По ту сторону синих гор

Я ошиблась в своих предположениях. Никто нам не встретился. Вместо этого на нас опустился густой, как сметана, туман. Мгновенно и загадочно: не было - и вдруг появился из ниоткуда.

В белом холодном мареве мне даже лицо несущего меня мужа стало не видно. А потому я даже сильно испугаться не успела, когда кайген резко вынырнул из тумана и шагнул прямо на возникшую перед ним отвесную стену темнеющей скалы.

Я громко охнула, ожидая нашего неминуемого столкновения с камнем, а когда муж вошёл него вместе со мной, словно нож в масло, инстинктивно вжалась в тело мужчины, отказываясь понимать, что происходит.

Он шёл сквозь гору, будто гулял по тропинке в лесу. Менял своей силой структуру камня, и я в шоке смотрела на его светящиеся в темноте синие глаза, понимая, что здесь и сейчас передо мной оживает легенда. Кайген владел первостихией - магий Эфира, той самой, что воду превращала в камень, золото в вино, а мёртвое делала живым.

Либо я сходила с ума, либо мой угрюмый супруг был прямым потомком хасфарагов.

Вязкая, плотная тьма вокруг нас вдруг рассыпалась колким снегом, тающим на губах и щеках, и по моим глазам ударил свет.

Синий... Многосложный. Словно в небесную лазурь добавили лавандовую нежность, украсили восхитительной глубиной аквамарина и разбавили пронзительностью индиго.

Колючий холод защипал лицо, заползая своими ледяными щупальцами даже под укутывающую меня тёплую шубу. Я заморгала, пытаясь оглядеться, и громко выдохнула, выпуская в морозно-синий воздух мутное облачко пара, когда, подняв голову увидела то, чему не нашла названия.

Сквозь голубые прозрачные глыбы, плавными, извилистыми перекатами, застывшими над нашими головами, пробивался свет, и в его рассеянных лучах кружили золотые искры, мягко и невесомо падая в хрустально-синие воды подземного озера, над гладью которого клубился таинственный мягкий туман. Он сизыми водопадами стекал по каменистым берегам котловины и стелился над водой, то облизывая её дымными языками, то сливаясь с её насыщенной синевой.

Мы словно стояли на дне морской пучины, вздыбившей над нами мириады бушующих волн, на миг замерших в своём ослепительном блеске, чтобы маленькие и жалкие люди смогли узреть первозданную мощь могущественной стихии.

Кайген резко опустил меня на один из синих валунов, расположенных вдоль берега, стаскивая с меня шубу и тёплые носки. Закончив с одеждой, он снова взял меня на руки и шагнул к озеру.

У меня непроизвольно начали стучать зубы. Непонятно от чего больше - от холода, страха или боли. А когда муж усадил меня на край обледеневшего выступа, на расстоянии вытянутой руки козырьком нависающего над водой, у меня вырвался судорожный громкий вскрик, стоило ступням погрузиться в обжигающий холод таинственного водоёма.

Сотни ледяных иголочек закололи кожу, сводя мышцы судорогой и вызывая желание немедленно вынуть ноги из воды. Я дёрнулась, и к полному ужасу поняла, что поднявшийся вокруг моих конечностей белый туман, держит их прочнее стальных тисков.

От страха, что неведомая сила сейчас просто утащит меня с головой на дно, свело горло. Я вцепилась пальцами в неровности выступа и ледяной холод, пронзающий ноги, внезапно сменило тепло. Оно жаром расползлось по всему телу и меня тут же бросило в пот.

Вода в озере стала искриться, окрашивая синий полумрак пещеры в яркий ультрамарин. Свет бесшумной волной плеснулся на берег, и я, затаив дыхание, проследила за тем, как он сияющей позёмкой пополз к ногам кайгена, облизал его колени и поднялся выше, мягко подсвечивая мощное тело мужчины.

В какой-то момент поняла, что перестала чувствовать терзающую мои ступни боль. Я пошевелила ногой, пытаясь вынуть её из воды, и когда у меня это получилась, едва не рассмеялась от счастья.

Сиюминутная радость сменилась удивлением, а затем глубоким шоком. На моей ступне, где ещё несколько мгновений назад кожа была воспалённой, изрезанной и опухшей розовел совершенно целый кожный покров.

Я резко выдернула из воды вторую ногу, которая тоже оказалась целой и невредимой.

– Двуединый, что это такое?
– потрясённо прошептала я, резко наклоняясь и зачерпывая правой ладонью воду.

Тонкие синие струйки сверкающими ручейками потекли сквозь мои пальцы, и прямо на моих глазах изуродованная рука стала меняться: на кости наросло обгоревшее мясо, испарились уродливые шрамы, а повреждённые сухожилия обрели былую гибкость.

Болезненный вдох застрял в горле вместе с комком подступивших слёз. Я смотрела на собственную руку и не могла поверить, что вижу её прежней.

Силы небесные, неужели я снова могу щелкать пальцами, складывать их в правильные магические фигуры, сама застёгивать пуговицы, вязать узлы, крепко держать меч в правой руке, без содрогания смотреть на свою ладонь и делать тысячу самых простых и обычных вещей, доступных любому здоровому человеку?

Я подняла потрясённый, искрящийся непролитыми слезами взгляд на возвышающегося надо мной кайгена, наткнувшись на его отрешённо-спокойное и хмурое лицо.

Одним лёгким и неуловимым движением он подхватил меня на руки, унося от озера, и я инстинктивно вцепилась пальцами в плечо мужчины, оглядываясь назад.

– Подожди, - задыхаясь, прошептала мужу.

Он остановился, устремив на меня сияющий синевой взгляд, и я, озираясь по сторонам хрипло произнесла:

– Где мы? Что это за место?

Он лишь недовольно поджал губы, молча опустил меня на разложенную на валуне шубу и, присев передо мной на корточки, стал натягивать мне на ноги носки, уже замёрзшие от холода и совершенно не греющие. Меня начало знобить от потрясения и шока. Но мне было всё равно. Я хотела знать правду.

– Как это возможно?
– потрясла перед носом мужа своей исцелившейся ладонью я.
– Что это вообще такое?

– А ты не знаешь?
– внезапно отозвался он, резко выпрямляясь и нависая надо мной зловещей тенью.
– Разве не за этим вы лезете сюда бесконечную вечность лет?

– Что?
– я непонимающе распахнула глаза и уставилась на кайгена.
– Мы лезем?!

– Вам мало было того, что мы пожертвовали собой, ради спасения мира?
– зло выдохнул мне в лицо мужчина.
– Вам нужно ещё отобрать у нас нашу жизнь! Лишить сути и всего, что нам дорого!

Я не понимала, что он несёт! О чьём спасении говорит?

– Вы пожертвовали собой?
– негодующе переспросила я, и холодно бросила кайгену: - Вы это кто? Те, что вероломно бьют в спину или те, которые подло гадят исподтишка?

Лицо мужа превратилось в каменную маску и только его сияющие пронзительной синью глаза выдавали бушующий в нем гнев.

– Того парня во дворце убили не кайгены, - грозно рыкнул он.

Боль, которую я запечатала вместе с магией на дне своего сердца, вдруг вырвалась наружу, и я отчаянно крикнула: