Чтение онлайн

ЖАНРЫ

По тропинкам севера
Шрифт:
На Кисаката Волной залило вишню, И над цветами По светлой, водной глади, Плывут рыбачьи лодки. (Сайге)

На берегу есть курган, — говорят, могила императрицы Дзинго [59] . Храм зовется Камандзюдзи. Я не слыхал, чтобы она здесь бывала. Как же так?

59

Говорят, могила императрицы Азинго. — Одна из древнейших императриц Японии (II–III век?).

Усевшись

в келье, в этом храме, я поднял штору и одним взглядом вобрал весь вид: на юге гора Тёкай упирается в небо, а отражение ее падает в море; на западе дорогу преграждает застава Муя-муя; на востоке возведена насыпь, и виднеется далеко дорога на Акита; с севера раскинулось море, и место, куда заходят волны, зовется Сиогоси. В бухте вдоль и вширь одно ри; она и приводит на память Мацусима, и отлична от нее. Мацусима словно смеется, Кисаката словно досадует. К унынию прибавляется печаль; кажется, что весь вид омрачает дух.

О Кисаката! Ты как Сиши во сне, в дождь, «Цветок сна» — нэбу. [60] О Сиогоси! Здесь цапли мочат ноги, Прохладно море.

Праздник.

О Кисаката! Что здесь едят сегодня? Священный праздник… [61] (Сора)

60

О Кисаката!(1) — Красавица Сиши, по преданию, была возлюбленной древнего китайского императора, который из-за любви к ней забросил дела правления. Сиши это так тревожило, что она постоянно хмурилась. Хмурый облик местности напоминает поэту печальную красавицу, а игра слов «нэбу», которое значит «спать», «спит», «спящая» и в то же время (в другом начертании) является названием цветка, — присоединяет образ этого цветка, растущего на Кисаката.

61

О Кисаката ! (2) — Вероятней всего, здесь намек на первую часть названия «Кисаката» — «киса», которое при определенном начертании может быть названием съедобных раковин.

Шалаш рыбачий. Лежат дверные доски. Прохладный вечер… (Тэйдзики)

Увидав на скале гнездо сокола:

Пене бурных волн Суждено не долетать. Сокола гнездо! (Сора)

22. Жаль было расставаться с Саката, и день шел за днем; но вот загрустил я по небосводу Хокурикудо. Мысли о дальнем пути стеснили мне грудь: я слыхал, что до города Kara сто тридцать ри. Перейдя заставу Нэдзу, я вступил в провинцию Этиго и добрался до заставы Итибури в Эттю. В эти девять дней усталость от влажной духоты удручала меня, началась болезнь, и я ничего не записал.

Начало июля. А ночь в горах на лето Так непохожа! Тревожно море. Над островами Садо Повис Путь Млечный.
* * *

Сегодня я оставил за собой опасные переходы этих северных мест — Оясирадзу, Косирадзу, Инумодори, Комагаэси; когда, усталый, я придвинул себе подушку и лег, в передней стороне дома, через комнату, послышались молодые женские голоса, — их было два. К ним примешивался голос пожилого мужчины; они разговаривали: это были куртизанки из города Ниигата провинции Этиго. Они совершали паломничество в храм Исэ, мужчина провожал их до этой заставы. Они писали письмо, которое наутро отсылали с ним домой, и передавали всякие суетные дела. «Отдались мы брегам, где плещут гребни волн, влачим жизнь, что век рыбака, и суждено нам не иметь пристанища нигде. И каждый день мы пожинаем возмездие за прошлую

жизнь. О, как это горестно!» — слышал я и заснул под эти слова.

Рыбаку, чей век Там проходит, где всегда Гребни белых волн Плещут о песчаный брег, Нет пристанища нигде. (Из антологии Кокинсю)

Наутро, когда мы выходили в путь, они обратились к нам: «Горек путь странника, не ведающего, как идти. Мы в тревоге и печали. Мы пойдем по вашим стопам, хоть где-нибудь в сторонке. Окажите нам милость, подобающую благодати вашего одеяния, и дайте нам связать и себя с Путем Будды!» — говорили они и роняли слезы. «Как мне ни жаль, но мы останавливаемся во множестве мест. Вам надлежит довериться простым спутникам. Под защитой богов всё, без сомнения, будет благополучно», — так я сказал им на прощание и пошел в путь, но жалость некоторое время не проходила.

И в том же доме Заснули куртизанки. Луна и хаги… [62]

— сказал я Сора и записал

23. В местности, называющейся Куробэсидзю-хатикасэ, что ли, я переправился через несметное число рек и вышел к бухте по имени Наго. «Хоть теперь и не весна, но прелесть волн глициний в Таго и ранней осенью достойна посещения», — подумал я и спросил у людей. «Это отсюда в пяти ри, вдоль берега, в тени горы. Рыбачьи хижины — убогие жилища, вряд ли кто пустит вас на краткую ночь». Напуганный этими словами, я направился прямо в провинцию Kara.

62

И в том же доме… — Монашествующий старец Басё и куртизанки так же далеки друг от друга, как луна высоко в небе и цветущие на земле кусты хаги.

Аромат риса. Прохожу межой. Справа Вдалеке море.

Пройдя гору Унохана и ущелье Курикара, я дошел до Канадзава в пятнадцатый день седьмого месяца. Там оказался купец Касё, приходящий из Осака. Он остановился в одной гостинице со мной. Я как-то слышал, что некий Иссё был привержен к нашему пути, многие его знали; прошлую зиму он безвременно скончался, и когда его брат свершал заупокойную службу —

Могила, двинься! Рыдающий мой голос, — Осенний ветер…

Приглашенный в одну беседку —

Осени свежесть! А угощенье для всех — Дыни, демьянки…

Сложил в дороге:

Хоть беспощадно Палит, как раньше, солнце, — Осенний ветер…

В месте по названию Комацу — Малые сосны:

Имя прелестно! Низкие сосны, и свист Ветра в осоке…

В этом месте я пошел поклониться в храм Тада. Там есть шлем Санэмори [63] и кусок его парчовой одежды. Кажется, в древние времена, когда Санэмори служил дому Минамото, шлем пожаловал ему князь Иоситомо. И в самом деле, это вещь не простого воина. От наличника на надзатыльника он покрыт резьбой — хризантемы в китайском вкусе — и золотой инкрустацией, а наверху прикреплен серп [64] . Когда Санэмори пал в бою, Кисо Иосинага принес шлем вместе с грамотой в дар этому храму. Гонцом был послан Хигути Дзиро, как то видно из храмовой летописи, лежащей предо мной.

63

Сайто Санэмори (1111–1183) — знаменитый феодальный герой, приверженец сначала Минамото Еситомо, а впоследствии боровшегося с ним дома Тайра.

64

А наверху прикреплен серп. — Серп, прикрепленный к шлему выгибом, концами вверх, — обычное украшение шлема.

Поделиться с друзьями: