По ту сторону синих гор

– Ты дурак? Что за бред? Асанны исчезли даже в Сивильгарде,а она эринейка!

– А почему ты решил, что в эринейцах совсем не осталось нашей крови?
– прищурился Идем,и Бьёрн отшатнулся от него как от заражённого виххардовым безумием.
– Она асанна!
– упрямо заявил брат.
– И если она услышит песнь древних и придёт на зов, это поймут все кайгены. За неё будут драться. И я буду!

– Ты пойдёшь против меня?
– обмер Бьёрн.

Иден качнул головой и грустно улыбнулся.

– Не против тебя. Я пойду за ней, брат. Потому что она мне нравится. Так нравится, что в голове туманится, когда её вижу.

Зверь внутри Бьёрна ощерился, и оэн с рычанием выцедил:

– Не смей к ней приближаться!

– Ты не можешь мне запретить,- возразил Идем.
– И не надо на меня злиться, брат. Я ведь тебя не предал, раз до сих пор храню твою тайну. А бороться за своё счастье я тоже имею право!

Развернувшись, Иден прошёл пару ступенек вниз,а затем резко обернулся.

– Я не стал бы всё это даже начинать, если бы видел, что она тебя любит. Но её сердце свободно, а значит, у меня есть шанс занять там место. Всё честно, Бьёрн.

Оглушённый и потрясённый, Бьёрн смотрел на удаляющегося брата, и, казалось, видел его впервые. Он и в страшном сне себе не мог представить, что однажды между ним и Иденом стеной раздора встанет женщина. И кто?! Вчерашний враг! Та, на которую совсем недавно Бьёрн без глухой досады и глянуть не мог.

Чудовищно вдруг в один момент осознать, что он можешь убить за магичку, которую ещё вчера готов был придушить собственными руками! Что чувства, теперь бушующие в его груди по отношению к жене, безжалостны как война, и Бьёрн в ней заведомо проигравшая сторона.

В голове шумело от мечущихся там мыслей, от боли и разочарования.

Бьёрн всегда считал, что как бы ни повернулась жизнь, единственное, что в ней останется неизменным это верность и любовь брата.

Тот стержень, на котором держалась его вера, вдруг перебили топором и Бьёрн ещё пытался выстоять, как подпиленный дуб, но уже с треском кренился вниз.

Зверь внутри пошевелился, давая о себе знать. И на смену обиде пришла злость. Пора заканчивать со всей этой глупостью! Его игры в благородство могут очень плохо закончиться.

Оглянувшись на дверь собственной спальни, Бьёрн до хруста в костяшках сжал кулаки, а затем решительно двинулся вперёд.

****

Я вообще не поняла из-за чего опять взбеленился мой непредсказуемый супруг и почему я должна вернуть рыжему сапожки, которые не просто идеально сели по моей ноге, но ещё и были такими удобными, что в них можно было не ходить, а просто летать! Мне казалось, что это очень нужная вещь, если учесть, что обувь, подаренную Гордом, медведина вчера стащил с меня и разбросал по углам в своей вызывающей много вопросов парилке. Не в чугах же мне опять по комнате выписывать? Это для улицы они самое то!

Не знаю, во сколько вчера супруг явился домой, но сегодня либо не выспался, либо встал не с той ноги. Хотя он, наверное, и лёг не с вполне подходящей: и шторы ему мои не такие, и воняет от меня не пойми чем, а теперь вот пояс и сапоги...

Не отдам! Вот пусть рычит, сколько хочет - не отдам! Не золото же мне Идем, в конце концов,с драгоценными камнями подарил! Обычные кожаные сапоги!

Впрочем, обычными они даже на ощупь не были, и от этого я удрученно сникла, гадая какой подвох может таиться в подарке Идена.

Дверь с грохотом распахнулась, впуская в комнату вернувшегося мужа, и у меня нехорошо закололо в позвонках от предчувствия, что с ним что-то не так.

Его взгляд всегда выражал так много разных чувств, по которым можно было понять в ярости он, злится ли, либо чем-то доволен. Сейчас там было холодно и пусто, будто пронзительная синева его глаз вымерзла и затянулась коркой толстого льда.

Меня пугал этот взгляд и то, с каким ледяным спокойствием кайген шёл ко мне.

Молча. Хладнокровно.

Черты лица заострились, губы сжались, и шрамы резко выделялись на смуглой коже.

Угрюмый и мрачный, с всклоченной гривой чёрных волос он походил на какого-то жуткого зверя.

Муж резко выбросил руку, жёстко хватая меня за затылок. Он делал так всё время, пытаясь притянуть к себе, или, когда хотел, чтобы я смотрела прямо в его глаза. И я вроде бы уже успела привыкнуть к этому его жесту, но сейчас он меня напугал.

– Что-то случилось?
– тревожно спросила я, схлёстываясь с кайгеном взглядом.

На скулах его заходили узлы желваков, кадык дернулся, и грудь начала подниматься от тяжёлого дыхания.

Пальцы мужчины сжали в кулак мои волосы - ещё не причиняя боли, но уже заставляя вытягиваться струной и нервничать. Мне показалась, что в глубине его глаз идёт отчаянная борьба добра со злом и один мой неверный шаг спровоцирует кайгена на поступок, о котором жалеть будем мы оба.

У меня нет объяснения, что на меня в тот момент нашло и что руководило мной, когда осторожно коснувшись руки мужа, я позвала его по имени.

– Бьёрн?.

Кайген вздрогнул. Моргнул - растерянно. Синева его взгляда стала такой насыщенной, что стало больно в неё смотреть.

– Что случилось?
– снова повторила я, и рука мужчины, удерживающая меня железной хваткой, вдруг расслабилась - нет, не отпуская, но уже и не пугая своей грубой силой.
– Что не так с сапогами и поясом? уточнила, не разрывая с ним зрительного контакта.