По воле северных богов

Только тогда уже совершенно одеревеневший Гай позволил себе шевельнуться и начать дышать полной грудью.

«Иисусе!»

Он и представить себе не мог, что бы произошло, если бы Тир обнаружила, что за ней наблюдают!

«Черт! Она оказывается изумительно красива, даже нежна… Я никогда и не думал… Кольчуга и мечи — это Тир, а вот розовые соски, поднявшиеся от холода, и округлая маленькая попка, украшенная двумя ямочками… Нет. Неужели это тоже Тир?»

Чисто мужская улыбка расплылась на бледном лице рыцаря. Потом глаза его вновь медленно закрылись. Он еще успел подумать о сосочках, венчавших острые грудки его Куини, которых он вчера даже не осмелился коснуться, не то что увидеть, и Морфей вновь принял раненого англичанина под свое мягкое крыло.

Аса уже возилась на кухне.

— Ну, как наш герой?

— Похоже, подсматривал за мной, пока я одевалась.

— Значит, идет на поправку, — удовлетворенно хмыкнула повариха и вновь отвернулась к плите.

— Зачем Харальду было убивать его? — Тир наконец-то вслух высказала мысль, которая мучила ее. — Ведь его люди наверняка действовали не самостоятельно, а по указке…

— Аттердаг скверный человек, и ему просто доставляет удовольствие творить зло. К тому же он мстителен… О! Уже машет рукой! Послушай меня, перестань мотаться ночью по округе…

— Он не посмеет.

— Как бы не так!

— Харальд трус.

— Трусы смелеют, сбиваясь в стаи.

— Не хочу больше говорить об этом.

— А о чем же?

— Когда рожать Ханне? — это была молодая жена одного из дружинников Тир.

— Со дня на день.

— Бедняжка.

— Почему это?

— Ну… не знаю. Все это как-то не очень приятно. Такие муки и ради чего? Ради удовлетворения мужских амбиций?

— Балда! — коротко отрезала Аса. — Как есть балда!

— Ни за что не подпущу к себе ни одного мужика!

— Неужели тебе не хотелось бы иметь малыша?

Тир смешалась. Потом робкая улыбка тронула ее губы.

— Малыша? Может быть…

— Ну, так вот что я тебе скажу. Непорочное зачатие вещь чрезвычайно редкая!

Молодая женщина рассмеялась.

— Да и я в девы Марии не гожусь.

— Э-хе-хе! Я бы тебе сказала, для чего ты годишься, да ты ведь все равно не послушаешь.

— Ну, скажи, скажи.

— Из тебя бы вышла честная и надежная жена для какого-нибудь хорошего человека. Ты родила бы ему здоровых сыновей и воспитала их смелыми и смышлеными.

— А что бы получила за все это я?

— Смысл и полноту жизни, за которыми ты и гоняешься ночами, изматывая лошадей.

— Вот уж нет.

— А тогда ради чего все это? — Аса развела руками. — Власть? Она у тебя есть. Золото? Его у тебя столько, что не истратить за всю жизнь. Да по-настоящему оно и не интересует тебя. И потом… Кому ты это все оставишь? Кто придет после тебя?

— Боюсь, тогда это будет интересовать меня меньше всего…

Тир много раз пыталась представить себя в той роли, о которой ей постоянно толковала мудрая толстуха, но… Она видела своих детей, дом… Но мужа? Каким должен был оказаться человек, ради которого стоило бы поступиться столь трудно обретенными свободой, независимостью… Да что там! Которого она смогла бы полюбить всем сердцем, потому что ни на что другое она бы размениваться не стала. И еще большой вопрос, захочет ли он принять ее… С грузом прошлого, весьма нетривиальным настоящим и более чем высокими требованиями.

Как-то она поделилась этим с Асой, но та лишь откровенно высмеяла ее.

— Когда придет любовь, голубка, ты и не вспомнишь о своих теориях. Уж поверь мне!

Глава 6

Неспешно протек февраль. Сэр Гай уже вполне оправился от своих ран, хотя на ристалище еще чувствовал себя неуклюжим и слабым. И это было не единственное, что, кроме постоянного гнета рабского положения, мучило его.

