По ту сторону смерти

— Джарвис, старый, глупый козел, немедленно отпусти щенка. — Опираясь на трость, Харпер обошла костер. — Немедленно.

Старик недовольно поморщился — его праздник был испорчен, — однако беспрекословно протянул Харпер щенка, который принялся лизать ей лицо, на радостях едва не сбив с ее носа очки.

— И натяни какие-нибудь портки, — сказала Харпер. — Мое нежное сердце трепещет от негодования.

Отвернувшись, она стала разглядывать щенка.

Джарвис покорно ретировался за пределы магического круга и искал свою одежду в траве.

— Ха-ха-ха! — расхохоталась Харпер, умиленная пылкими ласками щенка, который залез к ней на плечо и, похоже, намеревался вылизать ей всю голову. — Что это за щенок? — крикнула она. — Похоже на помесь ретривера.

Из темноты, прижимая к животу узелок с одеждой, появился Джарвис. Он уже натянул узкие панталоны.

— Почем мне знать? — буркнул он, извлекая из узелка толстый шерстяной свитер. — У него есть хозяйка, какая-то девчонка. Дуреха зашла в газетный киоск, оставив собаку на улице. Ну, я и позаимствовал.

— Ах, Джарвис, Джарвис, — нараспев произнесла Харпер, — к чему вся эта кровь? — Она могла следить за стариком только одним глазом — одна линза была замазана щенячьей слюной; к тому же ей приходилось придерживать рукой шляпу. — Кстати, почему ты один? А где же Бабуля? Где дядюшка Боб и остальные? Они больше не собираются вокруг древа Черного Шабаша, чтобы исполнять свои бесовские гимны?

Костер сухо потрескивал, постепенно прижимаясь к земле. Джарвис откашлялся, сплюнул в огонь и уставился на Харпер проницательными глазами:

— Подонки, они бросили меня. Все как один. Я долго не мог понять почему. — Он поднял с земли брюки. — Но теперь-то мне все ясно. Это ты испугала их, верно? Ты предупредила их, что явишься сюда.

— Я решила, что нам надо побеседовать с глазу на глаз. А тебя ведь непросто разыскать.

Старик издал странный звук, как будто в горле у него что-то заклокотало. Щенок прекратил лизать Харпер щеку и испуганно покосился на него.

— Я знаю, ты самонадеянна и слишком уверена в себе. — Он улыбнулся гадливой улыбкой. — Однако дни твои сочтены. Ты шагнула за грань, Харпер. Прыгнула выше головы. Ты ходишь по земле лишь с его молчаливого согласия. Тебя пока терпят.

— А я пока терплю тебя, — спокойно ответила Харпер. Щенок у нее на руках протяжно зевнул и принялся устраиваться поудобнее. Поправив широкополую шляпу, Харпер задумчиво подошла к каменному истукану. Старик тем временем напяливал заскорузлые холщовые портки на свои кривые, узловатые ноги. — Представь мое изумление, Джарвис, когда в службе регистрации художественных ценностей, числящихся пропавшими, обаятельный молодой клерк упомянул имя таинственного доктора Мормо, который являлся едва ли не ключевой фигурой среди скупщиков ценностей, награбленных наци во время войны. До сих пор я считала тебя довольно безобидным мошенником, который увлекается спиритизмом и время от времени крадет у детишек домашних животных. К тому же в Скотланд-Ярде, в бюро, занимающемся художественными ценностями и антиквариатом, пока не разделяют моего интереса к магии, а потому до сих пор не связали два твоих имени: вымышленное и настоящее. Но я это сделала.

Старик застегнул ремень и теперь возился с застежкой-молнией.

— Может, пора тебе угомониться, старая кляча? Сколько раз тебя надо предупреждать?

Харпер приблизилась к догорающему костру. Одной рукой она придерживала щенка, второй сжимала трость. Несмотря на смятую шляпу и криво сидящие на носу очки, в ее облике было что-то угрожающее.

— Джарвис, зачем ему понадобилось покупать «Волхвов»?

— Я что, по-твоему, спятил? От меня ты ничего не узнаешь.

Харпер загадочно улыбнулась. Она знала этого человека. Он наполовину выжил из ума, но был довольно труслив.

— Джарвис, оглянись вокруг, — сказала она. — Шабаша не получилось. Всех словно ветром сдуло, едва они узнали, что я буду здесь. Даже словечком с тобой не обмолвились. Почему? Рискну предположить. Дело в том, что бросать вызов силам Тьмы это одно, а оказаться в тюрьме Ее Величества — совсем другое. Ты стар, Джарвис. Одно мое слово, и ты сгниешь в камере. Поэтому лучше не ерепенься. Отвечай: зачем ему понадобились «Волхвы»?

Ни единый мускул не дрогнул на ее лице, ни единым жестом не выдала она охватившего ее охотничьего азарта, который сродни тому, что заставляет гончих псов без устали, сбивая в кровь лапы, мчаться по следу. Если прежде у нее еще оставались сомнения, то теперь они развеялись как дым; она чуяла своего Зверя. Пусть ей удалось ухватиться лишь за самый кончик ниточки, ведущей к разгадке, — после долгих лет безуспешных поисков это уже было кое-что, это обещало настоящую удачу, и она не собиралась выпускать ее из рук.

— Так это был он? — настойчиво спросила она. — На аукционе. Это был он?

Старик молчал, но Харпер безошибочно угадала, что творится в его душе. Смятенно озираясь по сторонам, Джарвис поспешно осенил себя крестным знамением.

— Ну же, — проскрипела Харпер, — выкладывай, старый идиот. Четверть века он лежал на дне, только изредка напоминая о своей персоне: тело ребенка, найденное в болотах на севере Финляндии; еще одно, выброшенное на берег в гавани Порт-о-Пренса: несколько случаев суицида и его фирменный знак, начертанный кровью. И вдруг он являет себя всему миру, чтобы купить картину. Выходит, для него это было слишком важно, чтобы послать кого-то другого.

Старый колдун мрачно покосился на нее:

— Есть вещи пострашнее, нежели сгнить в тюрьме. — Но Харпер поняла, что Джарвис готов пойти на попятную. У него был вид обиженного ребенка; он стоял, понуро втянув голову в плечи. — Дело не только в «Волхвах», — буркнул он. — Он хочет получить весь триптих: «Волхвов», «Богородицу» и «Младенца Христа».

Джарвис отступил в тень. Харпер сделала шаг вперед — на плече у нее завозился щенок.

— Ладно, — сказала она. — Зачем ему понадобился весь триптих?

На лице старика опять появилось гадливое выражение. Он взглянул на нее с мерзкой, злобной ухмылкой:

— Ты в самом деле не знаешь? А? Значит, бродишь в потемках на ощупь? Идешь по тому же пути, который он открыл двадцать лет назад, и не ведаешь, что у тебя под ногами?

— Может, ты просветишь меня, — предложила Харпер.

— Вот! Вот в чем твоя извечная беда, — буркнул старик. — Если хочешь знать мое мнение, все дело в искаженном восприятии мира. Ты погрязла в частностях. Мертвый младенец там, самоубийство здесь, кровавые знаки, аргентинская секта. Тебе кажется, что это отдельные события. Но ты заблуждаешься, Харпер. Это звенья одной цепи.

Харпер молчала. Она прекрасно знала манеру оккультистов выражаться высокопарно и не придавала этому значения. Глупцы строят грандиозные планы, великие умы чураются внешнего великолепия, но упорно стремятся к своей цели. Харпер ждала, когда старик скажет что-то конкретное.

Очевидно, ее невозмутимость действовала Джарвису на нервы.

— Ты слепа или просто глупа? — вскричал он. — Неужели ты решила, что он явит себя миру, не имея на то веской причины? Харпер, он почти у цели! Он напал на след.