По ту сторону стаи

– Наказания. Без вины. Не бывает, - по отдельности произнося каждое слово, говорит Близзард. И в ту же секунду Долорес накрывает беспросветной чёрной стеной...

Так Долорес узнала, что будет, если хозяйка захочет сделать ей больно. После этого она отлёживалась сутки, на больший срок прикрывать её никто не согласился. С тех пор Долорес с опаской относится ко всем вещам вообще, поскольку до неё, наконец, доходит, что в доме чёрных магов возможно всё. А кем ещё, как не колдунами, были её хозяева? И, каким бы чудесным ни был этот мир зеркал, с его вещицами, сделанными умелыми руками их мастеров, получается, что эти вещицы могли нежданно-негаданно преподнести подобный сюрприз. А у неё была цель - выжить.

Ибо, что сделано, то сделано. Она здесь, и шанс когда-нибудь вернуться обратно, наверное, мал. Зато шанс отправиться на тот свет был точно, и вероятность этого огромна, учитывая то, что цена человеческой жизни для Близзард равнялась нулю.

Долорес смирилась с тем, что Близзард-Холл - её тюрьма. Но она совершенно не хотела, чтобы он стал её могилой.

Сначала их было четверо - девушки-люди, попавшие в западню очарованного замка. Сбежать действительно оказалось невозможно. Если хозяева хотели обезопасить себя от чего-либо, то они в точности знали, как это делается. По слухам Близзард-Холл был скрыт опекой владетеля: для начала людям вообще не приходило в голову даже поглядеть в его сторону, не говоря уж о том, чтобы отправится туда на прогулку. Если же кто-то всё-таки подходил близко, он испытывал необъяснимое беспокойство, переходящее в панический ужас, и тут же уносил подальше ноги, не выясняя его причину. Если же вдруг находился храбрец, который по глупости или на спор каким-то образом продвигался дальше - его встречала полная иллюзия заросших травой руин вместо старинного особняка. Опёка владетеля не пускала снаружи - и точно так же не выпускала изнутри, как любезно объяснила леди Ядвига после первого инцидента.

– Близзард-Холл полон сюрпризов. Защита исчезает только тогда, когда умирает тот, кто владеет поместьем - то есть я, - с усмешкой пояснила она.
– Вы ведь не надеетесь, что я со дня на день скончаюсь в ужасных муках?

По поместью можно было блуждать кругами хоть до второго пришествия - и всё равно не продвинуться дальше ворот.

Девушке по имени Китти повезло: Близзард не говорила никаких слов, не совершала никаких действий - просто неожиданно Китти упала и лежала на полу совсем как живая. Только мёртвая. Это была быстрая и не мучительная смерть - хозяйка торопилась: за минуту до этого она уже собралась уходить и стояла одетая в холле на первом этаже. Секунду спустя сквозное зеркало ожило, и Близзард удалилась по своим делам.

Зато когда это случилось во второй раз, она никуда не торопилась.

– Какая прелесть, - нежно говорит она виновной, девушке-студентке, которую зовут Энн. Точнее, уже звали, - думает про себя Долорес, ни секунды не сомневаясь, чем кончится дело.
– Ты ведь знаешь, дорогая, что тебя ждёт за это?

Энн замирает и зажмуривается, готовая встретить свой конец.

Близзард смеётся. Её прищуренные глаза холодны, и взгляд острый, как кинжал. Они видят это через полуоткрытую дверь в её комнаты, где происходит разговор. И дверь закрывается.

Долорес не знает, что там происходит. Через пятнадцать минут хозяйка выходит. Она одета в своё любимое платье, отороченное горностаем. На чёрном шёлке ничего не видно, но мех, которым украшен подол, слипся от крови.

– Уберите там, - небрежно бросает хозяйка и уходит. На губах у неё полуулыбка, и она говорит с придыханием.

Сьюзен и Долорес до ночи отмывают хозяйкину спальню. Стены забрызганы чуть не до потолка. Кровь везде. Долорес даже кажется, что она летает в воздухе в виде крошечных шариков. Их обеих тошнит, и они по очереди выбегают вон, чтобы отдышаться. На то, что осталось от Энн, они стараются не смотреть - да там и смотреть-то уже не на что. Под конец появляются несколько челядинцев-подменышей под предводительством важного управляющего, и заканчивают работу. Долорес не сомневается, что это хозяйка всё-таки сжалилась над ними и отдала приказ, иначе откуда бы тут взяться управляющему?

