По следу единорога (Сказание наших ночей)

– Здоровяки?
– уточнил Мэллори.
– Выглядят так, будто все время жрут анаболики?

– Они самые.

– Они вовсе не собираются нанять детектива, - ответил Мэллори.
– Правду сказать, они намерены расчленить его.

– А чего вы им сделали?

– Ни черта.

– Так чего ж они на вас взъелись?

– Вовсе даже и не на меня, - возразил детектив.
– Просто они еще этого не знают.

– Чего-то я не улавливаю.

Мэллори вздохнул.

– Нику нужна была ссуда, чтобы отправиться на запад: Дорин совмещает в себе множество качеств - и дурных, и хороших, но ни одно из них не числится в разряде дешевых, так что он шантажировал кое-кого из наших клиентов.

– А расхлебывать предоставил вам?

Мэллори кивнул.

– Смахивает на то, что одному из них представление Ника о методах накопления стартового капитала пришлось не по нраву.

– Так вы бы лучше сказали им, что это не ваша вина.

– Я и собираюсь. Просто пока как-то случай не подвернулся. Что-то в выражении их лиц подсказало мне, что они не расположены к переговорам. Думаю, за пару деньков они поостынут, и мы все уладим.

– Как?
– не удержался от вопроса Иезекииль.

– Ну, если ничего другого не выйдет, дам им калифорнийский адрес Ника.

– Это на вас не похоже, мистер Мэллори.

– Я занялся этим делом, чтобы ловить шантажистов, а не укрывать их, - отрезал Мэллори.

– Вот я завсегда ломал об этом голову.

– О чем?

– С чего люди становятся сыщиками. Это вовсе не так завлекательно, как показывают по телеку.

– Тебе бы стоило взглянуть на дело с этой стороны.

– Так чего ж вы им занялись?

– Не знаю, - развел Мэллори руками.
– Наверно, насмотрелся фильмов Богарта(.
– Он забрал бутылку, подлил виски в кружку, отхлебнул и поморщился.
– Действительность оказалась чертовски непохожей на мои мечты, скажу я тебе. По большей части я кажусь себе фотографом, работающим на "Хастлер", а когда мне взаправду повезет сцапать ворюгу или торговца наркотой, он оказывается на воле прежде, чем я успею вернуться в контору.
– Он помолчал.
– Но больше всего я расстраиваюсь из-за Вельмы.

– Я не знаю никакой Вельмы, - заметил Иезекииль.

– Я тоже, - признался Мэллори.
– Но мне всегда хотелось иметь длинноногую, кроткую секретаршу по имени Вельма. Так, ничего особенного: в нарядах от Фредерика из Голливуда, рабски мне преданную и, скажем, самую чуточку не в меру чувственную - просто типичную секретаршу детектива.
– Он уставился на бутылку.
– А взамен получил Грейси.

– Она неплохая дамочка.

– Не спорю. Но она весит две сотни фунтов, за два года не приняла толком ни одной телефонограммы, болтает только о диатезе своих детей, да вдобавок я вынужден делить ее с одноглазым дантистом и портным, обвешанным золотыми цепочками, как елка.
– Детектив задумчиво помолчал.
– Пожалуй, переберусь-ка я в Денвер.

– А почему в Денвер?

– А почему бы и нет?

– Вы завсегда толковали про то, чтоб выйти из дела и перебраться куда-нибудь, да только ни разу этого не сделали.

– Может, на этот раз сделаю. Надо присмотреть себе что-нибудь получше Манхеттена.
– Мэллори ненадолго примолк.
– Говорят, в Фениксе довольно мило.

– Я бывал там. Там можно в самую полночь жарить яичницу прямо на мостовой.

– Тогда в какую-нибудь из Каролин.

Иезекииль бросил взгляд на часы.

– Ну, мне пора, мистер Мэллори, - он встал и направился к двери.
– Доброго вам вечерка.

