По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Паритова закрыла руками лицо и некоторое время сиде­ла неподвижно. Потом медленно отняла от лица руки, вытерла глаза, еще больше испачкав щеки и лоб,— Жунид с трудом сдержал улыбку, такой комично-жалкий был у нее вид,— и вздохнула.

— Хорошо. Я расскажу.

Говорила она торопливо, часто сбиваясь и хныча, Жунид подбадривал ее и взглядом, и репликами, в душе ругая себя последними словами за то, что не занялся ею раньше. Завер­телся, не хватило сил и времени. Может быть, он вообще переоценил свои силы?

К черту самокопание, самобичевание и прочие интелли­гентские штучки. Он тряхнул головой. Работать надо.

Из сбивчивого, постоянно прерываемого «охами» и «аха­ми» рассказа продавщицы, которая — он, разумеется, это уловил — всячески пыталась обелить и себя, и своего мужа, Шукаев узнал о знакомстве Умара Паритова с человеком, который однажды привлек его внимание на базаре тем, что продавал шелковые дуа, кавказские амулеты, вышитые тесь­мой и золотыми нитками. Горянки, особенно пожилые, бой­ко их покупали. Паритов через некоторое время встретил его на рынке еще раз и случайно заметил, что помимо амулетов; он изредка доставал из заплечного мешка другой товар — золотые кольца, бусы, браслеты ручной дагестанской работы.

Умар попробовал прицениться к безделушкам — они оказались сравнительно недороги. Решив, что вещи краденые, Паритов все же купил кольцо и серьги. Подарил их жене. А та показала Чернобыльскому, к услугам которого магазин часто прибегал, затрудняясь в оценке вещей, поступающих в скупку.

Старый ювелир достал лупу, долго рассматривал камни, затенял их ладонью, подносил к свету и, наконец, сказал с коротким дребезжащим смешком:

— И надо же! А я, грешник, думал, при Советской власти перевелись такие умельцы... Стекляшки это. Натуральные стекляшки, чтоб я пропал. Надули, Фатимат, твоего благо­верного. И где он их взял?

Так выяснилось, что незнакомец, промышлявший амуле­тами (позднее он назвал свое имя — Зубер Нахов), притор­говывал еще и фальшивыми драгоценностями. Паритов быстро смекнул, что убыток, понесенный им на первой покупке,— пустяк, мелочь, по сравнению с выгодами, которые сулит ему полюбовное сотрудничество с Зубером. Договорились они очень быстро, и деньги рекой полились в карман Нахова и его хозяина (Умар понимал, что тот не сам изготовляет «товар»), а немалая толика их попадала, конечно же, в мошну Паритова.

Жену он сначала не посвятил в тайну дополнительного источника доходов, сдавая в скупку безделушки с поддельны­ми камешками через подставных лиц, а потом здраво рассу­дил, что безопаснее и дешевле обойтись без посредников.

Поначалу Фатимат была немного напугана, но вскоре легко примирилась, если не с «укорами совести» (или стра­хом расплаты, что гораздо точнее), то, по крайне мере, с возросшими возможностями их домашнего бюджета.

Все шло гладко, пока Зубера Нахова не сменил другой человек, о чем Умар был поставлен в известность заранее. Во время очередной деловой встречи Зубер показал Парито-ву желтый фуляровый платок с вышитыми монограммами и велел рассмотреть его внимательнее.

— Мне надо пока припухнуть,— сказал Зубер.— Вместо меня придет другой. Узнаешь его по такому вот платку. Понял?

— А что случилось? — забеспокоился Умар.

— Да не дрейфь ты. Ничего страшного. Отсидеться мне надо. Тут, говорят, в наших краях, один старый мой знако­мый шпик объявился. За мной ничего нет, но с ним лучше мне не встречаться.

— А кто он?

Зубер помедлил.

— А... и тебе не вредно знать. Майор Шукаев — запом­ни. Лучше с ним на одного коня не садиться. Так что, смот­ри. Усек?

Через три дня, в условленный день, на черкесском рын­ке появился новый продавец амулетов, одетый не по-горски и не по-европейски. Мешком висел на его худой нескладной фигуре восточный халат, на голове феска. Лицо грубое, словно тесаное топором, и огромные уши. Умар в первый же день окрестил его про себя «Ослиное ухо». Назвался он Сату Кади и показал фуляровый платок в качестве пароля.

В недобрый час состоялось знакомство. Нахов был прост и Покладист, а этот...

Началось с того, что «Ослиное ухо» чуть ли не вдвое против прежнего взвинтил цену.

— Я тоже жить должен,— заявил он без обиняков.— Не ты один хлеб с маслом жрать хочешь.

Паритов в первый раз стерпел, заплатив все сполна, а во второй — наотрез отказался.

— Не дам,— сказал он.— Я тоже рискую. Немного на­кину и на том сойдемся.

— Дашь,— угрюмо просипел Сату Кади.— Иначе худо тебе будет.

На том первое столкновение кончилось. Сату Кади ис­чез, не оставив Умару привезенные из Дагестана украшения. Некоторое время Паритовым пришлось посидеть на мели. Именно тогда — Умар помнил это — появился у них в скупке мельхиоровый перстень.

Сату Кади (Жунид, разумеется, догадался, что это был не кто иной, как Хапито Гужмачев) вновь показался через три дня. Пришел прямо в магазин и стал рассматривать витри­ны с выставленным товаром. Особенно долго он вертелся возле той витрины, где блестело зеленоватым камнем мель­хиоровое кольцо.

Фатимат основательно перетрусила: и зачем «Ослиному уху» понадобилось так открыто показываться в магазине?

Уходя, Хапито еще раз пригрозил и посоветовал, пока не поздно, взять безделушки по цене, которую он сам назначил три дня назад.

Паритов не согласился. Он уже вошел во вкус сытой денежной жизни, которую с лихвой обеспечивали махинации с поддельными камнями. Он почувствовал свою силу и не хотел уступать.

Увы! Умар Паритов не знал, на что способен Хапито Гумжачев, не знал, какие законы царят в той среде, с кото­рой ему теперь приходилось иметь дело.

Прошло еще два дня, и Фатимат с разбитой головой отвезли в больницу, а мельхиоровый перстень исчез.

Она знала только того, который ее ударил. Это был Зубер Нахов. Его приметы она, как могла, исказила в своих показаниях, данных Бондаренко, понимая, что арест Нахова повлечет за собой и ее разоблачение.

Кончив, Фатимат с шумом выдохнула воздух, словно испытала мгновенное облегчение. Ей и в самом деле стало легче: пусть осудят, а этого ни ей, ни Умару не избежать, но хоть кончится постоянное ожидание расплаты, которая неизвестно откуда последует — то ли со стороны закона, если откроются спекуляции фальшивыми украшениями, то ли со стороны преступников, в чью паутину они оба попали так бездумно и неосмотрительно.

— Как ваш муж узнал адрес Омара Садыка? — спросил Шукаев.

— Однажды у нас ночевал Зубер,— уже спокойно отве­тила она.— Напился. Умар нашел у него в кармане запис­ную книжку. На одной из страниц были инициалы О. С. и адрес. Умар тогда искал способа избавиться от третьих лиц. Он хотел найти самого изготовителя и получать вещи из первых рук. Ну, и поехал...