По следу единорога (Сказание наших ночей)

– Это дело принципа!
– огрызнулся Мэллори.
– Ник Фаллико загребает в Голливуде две тысячи долларов в неделю в качестве консультанта какого-то детективного телесериала, а я торчу здесь с его затрапезными клиентами и месячным запасом грязного белья!

– Вы что, ни разу не стирали с ейного отъезда?

– Я не умею включать стиральную машину, - смущенно поерзал Мэллори.
– Кроме того, на прошлой неделе ее забрали за неуплату кредита.
– Бросив взгляд на старика, он добавил резким тоном: - Я ведь не сам влез по уши в долги, у меня была масса помощников.

– Он закурил новую сигарету.
– Да сверх того этот дважды ублюдок утащил мои тапочки.

– Тапочки, мистер Мэллори?

Тот кивнул.

– Махнуть Дорин на бутылку доброго бурбона - сделка честная, но эти тапочки дороги мне как память. Я не разлучался с ними четырнадцать лет.
– Он помолчал.
– Чертовски дольше, чем с Дорин.

– Вы могли б купить другую пару.

– Я только-только успел их разносить.

– Погодите-ка, дайте сообразить, - сдвинул брови Иезекииль.
– Вы четырнадцать лет носили тапочки, которые жмут?

– Двенадцать, - уточнил Мэллори.
– Последние пару лет они стали мне впору.

– Почему?

– Потому что Дорин ни разу не подметала пол за все те годы, что я прожил с ней.

– Я про то, почему вы не пошли да не обзавелись парой тапочков, которые вам впору?

Мэллори поглядел на старика долгим взглядом, тяжко вздохнул и поморщился.

– Знаешь ли, я терпеть не могу, когда мне задают подобные вопросы.

Иезекииль рассмеялся.

– Ну, в общем, мне подумалось, что лучше дать вам знать, когда начнутся жалобы насчет двери.

– А почему бы тебе самому ее не перекрасить? В конце концов, ты все-таки уборщик.

– Я работник санитарной службы, - уточнил старик.

– Какая разница?

– Центов тридцать в час или около того. И дверей не крашу. Дьявол, да у меня со старости руки-ноги уже так закостенели, что едва хватает сил таскать швабру по коридору!

– Десять долларов, - предложил Мэллори.

– Двадцать.

– За двадцать я могу нанять твоего приятеля.

– Верно, - признал Иезекииль, - зато он понаделает ошибок в словах.

– Тогда с какой же стати ты его рекомендуешь?

– Он аккуратный и нуждается в работе.

– Ага, - иронично усмехнулся Мэллори, - проницательность детектива подсказывает мне, что рисовальщик вывесок, не знающий правописания, должен хвататься за любую работу, которую ему предложат.

– Пятнадцать, - пошел на уступку Иезекииль.

– Двенадцать, и сможешь посмотреть все грязные фотки, которые я сделаю во время следующего расследования по бракоразводному делу.

– По рукам!
– воскликнул старик.
– Давайте скрепим сделку глоточком спиртного.

– Но денег тебе придется подождать до следующей недели, - заметил Мэллори, передавая ему бутылку.

– Да что вы, мистер Мэллори, - произнес Иезекииль, отхлебнув из горлышка.
– Неужто так трудно раздобыть двенадцать зеленых?

– Это зависит от того, прекратится ли этот чертов дождь вовремя, чтобы Акведук просох к завтрашнему вечеру.
– Детектив недовольно фыркнул.

– Где это видано, чтобы в канун Нового года шел дождь?

– Так вы снова ставите на Пролета?

– Если ипподром придет в божеский вид.

– И вас не смущает, что он проиграл восемнадцать заездов кряду?

– Ни чуточки. Я бы сказал, что по статистике он должен выиграть хоть раз.

– Заплатите мне до заезда, и я все сделаю за десять долларов, - решился Иезекииль.

Мэллори с ухмылкой полез в карман, выудил несколько скомканных банкнот и через стол швырнул две из них старику.

– С вами не больно-то поторгуешься, мистер Мэллори, - заметил тот, прикарманивая деньги.
– Покрашу послезавтра.
– Он помолчал.
– Чего вы хотите там написать?

– Джон Джастин Мэллори, - Мэллори ладонью расставил слова в воздухе.
– Величайший детектив в мире. Конфиденциальность гарантирована. Не бывает слишком мелких работ, не бывает слишком высоких гонораров. Специальные скидки для дам в коже с кнутами.
– Он пожал плечами.
– Словом, всякое такое.

– Серьезно, мистер Мэллори.

– Только имя.

– А вы не хотите, чтоб под ним было написано "Частный детектив"?

– Давай не будем обескураживать случайных посетителей. Если ктонибудь заглянет ко мне с кругленькой суммой, я соглашусь играть центрфорвардом за "Кникс".

Хихикнув, Иезекииль еще раз хлебнул из горлышка.

– Оно и вправду доброе питье, мистер Мэллори. Держу пари, его и вправду выдерживали в дубовых бочках, как сказано в рекламе.

– Согласен. Будь это сигара, она бы непременно была скатана на бедрах прекрасной кубинки.

– Оно обязательно надо выпить чего-нибудь эдакого хорошего, чтоб въехать в Новый год.

– Или сбыть с рук старый, - подкинул Мэллори.

– Кстати, чего это вы засиделись тут допоздна в новогоднюю ночь?

– Немного не сошелся во мнениях с квартирной хозяйкой.

– Она выставила вас за порог?

– Она не прибегала к столь длинным формулировкам, но когда я увидел, что моя мебель грудой свалена посреди вестибюля, то пустил в ход свой отточенный до бритвенной остроты дедуктивный метод и умозаключил, что лучше провести ночь в конторе.

– Так не годится. Вам бы след сейчас праздновать.

– Вот и отпраздную в полночь так, что пыль столбом. Этот чертов год кончается недостаточно быстро, чтобы это пришлось мне по вкусу.
– Мэллори поглядел на старика.
– А как насчет тебя, Иезекииль?

Тот бросил взгляд на циферблат наручных часов.

– Почти без двадцати девять. Закрываюсь в девять, а потом поведу жену на Таймс-сквер(. Включите телек через пару часиков, может, сумеете углядеть нас.

– Непременно, - Мэллори не потрудился упомянуть тот очевидный факт, что у него в конторе нет телевизора.

– Может, вас нынче вечером вам дадут дельце, - с сочувствием проронил Иезекииль.
– Вас тут пораньше, часа в четыре, разыскивали двое парней. Сказали, что могут вернуться.