Больше попыток побега никто не предпринимает.

Сьюзен хорошо готовит; хозяева любят разнообразить свой стол.

А Долорес назначена камеристкой хозяйки. Близзард говорит ей об этом вечером, вызвав через надутого - от сознания собственной значимости - управляющего к себе в комнаты.

Долорес заходит. Близзард полулежит на диване и держит в руках письмо со сломанной печатью Семьи Легран. Судя по всему, ей скучно. Должно быть, письмо развлекло её, но Долорес не думает, что надолго, и уже опасается, что хозяйка сорвётся на ней, но нет: на сей раз буря проходит стороной.

– Долорес, - начинает Близзард, - ты живёшь здесь более полугода. Это значит - гораздо дольше, чем твои предшественницы. Возьми, - говорит она, и на столик падает семь полновесных мешочков с золотом - один за другим.

Долорес молчит. Она не знала, что рабам положено жалованье.

– Я держу своё слово, - объясняет Близзард.
– Это не значит, что ты можешь уйти отсюда по своему желанию прямо сию секунду. Прежде всего потому, что ты меня устраиваешь. Ты не болтаешь, делаешь ровно то, что велено и хорошо знаешь своё место. Но это и не значит, что ты не уйдёшь отсюда никогда. Если будешь достаточно умна и дальше... и не вынудишь заморить тебя до смерти, - смеётся она, - то в один прекрасный момент у тебя есть шанс подняться на ступень выше.

Долорес потрясённо молчит.

– Таким, как мы, иногда нужны жёны - иначе нам грозит вырождение, - хозяйка снисходит до объяснения.
– Ты никогда не вернёшься обратно, но будешь отнюдь не кухонной девчонкой, а хозяйкой дома - а, может, даже поместья. Это разные вещи.

– Благодарю, миледи, - наконец, догадывается сказать Долорес, снова живо вспоминая сказки о народце из холмов.

Близзард кивает. И взгляд, оказывается, не всегда острый, как кинжал; сейчас у неё просто обычные человеческие чуть усталые глаза.

– Я позову тебя завтра, когда понадобишься, - говорит она и отпускает Долорес.

– Наказывать чаще будут, - вздыхает Сьюзен, когда Долорес приходит на кухню и сообщает новость.
– Она же чокнутая. Одно утешение - это хотя бы не мадам Легран.

– А что?
– шёпотом спрашивает Долорес.

Шёпотом - потому как не хочет лишних неприятностей. И так жизнь не сахар. И, хотя в этом доме от них секретов нет, - они всё равно не пойдут никуда и не расскажут никому, как вот этот стол, или стул, или любое другое имущество, - но Долорес не думает, что хозяйка обрадуется, узнав, что о ней или тем более о леди Лене сплетничали.

– Я слышала... ну, то есть я прочла в старой газете - она сидела в крепости Утгард, в той самой, которая в Межзеркалье. Тут хочешь не хочешь, а психом станешь.

– А хозяйка?
– Долорес замечает, что рядом столпились подменыши.

– И хозяйка тоже, но хозяйка...
– начинает отвечать Сьюзен, но не успевает договорить, опасливо косясь, не слышит ли кто, хоть бы даже управляющий - а Долорес вдруг с ужасом понимает, что именно он и донесёт, потому что как раз управляющего-то рядом и нет. И в этот момент в кухню входит Близзард.

– Вон, - тихо говорит она Долорес.

Та ёжится и, ежесекундно оглядываясь, быстро уходит в свою комнату...

Да, они рабы, и их положение хуже, чем у подменышей - потомков фейри, которых вполне устраивало, что их покупают и продают. "Если заподозришь, что это не твой ребёнок, а подкидыш - быстро сажай его на лопату и суй в печь", - вспоминает Долорес слова бабушки, и ей становится не по себе. Тот же управляющий расшибётся ради хозяев в лепёшку, потому что он донельзя рад тому, что его выучили, поставили над всей прислугой и доверили имение. Теперь он стоит целую кучу монет и принадлежит одной из самых знатных Семей Британии, а не мёртв и не странствует с бродячим цирком в качестве ярмарочного уродца. И Долорес понимает, что после этой их "войны крови" она, да и любой другой человек, попавший в ловушку очарованного замка, сто раз горько пожалеет, что не умер в детстве и не попал под машину до того, как встретился с хозяйкой.