Нежная доверчивость Куини, которая полностью раскрылась навстречу его чувству, погружала рыцаря в блаженство, но все же что-то останавливало его — сэр Гай оттягивал сладостный момент, который должен был сделать их любовниками. Он хотел овладеть не только девственным телом леди Реджины Гилфорд, ему нужна была вся ее жизнь, которую он мечтал прожить рядом с ней, разделяя печали и радости, зачав и вырастив детей, понянчив внуков… Он хотел ее в жены!

Сдержанность давалась ему с трудом, особенно потому, что он видел — Куини приняла решение и готова идти с ним до конца, куда бы он ни захотел ее вести. Она отдавалась ему… И эта власть, эта ответственность заставляла рыцаря смотреть на положение вещей с совсем иной, ранее недоступной ему позиции.

Он видел, что Тир искренне привязалась к своей чистой, доброй и отзывчивой пленнице и частенько гадал, к чему это может привести. А вдруг норвежка захочет подарить ей свободу в обмен на выкуп, который, несомненно, могли заплатить Гилфорды? Что тогда? Сам он, будучи третьим, самым младшим сыном в не самой богатой семье вряд ли мог рассчитывать на что-то подобное… Гай даже и не пытался… Итак, он остается здесь, а Куини получает свободу. Тогда, лишив ее невинности сейчас, он может сломать ей всю жизнь. Как поступит с ней ее будущий муж, если узнает… При мысли о каком-то другом мужчине, который сможет на законных правах быть хозяином нежной, доверчивой Куини, обладать ее соблазнительным телом, Гай до хруста стискивал зубы.

Хорошо, быть может, ему все же удастся бежать… Или иным способом обрести свободу… Что он может предложить ей? Ни земель, ни денег. Только честное имя, верная рука и сердце, исполненное любви…

От заинтересованных наблюдателей, какими были Аса и Тир, не укрылись эти внутренние метания молодого человека. И если норвежка молчала, то дородная повариха говорила за двоих.

— Что ты надумала делать с ними? — однажды подступила она к хозяйке, уперев руки в объемистые бока.

— Отстань, Аса.

— От тебя зависит их счастье. Я же вижу, что оба нравятся тебе.

— И что, по-твоему, из этого следует?

— Отпусти их.

Тир расхохоталась.

— Ты, должно быть, ума лишилась, толстуха! С какой это стати я буду раздавать свободу своим рабам?

— Я чувствую, что это будет правильно, Тир. Даже мой толстокожий увалень Эрик сразу почувствовал — тебе в руки попала необычная девочка. Ее появление может многое изменить и в твоей собственной жизни.

— Не городи чушь, Аса. Я всегда считала тебя разумной женщиной.

— Иногда надо верить не уму, а чувствам, Тир. Попробуй и не успеешь опомниться, как прикажешь спустить на воду ладью, и попутный ветерок понесет ее в сторону Туманного Альбиона.

— Где девчонку тут же отдадут замуж за какого-то старого мерзавца, из-под носа которого я ее увела.

— Прошло почти полгода. Многое могло измениться. Быть может из Святой Земли вернулся ее брат, да и сэр Гай не мальчик и способен постоять за свое.

— Ты утомляешь меня, Аса.

— Парень, того гляди, наделает глупостей. Посмотри на него.

— Он знает, чем это может кончиться! Я последний раз говорю — отстань.

Но сердобольная повариха вновь и вновь с убедительностью стенобитного орудия высказывала свои суждения госпоже. Пролетел март. Огромная двадцатитрехметровая ладья была подготовлена, а затем спущена на воду, готовая пуститься в далекий путь. С каждым днем Тир становилась все мрачнее, и чувства ее, словно в зеркале отражались на челе молодого англичанина. Что-то носилось в воздухе. И это были не только ароматы весны, распускавшейся зелени и нагретой солнцем земли, которыми упивалась Куини. Кроме нее все в большом доме чувствовали приближение шквала перемен. Но первый порыв налетел совсем не с той стороны, откуда его ждали.