По волчьему следу
Шрифт:
– Их бы задержал. Новинский. Попытался бы остановить. Стрельба…
И новые жертвы.
Наверняка.
Михеич… не знаю. Такое ощущение гадостное, что их двое. Что знакома я только с одним, а второй, сотворенный больным разумом Мозголома, не стал бы никого щадить.
Да и Васька…
Васька, как оказалось, отлично умеет убивать.
– Источник получил бы толчок к развитию… а Яр погиб бы. Там.
– От удара?
– Нет. От силы. Она бы его почувствовала. И позвала бы. И он… он бы просто не справился с нею. Не тогда, когда вокруг умирают люди.
И
Я поежилась.
– А…
– Я нашла дорогу, - Софья разгладила мятую перчатку. – Я опять её порвала, да?
– Дырочка маленькая. Я зашью…
– Не страшно… да, я… была вероятность… даже не вероятность, но… иногда получается кое-что подвинуть. Не глобально, нет… просто вот… у него на самом деле немного сил оставалось. У Мозголома. И еще ему зачем-то нужны были люди, которые… которые понимают, что происходит. В сознании. Я видела, как он пытается добраться до мертвецов… в разных вероятностях. Я уже и забыла, каково это, когда их столько… столько… тяжело.
Молчу.
– Когда все начиналось, мне говорили, что это как кино смотреть и рассказывать, - кривоватая усмешка. – Дар мой… только забыли упомянуть, что ты находишься внутри этого кино. И для тебя, если не держаться, все по-настоящему. А я… я уже отвыкла… чуть не потерялась.
– Но нашла.
– На этой линии не было вашей смерти… Яр получал силу. И брал её под контроль. А мертвецы… мертвецы тоже получали. То, что хотели.
Тихий вздох.
– Почему ты не сказала? Не предупредила? Когда мы ехать собрались?
– Тогда я ничего почти не видела. Так, отрывки… источник… и что, если не поедем, то не найдем его. И то ли есть, то ли нет. Я сама тогда не понимала, что дар, а что фантазия. Это как в тумане, когда идешь, идешь вперед, а в итоге оказывается, что бродишь на одном месте и по кругу.
Верить?
Верить. Если не верить своим, то зачем вообще дергаться… а Софья, словно почуяв сомнения, поспешила пожаловаться.
– К Яру уже подходили… от Одицнова. И еще из Канцелярии. Знаю, предлагают на работу вернуться.
– А он?
– Он вам слово дал.
– Ну… Бекшеев точно силком держать не будет.
Хотя, если некромант уйдет, жаль. В силах он, как понимаю, восстановился… чудесным образом. Шоковая, чтоб его, терапия. Слыхала, что в некоторых скорбных домах используют. Правда, сомневаюсь, чтобы на некромантах, но тут как вышло, так вышло.
– Я тоже говорила, что он свободен. Но он сказал, что… устал от грязной работы. А с вами ему нравится. И если вы не против…
– Не против, - ответила я. И добавила на всякий случай. – Бекшеев тоже будет не против.
– Я думаю… и сказала, чтобы дом подыскивал в Петербурге.
– Зачем?
– А жить где?
– Ну… - я посмотрела на небеса и прищурилась. В отличие от Софьи, зрение мое оставалось неплохим, а потому к солнечному свету неприспособленным. – Если так-то, я к Бекшееву всерьез переехать собираюсь.
– И?
– А ты бедная хрупкая беззащитная женщина, которая после всего
пережитого не может оставаться одна… шорохи там, шумы… плохие воспоминания.Софья фыркнула.
– Думаешь, поверит?
– Думаю, убедишь.
Сдается мне, она и прежде-то из него веревки вить могла. Уж не знаю, любовь это с первого взгляда, или в этом Бешицке все в той или иной степени мозгами двинувшиеся, но факт остается фактом. Не откажет.
– Заодно с клиентами поможет, с теми, которые очень уж назойливые.
– Яр стеснительный, - заступилась Софья, впрочем, мысль явно показалась ей удачной. – Он не умеет ругаться.
– А ему и не надо. Хватит, что будет присутствовать при разговоре. Молча и стесняясь. Думаю, там сами все поймут…
Это только некоторым особо извращенным особам сила некромантская приятною кажется. Большинство же людей придерживается совсем иного мнения.
– Ты… не злишься?
За то, что нам не дали умереть, угробив заодно город с окрестностями? Я просто молча обняла Софью… с сестрой у меня отношения были не лучшие. Да и с прочими родными тоже… дура, что скажешь.
И если судьба дала мне хоть мизерный шанс…
Я не испорчу все.
На сей раз не испорчу.
Глава 54 Зарез
Глава 54 Зарез
«Охота на волка является сложной еще потому, что зверь этот умен и вынослив, повадку имеет непростую, также силен, свиреп и способен, даже раненый, порвать охотника. Не единожды доводилось слышать мне истории о том, как матерые волки, жертвуя собой, нападают на загонщиков, чтобы дать дорогу и шанс на спасение волчицам и молодняку. В этом многим особам экзальтированным видится верный признак душевного благородства…»
«Заметки о волках», ежемесячник «Императорский егеръ»
И вот Васька сидел.
Двое конвойных убрались за дверь, пусть и неохотно. Ушел и адъютант. А Васька остался. И Бекшеев.
И еще кабинет, знакомый до боли.
Самовар вон.
Шкафы.
И поднос, прикрытый рушником. Бумаги частью уже вынесли, отчего создавалось ощущение некоторой разрухи.
Васька смотрел исподлобья.
Зло так.
Обиженно. И губы кусал, чтобы не расплакаться. А потом, словно спохватившись, хмурился, тянулся, стараясь показаться выше, и горделиво запрокидывал голову. Брови сходились над переносицей, и во взгляде появлялось то же, совершенно детское, упрямство, которое сродни обиде.
И вот как быть?
– Будешь молчать? – поинтересовался Бекшеев, потирая ногу. Опять разнылась. Но хоть голова ясная, то ли какао помогло, то ли просто отдохнуть получилось.
– А чего говорить-то? Небось, умный, сам все… а я, выходит, дурак.
И оскалился во все зубы. Хорошие зубы. Белые. Клыки крупные, крупнее обычных человеческих.
– Он тебя менять начал? Давно? – поинтересовался Бекшеев. Васька дернул плечом и засопел. – Начал ведь… опыты ставил?
– Обряды! У его рода свои обряды! Тайные! – все же молчать Васька не умел.