– Тебе тоже.

Выйдя в коридор, старик прикрыл за собой дверь.

Мэллори подошел к окну и пару минут вглядывался сквозь грязное стекло. В конце концов он оторвал чешуйку отлупляющейся краски со стены, поразмыслил над тем, как может такая пустая комнатенка выглядеть столь тесной, и вернулся за стол. Снова откупорив бутылку, он выпил глоток за светлую память очаровательной Вельмы, которой не было на свете. Потом еще четыре - в честь четырех противоестественных половых актов, предложить которые Дорин ему так и не достало отваги (и каковые она, как пить дать, сейчас с радостью выделывает с Фаллико в эту самую секунду), еще один - за последний выигранный заезд Пролета (разумеется, если он в самом деле выиграл хоть один заезд в туманном, отдаленном прошлом; вполне может быть, что он восемнадцать раз отставал на самый волосок) и еще - за год, наконец-то дотащившийся до завершения.

Он уж хотел было помянуть горькой чашей утраченные тапочки, когда вдруг узрел стоящего перед столом зеленого человечка и с восхищением объявил:

– Ты просто прелесть! А где же розовые слоны?

– Джон Джастин Мэллори?

– Прежде ваш брат не разговаривал, - пожаловался Мэллори.
– Обычно вы сидите вокруг, распевая "Санта Лючия".
– Он с прищуром огляделся.
– А где остальные?

– Пьяны, - с отвращением бросил эльф.
– Так дело не пойдет, Джон Джастин. Совсем не пойдет.

– Остальные пьяны?

– Нет. Вы пьяны.

– Разумеется. Потому-то и вижу зеленых человечков.

– Я не человек. Я эльф.

– Как заблагорассудится, - пожал плечами Мэллори.
– По крайней мере, ты маленький и зеленый.
– Он снова оглядел комнату.
– А где слоны?

– Какие еще слоны?
– не понял эльф.

– Мои слоны, - сказал Мэллори, словно втолковывал очевидный факт туповатому ребенку.
– Кто ты и что тут делаешь?

– Мюргенштюрм.

– Мюргенштюрм?
– переспросил Мэллори, нахмурившись.
– Помоему, он этажом выше.

– Нет. Это я Мюргенштюрм.

– Присаживайся, Мюргенштюрм. Можешь сделать глоточек перед тем, как пропадешь.
– Мэллори прикинул, сколько осталось виски.
– Крохотный глоточек.

– Я здесь не ради выпивки, - отрезал Мюргенштюрм.

– Благодарение небесам за маленькие одолжения, - пробормотал Мэллори, поднося бутылку к губам и осушая ее.
– Лады, - он швырнул пустую бутылку в корзинку для бумаг, - я закончил. А теперь можешь петь свою песню, плясать свой танец или сделать, что ты там собирался, и уступи место слонам.

Мюргенштюрм состроил недовольную гримасу.

– Надо протрезвить вас, и побыстрее.

– Если ты это сделаешь, то исчезнешь, - возразил Мэллори, осовело уставившись на него.

– И почему это должно было свалиться на меня в канун Нового года?
– проворчал эльф.

– Наверно, потому что вчера было тридцатое декабря, - рассудительно заметил Мэллори.

– И почему пьяница?

– Эй, попридержи коней!
– вскинулся Мэллори.
– Может, я и пьян, но я не пьяница!

– Без разницы. Вы нужны мне сейчас, а работать вы не в состоянии.

– А я-то думал, что это ты нужен мне, -проронил озадаченный Мэллори, сосредоточенно нахмурившись.

– Быть может, зоологии профессор...
– пробормотал Мюргенштюрм под нос.

– Смахивает на первую строчку лимерика.

Эльф испустил вздох смирения.

– Времени нет. Или вы, иль никто.

– А это напоминает скверную песню про любовь.

Подойдя к столу, Мюргенштюрм ущипнул Мэллори за ногу.