По воле северных богов

Ни ее появление, ни внезапное бегство не ускользнули от внимания худощавого мужчины, стоявшего чуть в стороне от основной массы зрителей. Его глаза, похожие на два осколка льда, хищно сузились, и он было двинулся вслед убежавшей незнакомке, но тут его внимание было вновь привлечено к арене — англичанину удалось избавиться от одного из своих противников. Его труп лежал в грязи, а из рассеченного горла фонтаном хлестала кровь.

Куини ворвалась в спальню госпожи и, метнувшись к кровати, как сумасшедшая принялась трясти спящую.

— Тир, вставай! О боже, да проснись же! Он может погибнуть! Тир!

— Великие боги! Оставь меня, девчонка.

— О Тир! Сэр Гай… Они напали на него впятером!

— Куини, это просто тренировка, — терпеливо, как с малым ребенком заговорила норвежка.

— Да они убивают его! — вцепляясь себе в волосы, вскричала девушка и, внезапно рухнув на колени у кровати, взмолилась. — Прошу тебя, заклинаю, вмешайся!

Мгновение Тир всматривалась в лицо юной англичанки и, приняв решение, вскочила, отбросив одеяло. Через пять минут она уже была одета и, на ходу застегивая перевязь с мечами, устремилась прочь.

— А ты останься здесь, — ее палец решительно уперся в грудь рванувшейся следом Куини, и дверь спальни захлопнулась у нее перед носом.

Тир вышла во двор в тот момент, когда истекающий кровью англичанин ничком упал на землю, сжимая в руке обломок меча. Острие его застряло в груди медленно оседавшего противника. Последнего… Двое из них были мертвы, один — то ли в шоке, то ли без сознания, еще двое с проклятиями стонали в грязи.

Темно-русые брови Тир сошлись на переносице, когда она, миновав немногочисленных зрителей, присела у тела своего раба. Молодая женщина с усилием перевернула его на спину, приложила пальцы к мощной шее рыцаря и, ощутив под ними биение жизни, стремительно распрямилась.

— Курт, Бьорн, перенесите его в мою комнату. И позовите туда Асу со всем, что может понадобиться.

— А что делать с этими? — хитро поблескивая голубыми глазками, спросил только что подошедший к ристалищу Эрик.

— Похоронить.

— Но двое еще живы…

— Разве? — холодные глаза норвежки скользнули по испуганным лицам раненых.

Правая рука ее скользнула к рукояти меча, но потом, расслабившись, разжалась.

— Пусть позаботятся о себе сами.

Она шагнула из круга и пошла к дому, куда уже унесли безвольное тело англичанина. Внезапно кто-то выступил вперед, загородив ей дорогу. Тир подняла глаза.

— Твой человек убил трех моих воинов, — льдистые глаза Харальда Аттердага высокомерно взирали на нее.

Тир расправила плечи.

— Я постыдилась бы называть своими людей, которые не способны впятером справиться с одним рабом.

Молодая воительница обошла разъяренного викинга и скрылась дверях дома.

Раненого уже положили на торопливо рассетеленное на полу покрывало. Он стонал и порывался подняться, впиваясь перепачканными кровью и грязью пальцами в грубую ткань.

— Помоги мне его раздеть, — резко приказала норвежка замершей у изголовья постели Куини.

Девушка была смертельно бледна, но после окрика Тир решительно принялась за дело. Женщины стащили с воина тунику и плотную шерстяную рубаху, обнажив залитый кровью торс. Потом с трудом стянули сапоги, за ними последовали заскорузлые от снега и грязи штаны…

Куини впервые видела обнаженного мужчину, но подавила смущение. Главным сейчас было облегчить его страдания.

— Его надо обмыть, — лицо Тир было мрачнее тучи. — Курт, Бьорн, перенесите англичанина в купальню. И где же, наконец, Аса! Куини! Черт, Куини! Да очнись же ты! Расстели постель, чистое белье найдешь в сундуке.

— Да… Да… Сейчас, — девушка принялась лихорадочно готовить ложе для раненого, а Тир скрылась в ванной.

Через минуту постель была застлана, и Куини, влекомая словно магнитом, переступила порог купальни. Тело рыцаря положили на краю каменной чаши. Тир, смачивая в воде чистую ткань, бережно обтирала его. Грязно-розовые ручьи стекали на пол и, извиваясь, скатывались в отверстие ванной. Кровь уже начинала густеть, слепляя золотистые волосы на груди и в паху Гая, зато теперь, когда большая ее часть была смыта, стали видны ранения.

— Господи Иисусе Христе, смилуйся над рабом твоим, — губы Куини сами собой шептали молитву.

— Помоги, — серые глаза Тир лишь на мгновение оторвались от раненого, и, словно подстегнутая, девушка бросилась на колени рядом с распростертым телом.

Дрожащими руками она принялась, поливая из ковша, вымывать запекшуюся кровь из светлой поросли на груди рыцаря, а потом и ниже, там, где с замиранием сердца она видела… О боже, мужской орган показался ей таким же слабым и беспомощным, как его хозяин сейчас… Зато все остальное… Куини никогда не думала, что тело мужчины может быть так красиво. Мощная грудь, узкие бедра, сильные длинные ноги, стопы и кисти совершенной формы, а кожа шелковистая и нежная. Он был великолепен… И, о боже, он умирал. Вместе с кровью, которой, казалось, было залито все вокруг, из него утекала сама жизнь.

«Где же Аса?» — билось в мозгу. Как вдруг тяжелая рука легла ей на плечо, и добрый озабоченный голос толстухи проговорил:

— Беги отсюда, девочка. Негоже юной леди видеть мужскую наготу и всю эту кровищу.

— Нет. Не прогоняйте меня. Я могу помочь. Мне приходилось ухаживать за Хьюго, когда его ранили.

— Иди, — отрезала Тир. — Его раны придется зашивать. Так что умойся, переоденься и отправляйся на кухню. Что бы ни случилось, в этом доме за обедом все потребуют есть. Иди, я сказала. Ты здесь уже ничем не поможешь, — и потом мягче. — Иди. Ранения не смертельны. Молись своему богу и надейся на лучшее.

Куини встала и, спотыкаясь, пошла из купальни. Последнее, что она услышала, были слова Тир, приказывавшей мужчинам держать англичанина, чтобы он не вырвался и не навредил себе, когда Аса будет врачевать его раны…

Девушка умылась, действуя почти автоматически, сменила пропитанную водой и кровью рыцаря одежду и, придерживаясь рукой за стену, побрела к бурлившим на огне котлам. Помешала еду, добавила в нее немного соли — ей все показалось пресным, во рту до сих пор стоял солоноватый вкус крови. О боже! Она ощутила слабость и рухнула на табурет, склонив голову на скрещенные на столе руки. Ей показалось, что и они хранят кровавый запах… Куини замутило. Она выпрямилась и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы унять дурноту.

— Ну, вот и ты, — пропел вкрадчивый голос от порога.

Девушка вздрогнула и подняла глаза. Перед ней стоял совершенно незнакомый мужчина. Его светлые рыжеватые волосы были зачесаны со лба назад, открывая худое продолговатое лицо, на котором выделялись полные чувственные губы сластолюбца и холодные льдистые глаза — окна жестокой души.

— Кто вы? — безотчетно пугаясь, спросила Куини.

— Англичанка. Я не ошибся. Только у вас бывает такая алебастрово белая шелковая кожа, — мужчина шагнул ближе. — Я гость в этом доме, милая. Меня зовут Харальд Аттердаг. А кто ты?