По воле северных богов

— Вам больно? Позвать Асу?

— Нет, — смеясь, ответил рыцарь. — Только не сейчас. Лучше дай мне снова твои губы.

— То, что мы делаем, нехорошо, — запинаясь и отводя глаза, промолвила девушка.

— Куини, посмотри на меня.

Юная англичанка подняла смятенные глаза.

— Почему нехорошо? Ну почему же, любовь моя? Я мог погибнуть, так и не узнав вкус твоих губ, не познав тебя.

— Не говори так!

— Но это правда! Поцелуй же меня. Это все, что я прошу сейчас…

— Сэр Гай…

— Куини, неужели ты сама не хочешь этого?

Девушка вновь потупилась.

«Как все изменилось за это время! — думала она, глядя на свои стиснутые руки. — Не окажись мой свадебный кортеж на пути викингов Тир, сейчас я безраздельно принадлежала бы Ангусу Керну. А не ему, так кому-нибудь другому, пусть менее отталкивающему, но все равно чужому, далекому… Что же теперь? Я рабыня… Рабыня, к которой по непонятной причине пока что благоволит госпожа… А дальше? Кто-нибудь более удачливый, чем Харальд Аттердаг грубо возьмет то, в чем мораль общества, которое осталось где-то там, в прошлой жизни, велит мне отказать человеку, которого я… Люблю?»

Она не знала. Ей не с чем было сравнивать. Но как узнать, не открыв душу, не пустив все это в себя? Подняв серьезные, полные сосредоточенной решимости глаза к лицу рыцаря и увидев жажду и робкую надежду в его взгляде, Куини решилась. Этот поцелуй соединил не только их тела, но и души, доверчиво распахнувшиеся навстречу друг другу. Тихо открылась, и через мгновение затворилась дверь спальни, а влюбленные не видели и не слышали ничего вокруг…

— Что это ты бродишь, как медведь-шатун? — ворчливо поинтересовалась Аса у своей госпожи.

Тир задумчиво поддела носком сапога видимую одной ей соринку.

— Они целуются.

Повариха бросила быстрый взгляд на молодую норвежку.

— Что тебя гложет?

— Эти двое любят друг друга? Скажи мне, Аса. Я, ведь, не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься. Но что с того?

— Не знаю. Не зна-ю! Время покажет. Уже скоро весна…

Тир медленно вышла, глядя себе под ноги, а добродушная толстуха лишь вздохнула ей вслед.

Молодая норвежка не смогла заставить себя снова пойти в свою комнату и тем самым разлучить влюбленных. Усмехаясь своей неожиданной деликатности — госпожа мается по дому, потому что в ее постели целуются ее же рабы — Тир вышла в помещение, где содержались домашние животные.

Она сама оседлала своего любимого серого в яблоках жеребчика и, отворив входную дверь, вывела его в светлую северную ночь. Девушка тронула поводья и не спеша поехала прочь от дома. Однако постепенно шаг лошади все ускорялся и ускорялся, пока она не понеслась по снежной равнине так, что ее длинный хвост образовал одну стремительную линию со спиной, стелясь по ветру. Вихрем пролетела Тир вдоль изрезанного побережья, не снижая скорости миновала спящую рыбацкую деревню, заставляя ее жителей тревожно выглядывать из дверей, ворча:

— Когда-нибудь эта ведьма сломает себе шею, Локи [3] ее побери! И куда несет посреди ночи?

Внезапно конь вынес всадницу к обрыву, и она осадила его у самого края. Внизу что-то бормотало сонное море. Норвежка замерла, глубоко вдыхая холодный влажный воздух. Бешеная скачка, как это обычно и бывало, вернула Тир спокойствие духа. Дремавшие в ней силы, сути которых молодая женщина пока не изведала, а потому не понимала и боялась, иногда начинали шевелиться, подобного огромному сонному зверю, и тогда она седлала коня…

3

Локи — бог огня, одновременно олицетворявший в мифологии скандинавов злое начало.

Домой Тир возвращалась уже не спеша. Конь, практически предоставленный сам себе, неторопливо бежал знакомой дорогой, издалека чуя тепло и уют привычной конюшни.

— Опять гонялась за призраками? — с самого порога приветствовала ее Аса.

— А ты-то чего не спишь?

— Не могу, пока дверь нараспашку. И тебе не стоит мотаться по ночам наедине со своими странными идеями.

— Только безумец может сунуться к Тир Серебряной Рыси, даже если она едет одна, — высокомерно ответила молодая женщина.

— А что, их мало на дорогах? — возразила Аса, думая совсем не о них, а о недавнем госте, не по своей воле покинувшем дом госпожи.

Сукин сын затаил злобу. Это очевидно каждому, кроме этой сумасшедшей гордячки…

«А может, она как раз очень хорошо все понимает? — Аса с беспокойством взглянула на госпожу. — Тогда она, должно быть, сама ищет встречи с роком, испытывая то ли себя, то ли его».

Тир подошла к своей спальне, поколебалась мгновение, прислушиваясь, потом подняла руку, чтобы постучать, но, осознав всю комичность ситуации, решительно толкнула дверь. В комнате царил полумрак, лишь в камине тлели дрова. Гай спал, по-мальчишески подложив обе ладони под щеку. Куини сидела у самого огня и неотрывно смотрела на его переливы.

— Иди спать, — негромко произнесла Тир.

Девушка нерешительно поднялась.

— А как же он?

— Никуда он не денется.

— Может все-таки лучше я…

— И это говорит благовоспитанная дама! Ночь наедине с молодым красавцем-мужчиной… Что станет с твоим добрым именем, леди Реджина?

— А ты можешь быть злой, — негромко ответила ей Куини и медленно пошла к выходу.

Тир перехватила ее на полдороги.

— Не обижайся. Иногда слова летят впереди мыслей. Я не хотела причинить тебе боль.

— Ты имеешь на это право, не так ли? К чему тогда извинения?

— Иди, — решительно сказала норвежка.

Девушка вышла, а Тир, хмурясь, начала стелить себе на тахте. Сердилась она на самое себя за внезапно проснувшуюся сентиментальность, которая делала ее отношения с молодой рабыней более чем странными и запутанными.

Несмотря ни на что Тир заснула сразу, едва голова ее коснулась подушки, а проснулась внезапно. Будто кто толкнул ее в бок. В комнате, лишенной окон, стояла абсолютная тьма. Дрова в камине уже давно догорели. Сонно потягиваясь, Тир поднялась и на ощупь нашла подсвечник и огниво. Теплый желтоватый свет выхватил из мрака стройную фигуру молодой женщины.

Приоткрыв один глаз и затаив дыхание, Гай наблюдал за гибкими движениями обнаженной красавицы. Под утро в комнате стало довольно холодно, и небольшие розовые соски Тир поднялись, словно их долго целовали… Молодой человек ощутил острый приступ желания. У него слишком давно не было женщины, и теперь столь соблазнительное видение подействовало на него просто оглушающе. Этому не смогли помешать даже раны и потеря крови.

Наверно, Гай слишком громко втянул в себя воздух, или просто изменился ритм его дыхания, но Тир, легкая словно лань, мгновенно оказалась в своей постели и, натянув одеяло почти до глаз, испытующе уставилась на молодого рыцаря. Он был неподвижен. Постепенно расслабившись, норвежка потянулась к своей одежде. Быстро оделась, прибрала постель и выскользнула из комнаты.