По светлому следу (сб.)

Когда Галина вернулась, Орест Викентьевич встретил ее все с тем же безнадежным видом.

– Мы перепробовали все средства, имевшиеся в нашем распоряжении, – доложил он. – Ни табачный экстракт, ни карболово-мыльная и керосиново-мыльная эмульсии на них не действуют. Положительно не знаю, что еще придумать…

Орест Викентьевич беспомощно развел руками и весь как-то съежился.

– А вы зря сокрушаетесь так, – заметил Терентий

Ефремович. – Если помните, то ведь и черепашка в 1939 году вела себя не лучше.

– Черепашка? – переспросил Орест Викентьевич и оживился вдруг. – Еурегистер интегрисепс! Как же, очень хорошо помню. Подлинное нашествие было этой черепашки.

– Так вот, – продолжал Терентий Ефремович, – травили мы этого самого еурегистера интегрисепса, а попросту говоря – клопа-черепашку, и бензином, и хлором, и никотин-сульфатом, и карболкой, а он, как говорится, и в ус не дул. Некоторые, конечно, приуныли: нет, мол, на него погибели. Однако справились мы с ним, как вы, наверное, помните. Нашли против него козявку с мудреным названием – теленомус. Оказалось это маленькое насекомое естественным врагом клопа-черепашки. Да еще, помнится, курочки наши колхозные крепко нам помогли, не одну тонну этой вредной дряни склевали.

– Спасибо, дедушка, за ободряющие слова, – кисло улыбнулся Орест Викентьевич, – хотя я пока ничего не могу придумать, чем бы этих паразитов прикончить.

– Не вы один над этим голову ломаете, – заметил Терентий Ефремович. – Многие теперь этим делом займутся. Быть того не может, чтобы кто-нибудь не додумался.

Тревожная ночь

Ночью разбушевался ветер. По определению Крылова, был он юго-восточного румба, силою в восемь баллов. Галина не спала всю ночь, два раза говорила по телефону с областью и Михаилом Александровичем Птицыным. Он обещал на следующий день вернуться.

Крылов тоже был взволнован всем происшедшим и не ложился спать, чувствуя себя как на боевом посту.

Несколько раз заходил он к Галине, которая совещалась с сотрудниками опорного пункта о мерах борьбы с вредителями. Будучи ближайшей помощницей Птицына, Сугробова хорошо понимала ответственность, которая ложилась на нее в связи с создавшейся обстановкой.

В тот же вечер собрала Галина комсомольскую организацию, в которой была комсоргом, и предложила организовать тщательное наблюдение за степью вокруг опорного пункта, чтобы не прозевать появление вредителей. Предложение было принято единогласно, и Сугробова обстоятельно объяснила девушкам, обслуживающим лесное и полевое хозяйство опорного пункта, по каким признакам можно распознать приближение врага.

Затем состоялось совещание научных работников опорного пункта, на которое были приглашены не только энтомолог, агроном, геоботаник и почвовед, но также все десятники и бригадиры.

Когда Крылов в первом часу ночи зашел к Галине, она сидела за столом у широкого окна, за которым грозно шумели деревья и судорожно метались тяжелые ветви яблонь. Совещание только что кончилось, и в комнате, кроме Галины и Шмелева, никого уже не было.

– Ну как, – спросила Галина, когда вошел Крылов, – не спадает ветер?

– Нет, – угрюмо ответил Василий, усаживаясь в угол кожаного дивана, – не спадает. Боюсь даже, что усилится к утру.

В комнате было душно. Ветер, проникавший в щели окон, не приносил облегчения. Казалось даже, что был он теплее комнатного воздуха. Орест Викентьевич, прохаживаясь из угла в угол, то и дело вытирал платком потный лоб. Лишь на короткое время он останавливался, тяжело переводил дух и, ни к кому не обращаясь, уже в который раз произносил со вздохом:

– Вот какой сюрпризец подсунула нам природа!..

– А мне хотелось бы все-таки знать, – спросила вдруг Галина, – откуда могли появиться у нас эти насекомые? Как вы думаете, Орест Викентьевич?

Изнывая от духоты, Шмелев походил по комнате, прислушался к завыванию ветра и нерешительно произнес:

– А почему бы не предположить, что занесены они к нам из глубин среднеазиатских пустынь? Как вы на это смотрите с вашей метеорологической точки зрения, молодой человек? – спросил Орест Викентьевич, останавливаясь перед Крыловым и нервно почесывая бородку.

– Я только что просматривал синоптические карты за последние два месяца, – ответил метеоролог. – За это время несколько раз дули здесь сильные ветры юго-восточного и восточного направления, а в прошлом месяце был настоящий ураган. Он мог, конечно, занести частицы пыли или растительности с большого расстояния, а с ними, возможно, и этих необычайных насекомых.

– Сот видите! – словно обрадовался Орест Викентьевич, обращаясь к Галине. – Другого объяснения у нас пока нет. – И он продолжал развивать свою мысль, теребя шнурок старомодного пенсне: – Такие насекомые могли существовать и не очень далеко от нас, в одной из ближайших пустынь. Там, однако, для них были, очевидно, слишком суровые условия, и паразиты влачили жалкое существование. А тут вдруг к их услугам оказалась обильная пища, вот они и стали необычайно быстро размножаться. Как вы на это смотрите, Галина Сергеевна?

Сугробова делала какие-то заметки в своей записной книжке.

– Откуда бы они ни появились, Орест Викентьевич, – сказала она, не отвечая прямо на вопрос, – для меня совершенно несомненно, что это еще одно испытание устойчивости преобразования местной природы.

Галина встала из-за стола и пересела на диван к Крылову.

– Когда я разговаривала с Михаилом Александровичем, – продолжала она, помолчав немного, – он сообщил мне, что доложил на пленуме обкома о полной возможности вести на всех участках нашей степи сельское хозяйство.

– А тут вдруг форменный рецидив пустыни! – воскликнул Орест Викентьевич и как-то нелепо всплеснул руками.

Слова Шмелева разозлили Галину. Она холодно спросила:

– О каком рецидиве вы говорите, Орест Викентьевич?

– Если погибнут травы, что же будет сдерживать пески? Ведь они при первом же сильном ветре снова придут в движение, соберутся в барханы, как в недавнем прошлом, двинутся в наступление на поля, реки и водоемы. Ах, если бы знал Михаил Александрович перед своим выступлением на пленуме о нагрянувшей на нас беде!..

– Напрасно вы философствуете, Орест Викентьевич, на темы, о которых не имеете ясного представления, – сухо заметила Галина, все более злясь на Шмелева. – Что же касается Михаила Александровича, то, как оказывается, он еще до выступления на пленуме знал уже о появившихся в наших степях вредителях.

– Но, позвольте, откуда же? – удивился Орест Викентьевич. – Ведь пленум был назначен на двенадцать часов дня, мы же узнали о паразитах в два часа, а позвонили в обком только в четыре.

– Вы забываете, Орест Викентьевич, – ответила Галина, – что, кроме нас с вами, есть и другие советские люди, которые не меньше нашего беспокоятся за судьбу степей. Оказывается, раньше нас сообщил в обком о странном состоянии степной травы колхозник, первым обнаруживший пораженный участок. Он совсем случайно проезжал тут по каким-то делам и, несмотря на то что очень спешил, сделал крюк в сторону, чтобы позвонить из сельсовета в город.