По ту сторону синих гор

– Сынок, что случилось? Ты где был?

Меня мать медведины демонстративно не замечала, сосредоточив всё своё внимание на сыне, который мрачно сдвинул к переносице брови и с не менее сумрачным оттенком в голосе поинтересовался:

– Что ты здесь делаешь, мать? Почему до сих пор не спишь?

– Сыновья впервые не пришли пожелать мне доброй ночи, - с какой-то беззащитной трогательностью сообщила женщина, опустила взгляд, а затем вновь вскинула голову, неотрывно всматриваясь в лицо сына.
– И эйтары твои вокруг дома виххардой сворой кружат. Сердце разболелось. Я как чувствовала, что беда случилась! А теперь Иден прибежал сам не свой и воду горячую в твою спальню вёдрами таскает...

– Принеси мне одеяло из шерсти мубров, сделай травяной чай от простуды, какой ты нам с Иденом в детстве делала, и налей в пару бурдюков горячей воды, - вместо каких либо пояснений приказал ей муж.

На миг он замешкался, глядя в растерянное и бледное лицо матери, затем быстро наклонился и поцеловал её в лоб, добавляя непривычно мягким голосом:

– Потом, мать, поговорим. Всё потом... Сделай сейчас, что прошу. Пожалуйста.

Исгирда покорно кивнула и быстро пошла исполнять поручение, а муж, перепрыгивая через ступеньки, тут же понёс меня наверх.

Оказалось, что рыжий невероятно быстро бегал: пока мы добирались до дома, Иден успел не только натаскать воды в купальню, но и хорошо растопить камин. Пламя в нём жарко полыхало и от обволакивающего тепла спальни моё тело начало мелко колотить дрожью, стоило мужу усадить меня на кровать и вытряхнуть из шубы.

На плечи мне тут же опустили тёплый мех, а на голову надели шапку. Супруг стянул с меня холодные носки и принялся быстро растирать мои окоченевшие конечности руками.

– Сходи, забери у матери шерстяное одеяло и возьми чай, который она должна заварить, - рыкнул пялящемуся на мои голые ноги Идену супруг, и у меня возникло ощущение, будто медведина за что-то сердится на брата.

Интересно за что, ведь тот беспрекословно исполнял все приказы своего оэна.

Вот и сейчас рыжик метнул в меня беспокойный взгляд и тут же направился к выходу.

– Хватит меня тереть. Дырки мне в пятках протрёшь, - стоило ему исчезнуть, буркнула я мужу.
– Я лучше пойду, залезу в горячую воду.

– Молчи, женщина, если не ничего в этом не понимаешь!
– поднял своё лицо кайген, уколов меня острым и недовольным взглядом.

– Ты зато много понимаешь, - злясь на высокомерие супруга, вернула ему очередную колкость я.

– Раз огрызаешься, значит всё не так страшно.

Муж насмешливо хмыкнул, укутал мои ноги пуховым платком и снисходительно пояснил:

– После сильного переохлаждения нельзя сразу лезть в горячую воду. Сердце может остановиться. Посиди пока просто в тепле.

В комнату в этот момент вошли Исгирда с Иденом, и медведина приказал им сначала положить в кровать бурдюки с горячей водой, а затем накрыть их шерстяным пледом и меховым покрывалом.

Отобрав у матери кружку с отваром, супруг накапал в неё зелья, которое я взяла у шайгера, после чего заставил меня выпить немного горьковатый напиток до дна.

– Ступайте к себе. Дальше я сам. Сегодня мне ваша помощь больше не понадобится, - неожиданно указал он взглядом на двери своим родственникам, и я от его грубости поперхнулась и закашлялась.

Хоть бы спасибо сказал! Ну медведь медведем!

– Я жир мубра принесу. Натрёшь им своей эль-манне грудь, чтобы она не кашляла, - тут же предложила мужу Исгирда, и я протестующе замахала рукой.

Мне сегодня для полного счастья только этого не хватало.

– Спасибо за заботу, - кивнула женщине я.
– Но это лишнее. Я просто поперхнулась. И тебе Иден за всё спасибо.

Рыжий светло и мягко улыбнулся мне в ответ, а его мать тут же помрачнела, переведя полный порицания взгляд с меня на сына.

Я, если честно не поняла, что сделала не так, а потому была только рада, когда они с Иденом удалились.

Радость, правда, была не долгой. Доставшийся мне в мужья кайген-варвар вдруг стал стягивать с меня тёплый мех и пытаться распустить шнуровку платья, но когда я протестующе начала отталкивать его руки, желая раздеться без его помощи, этот чурбан неотёсанный ухватил мой наряд за горловину и разодрал его вместе с нательной рубахой тем же способом, что и свадебное платье.

– Ты что наделал?
– с силой стукнув кайгена ладонями по груди, взвилась я.
– Это платье мне нравилось, задери тебя тот самый виххард, которого тут все поминают! Оно было единственным достойным нарядом в моём гардеробе и было ужасно подло сначала мне его подарить, а потом испортить!

В угрюмой решимости скрутив меня, муж, игнорируя мои тычки и сопротивление, стащил с меня обрывки одежды, а когда поднял на руки, я закрыла рот и в панике сжалась, поскольку поняла, что совершенно голая.

Такого нелепого ощущения собственной беззащитности я не испытывала даже когда узнала, что больше никогда не смогу магичить.

Я рвано выдохнула, тревожно всматриваясь в лицо мужа, и когда он внёс меня в уборную и опустил в купальню с горячей водой, обняла себя руками, чувствуя, что щеки начинают гореть вовсе не от тепла.

Кайген зачерпнул ковшом горячей воды из ведра, оставленного на полу, а затем стал медленно выливать её в купель.

Слова усталого удивления сорвались с моего языка прежде, чем я успела подумать о том, что выдаю себя с головой:

– Зачем столько лишних усилий? Ты же можешь постепенно увеличивать температуру воды магией!

Рука мужчины застыла в воздухе, глаза тут же прищурились, и в их тёмносиней бездне мелькнуло подозрение.

– А ты?
– вкрадчиво поинтересовался он.
– Почему не воспользовалась магией, когда начала мёрзнуть ещё возле Ирридэль?

Я растерянно хлопнула губами, быстро опуская взгляд в воду, но жёсткие пальцы мужа тут же приподняли моё лицо за подбородок, заставляя смотреть в глаза - острые, проницательные, будто заглядывающие в самую душу.

– Ты не можешь? Не можешь!
– задохнулся от внезапного прозрения кайген.
– А я то думал, как тебе удаётся сдерживаться? Такое завидное самообладание! Виххардова бездна...
– шумно выдохнул он, резко поднимаясь с табурета, на котором сидел возле купели.

Меряя широкими шагами тесное пространство комнатки, он метался по ней, как загнанный в угол зверь.

Что ему до моей магии? Почему его это так расстроило? Он ведь должен радоваться, что ненавистная всем чужачка получила по заслугам!