По волчьему следу
Шрифт:
– Селедки бы… я так давно селедки не ела. Мясо одно… мясо и мясо…
Она вздрагивает и смотрит на меня.
А я…
– Думаю, если бы что-то было не так, ты бы поняла. Или… она.
Вряд ли она позволила бы своей последней жрице умереть.
И Анна выдыхает.
– Рыба, - уверенно говорит. – Рыбу можно есть. Еще яйца… творог. Но творога не хочу, а вот селедки…
В дверь вежливо стучат.
– Извините, - Новинский заглядывает и, убедившись, что мы никуда не делись и не убились, кажется, вздыхает с облегчением. – Вас… просят.
– Пойдем? – говорю
Взгляд рассеянный.
И слегка растерянный.
Кивок.
Анну передаю Одинцову из рук в руки. Адъютант его чуть бледнеет, рука его тянется к пистолету, когда собаки начинают обнюхивать Одинцова, а вот тот куда как привычнее. На меня только смотрит.
– Пусть её свозят к Михеичу, она остальных собак заберет. Хорошие ведь. Жалко.
Одинцов чуть хмурится. Ну да, в нынешних обстоятельствах оставшиеся без присмотра собаки – именно то, что его сильно волнует. Но ничего, разберутся.
– А на поляну? – интересуется он, причем явно не у меня, - у Анны.
Да, Одинцов, пусть не аналитик, но тоже соображает.
– Вам туда не за чем лезть, - отвечаю все же я, Анна делает вид, что очень увлечена конфетными фантиками. А может, и не делает. Та, другая, окончательно ушла, а то, что осталось, было совсем ребенком.
– И мне.
– Хотя бы примерно… на учет поставить.
– Примерно я тебе на карте покажу.
И Одинцов соглашается.
– Анна, тебя так зовут?
– Аннушка, - говорит Анна тонким детским голоском. – Мама меня Аннушкой звала. И бабушка…
– Красивое имя. Ты животных любишь?
– Хорошие, - она скребет за ухом Куся, и тут щурится, правда, не спуская взгляда с Одинцова.
– А еще за собачками съездим? Вот… вместе?
Аннушка думает недолго. Выражение лица её делается детским, капризным, но она кивает и даже протягивает руку.
– А пряника купишь? – интересуется.
– Куплю. Но кушать надо не только пряники.
– Мяска не хочу!
– Кашку? С молочком? Будешь?
Я выдыхаю. И Одинцов уходит, так и держа Анну за руку. А вот адъютант остается, явно не зная, что ему делать.
– Иди, - говорю. – За пряниками… а мне тут дождаться надо кое-кого…
Кого нельзя оставлять без присмотра.
Глава 56 Щит
Глава 56 Щит
«Человеку, далекому от охоты, сложно понять эту сводящую с ума, снедающую страсть, что снова и снова заставляет покидать дом, ведет в леса и долы, а то и вовсе за моря в поисках особого зверя. Не объяснить, не выразить словами чувства, что снедает, когда получается одолеть медведя ли, дикого ли тура или даже льва, доказав тем самым превосходство человеческого разума…»
«Заметки об охоте», статья князя Вельжавина.
– Странно, - произнесла Валерия Ефимовна презадумчиво. И ткнула пальцем в плечо.
– Больно! – Бекшеев возмутился. –
Мне казалось, что целители должны помогать пациентам. Проявлять сочувствие, внимание…– И болтать вы стали больше, - палец ткнулся левее. – А так больно?
– Больно.
– Не заметно.
– Эй, - он обернулся. – Что вы…
– Рана неглубокая, я бы сказала поверхностная. Кости целы, мышцы тоже. Имеется рассечение мягких тканей, но не такое, чтобы потребовалось зашивать. Более того, по ощущениям, этой ране дня три как минимум. И заживление отличнейшее…
– Тогда, может, перестанете в нее тыкать?
– Вы-то, господин Бекшеев, должны понимать, что если целитель в вас тычет, то делает это исключительно из желания собрать как можно более полный анамнез и понять, как же вас лечить…
– Может, не надо тогда? Лечить? – Бекшеев принялся застегивать пуговицы на рубашке. – Мне уже лучше…
– Это я тоже вижу. И поверьте, это тоже совершенно, совершенно ненормально. В вашей ситуации вам бы сейчас лежать и бороться за жизнь, а вы бодры и веселы.
Почему-то прозвучало укоряюще.
– Извините, что ожиданий не оправдал…
– Кровообращение в мозгу тоже нормализуется… и боюсь, мое вмешательство будет лишним… - Валерия Ефимовна отошла. Вид у нее был презадумчивый. И от вопросов, которые вертелись на языке, Бекшеев воздержался.
Жив? Отлично.
Здоровее стал? Просто замечательно.
– А нога?
– Нога? Ну… здесь все сложнее, но если не будете лениться, станете регулярно посещать целителя, делать массажи и специальные упражнения…
– Она перестанет болеть?
– Сомневаюсь, - к счастью, Валерия Ефимовна врать не любила. – Обычно подобные боли весьма характерны после инсульта, но обычно они и проходят в течение пары месяцев. Пострадавшие мышцы восстанавливаются, когда это возможно…
– А когда не возможно?
– Вы ведь ходите?
Да, ему объясняли. И про повреждение нервов, и про отмирающие мышечные волокна, которые восстановили, но как-то не так, неправильно, пусть даже занимались этим лучшие целители, но…
Индивидуальная реакция организма.
И грешно жаловаться, ведь в остальном-то Бекшеев цел.
Почти.
– Тогда зачем?
– Чтобы не стало хуже, - спокойно ответила Валерия Ефимовна. – Жду вас завтра на перевязку.
– Мы уезжаем.
– Задержитесь. Тем более есть еще вопросы с медицинской точки зрения. Мне сказали, что пострадавших хотят перевезти, но я категорически против. Их состояние нестабильно! И может, я не менталист, но я понимаю, что еще один стресс для многих будет губителен, поэтому я настаиваю, чтобы…
Бекшеев застегивал рубашку, когда дверь распахнулась.
– Вы тут за главного будете? – визгливый голос показался смутно знакомым. – Люди добрые! Вы только погляньте, чем они туточки средь бела дня занимаются!
Бекшеев оглянулся.
Старуху в платочке он не сразу и узнал. Она, кажется, в отделение приходила.
– А! И вы тут! А еще князь! Приличным человеком казался!
– Кто вы? – Валерия Ефимовна ничуть не смутилась. И вопрос задала спокойным на диво холодным тоном.