в чем меня обвиняют... потом посморкаем...

Шукаев повертел кольцо в руках, задумчиво любуясь игрой камня.

— Ладно,— сказал он жестко.— Вы обвиняетесь в на­несении телесного повреждения продавщице ювелирного ларь­ка Фатимат Паритовой и в краже вот этого перстня, с кото­рым вас сегодня задержали. Имя вашего сообщника извест­но — Парамон Будулаев. Знаем мы и о том, что разбойное нападение вы совершили по требованию дербентского ювелира Омара Садыка, но навлекли на себя его гнев тем, что пере­старались: по наущению вашего главаря Феофана завернули камень, которым ударили продавщицу, в фуляровый платок. К вашему сведению таких платков пять, вышитых в свое вре­мя женой бывшего барышника по сбыту краденых лошадей Сахата Кабдугова. Посередине платка монограмма самого Кабдугова, в уголках — ротмистра Унарокова, Хапито Гум-

жачева, Ляляма Балаева, Хахана Зафесова и Феофана треть­его... Когда-то платок служил паролем, с помощью которого члены шайки сносились между собой... Ну, что? Вам этого мало?

Зубер избегал теперь взгляда Шукаева. Руки его, лежав­шие на коленях, беспокойно зашевелились. Но он продолжал молчать.

— Тогда пойдем дальше. В Дербенте нам известен ад­рес дома, в котором вы скрывались. Арестовать хозяина не составит труда. Местопребывание барона в дербентской сло­бодке нам тоже известно. Выследили вас и в тот же день, когда вы были у Омара Садыка...