По ту сторону синих гор

Это была самая длинная тирада супруга, которую я от него услышала за всё время нашего недолгого брака. И могу с досадой сказать, что я впервые не знала, что ему ответить. Смотрела на кайгена и в ужасе себя спрашивала: Кто этот прагматично изворотливый мужик, и где тот угрюмый и немногословный медведина, которого я, как мне казалось, читала как раскрытую книгу?

– Душегрейки?
– издевательски подвинув ко мне кружку с напитком, вопросительно уставился на меня муж?

На что это он намекал? Предлагал залить горе своим напрочь отшибающим голову пойлом? Вот же сволочь!

– Следующий танец опять мужской!
– многозначительно шепнул мне он.

– И танцевать его я точно не собираюсь!

Мужским был не только следующий танец. Кайгены, кажется, сговорились, выплясывая без устали, чтобы угодить своему оэну. У меня горели губы, щеки и уши от его поцелуев, потому что с каждым разом они становились всё откровеннее и продолжительнее. Голова шла кругом, сердце заполошно билось, стоило мужу в очередной раз, отказав сородичам в просьбе, устремить на меня пылающий взгляд своих синих глаз.

Он будто вошёл во вкус, целуя меня то мягко и осторожно, то с напористо и жадно, проверяя мою реакцию на его прикосновения. И я потерялась в своих ощущениях, уже не понимая нравится мне это или нет. Слишком много присутствовало людей вокруг. Слишком шумно. Слишком близко находились руки, губы и горячее тело мужчины. И слишком неопытна для такого и растеряна была я.

Мне не хватало воздуха и пространства. Словно сидящий рядом муж отнял у меня и то, и другое. А потому, когда после очередного круга танцев перед нами с супругом неожиданно возник Иден, с улыбкой протягивающий мне руку, чтобы пригласить на танец, я подскочила с места, как ужаленная, едва не выкрикнув во весь голос: «Да, я согласна!»

И плевать, что я понятия не имела, что и как нужно делать. Мне нужно было уйти от своего мужа подальше, потому что его прикосновения смущали меня и непонятно тревожили.

Понравилось ли супругу моё бегство - не знаю. Я старалась вообще не смотреть в его сторону, пока рыжий вёл меня в круг, где уже выстроились пары.

– Не бойся. Это простой танец, Рейна, - ободряюще улыбнулся мне Иден.
– Я буду вести, а ты просто запоминай и повторяй.

Глаза мужчины искристо улыбались, и у меня на сердце вдруг стало легко и спокойно, словно мне, наконец, дали вволю надышаться свежим воздухом.

Ступни почему-то стали ужасно чесаться и я еле дождалась вступления свирелей, чтобы сделать шаг.

Танцевать с Иденом было легко. Этот мужчина двигался, как жил - плавно, грациозно, умело поворачивая меня и ведя за собой в танце. Руки его постоянно кружили меня, перехватывали и удерживали за талию, не давая сбиться с ритма и сделать неверный шаг. Я, наверное, получила бы удовольствие от танца, если бы зуд в ногах не стал усиливаться, причиняя мне дискомфорт.

Музыка на миг затихла. Иден отпустил мои ладони, с улыбкой склоняя голову и благодаря за танец. Но в этот момент свирели заиграли снова, а за спиной рыжего возник здоровенный, улыбчивый и явно сильно подвыпивший кайген. Самоуверенно перехватив меня резким движением руки за талию, он безапелляционно пробасил: «Потанцуем, эль-манна», и закружил меня в очередном весёлом танце.

Ноги теперь горели огнём. Я сжимала зубы, стараясь держать лицо, но с каждым шагом двигаться становилось всё тяжелее. Казалось, что в кожу ступней мне вогнали сотни заноз, и чем дольше я танцую, тем глубже они проникают, причиняя мне ужасную боль.

Кружащего меня кайгена неожиданно сменил другой, и я судорожно глотнула воздух, потому что ноги стали ощущаться как живая рана - открытая и кровоточащая. И судя по тому, что ступни стали влажными - так оно и было.

Я словно босая танцевала по битому стеклу, отчаянно стараясь высоко держать голову.

Мысли бешено носились в голове, и я с горечью начинала понимать, что всё было подстроено заранее.

Кем?

Клянусь, мне не хотелось бы это знать.

Бьёрн не собирался сегодня хмелеть. Хотел, чтобы голова была ясной и светлой. Себя боялся. Опасался потерять контроль и совершить какую-нибудь глупость, жалеть о которой пришлось бы и ему его молодой жене. И всё же виххард явно попутал оэна, когда после традиционного требования гостей ему пришлось поцеловать эринейку.

Её губы подействовали на Бьёрна хуже душегрейки. Тёплые, хмельные, сладкие они пробуждали инстинкты зверя, желающего получить намного больше, чем ему предлагали.

И хотя свою вторую ипостась оэн всегда умел держать в узде, на этот раз сложнее договориться оказалось с самим собой.

Женщина в его руках была одновременно близкой и недоступной, и это лишь подстёгивало азарт сидящего внутри Бьёрна охотника, уже задумавшего свою игру.

И не собирался ведь увлекаться. Хотел лишь немного подразнить магичку, срывая с её губ невинные поцелуи. Смешно, но в собственную ловушку Бьёрн попался сам. В какой-то момент даже не понял, что прикосновения его становятся слишком откровенными и нетерпеливыми, а тело начинает возбуждённо реагировать на запах эринейки, мягкость её губ и тепло её дрожащих ладоней упирающихся ему в грудь.

Бьёрн успел позабыть, когда так долго целовался в последний раз. Наверное, только с Алвой, будучи совсем юным. Сейчас он словно навёрстывал то, от чего очень долго отмахивался, понимая, что ведёт себя как мальчишка.

И что с того? Кто сказал, что у него нет права целовать собственную жену, пусть и бывшего врага? И почему он вообще должен отказывать себе в женской ласке, раз брак у него законный и, похоже, даже магией одобренный?

Бьёрну казалась, что магичка тоже совершенно не против его поцелуев ровно до того момента, пока она от него не сбежала с Иденом, поселив в груди раздражённую неудовлетворённую жажду.

Это чувство было незнакомым, царапающим и злым.

Оэн не знал на кого сердится больше - на Идена, вмешавшегося туда, куда его не просили, сбежавшую жену или собственную несдержанность.

Гостей с их неуёмным весельем вдруг захотелось разогнать к виххардовой бездне, брату надавать по шее, а эринейку утащить в спальню и продолжить там начатое, но уже без лишних глаз, спешки и оглядки.

Бьёрн завёлся. Следил пристальным взглядом немигающих глаз за танцующей женой и недобро барабанил пальцами по столу, выжидая момента, когда изображать из себя пугливую лань магичке надоест, и она вернётся к столу на положенное ей по статусу рядом с ним место.

Одного партнёра по танцу сменял другой, кружа молодую эль-манну по залу, и за шумным весельем, кажется, никто не замечал того, что вот уже несколько минут напряжённо наблюдал оэн Эдерхейда.

На лбу эринейки проступили капли пота, и двигалась она странно - тяжело, рвано, словно босая шла по лезвиям мечей, и каждый новый шаг причинял ей боль, но она не желала показывать это другим.

Тонкая шея высоко несла гордо поднятую голову, но теперь Бьёрн знал, что это не из-за тщеславия и пренебрежения, а от натягивающих кожу шрамов.