Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Возвращались тем же путем, каким и вошли сюда. Во дворе снова не было никого посторонних. Новенький "амбуланс" стоял теперь ближе к тропинке. Виктор и Анастасия прошли рядом. Двое работяг усердно работали мокрыми щетками, готовили машину в рейс. В пустой кабине "амбуланса" над баранкой болтался маленький смешной крокодильчик...

Проводив злополучную пару, Рындин поднялся к окну, проследил их маршрут через двор.

В их присутствии ему пришлось сделать вид, будто его шокировала только что разыгравшаяся перед ним сцена.

Дело, в действительности, было в другом: она его не убедила, и, наоборот, чем-то встревожила...

День был сложный - со множеством хлопот.

Переговоры, посещение мэрии и супрефекта...

Но неприятное ощущение - осадок, оставшийся от утренней встречи с новыми пациентами, не оставляло.

Освободившись, он взглянул на свои часы "роллекс" и присвистнул: уже пол-седьмого!

Набрал номер дежурного:

– Бригада со "скорой" на месте?

– Михалыч и санитар, - поспешно отрапортовал секьюрити.
– Оба в порядке...

По распоряжению Рындина весь воспомогательный состав перед заступлением на службу проходил медицинскую проверку. Артериальное давление, запашок...

– Когда приступают ?

– В 20.30, Олег Алексеевич...

– Скажешь, чтобы перед концом смены Михалыч связался со мной. Сообщил результаты.

Внезапно он понял причину своей тревоги: еще один иностранец! Почему Панадис ни словом не обмолвился о втором, помимо профессора Бреннера, израильтянине? Ведь если этот... Алекс, как его назвала эта посетительница утром, заинтересован в пересадке ей почки, он, наверняка, не стал бы искать хирурга на стороне! Кому они компостируют мозги?!

Комфортабельный, купленный на доллары "амбуланс" - "скорая" Медицинского центра" Милосердие, 97" - выехал за отошедшие в сторону металличесие ворота, легко и свободно сразу погнал дальше по улице.

На ветровом стекле приветливо покачивался старый мультфильмовский "Крокодил Гена".

Рындин приказал убрать эту особую примету, но водила - человек основательный и суеверный, каждый раз тайно восстана вливал статус-кво.

" Скорая" плавно проехала к перекрестку, свернула, пере секла один светофор, за ним второй, третий, выруливая все дальше на окраину.

Спешить было некуда. Экипаж - водила и санитар - лениво переговаривались.

– Третьего дня подсек меня один. Сволочь! Я крутанул баранку , но не успел. Помял край, блин...

Высоченный, подстриженный под бандита спортивного вида малый в белом халате поверх пятнистого камуфляжа - санитар насмешливо покосился:

– А ты, Михалыч?

– Ну, вышел я: " Давай, братан, говорю, разбираться будем!" А рядом сразу "джип"останавливается и " вольво". Оказывается, они цугом дули. Рулила выходит, здоровый амбал. А сзади секьюрити с пистолетом...

– И сильно он тебя ?

– Да ты что, не видел ?

Санитар, взглянул на здоровенную шишку на затылке водителя, снова усмехнулся:

– Производственная травма. Начальству доложился ?

– Да ты что, не знаешь его? Спросил: "Номер-то машины запомнил?" Губы поджал: "Проверим !" - говорит...

– У него все ГАИ в кармане...

К вечеру слегка приморозило. Гололедь.

По шумным перекресткам проскакивали быстро. На сонных, плохо освещенных улицах без светофоров и реклам, дрейфовали долго и основательно. Потом был еще рейс по Ярославке, попытка закинуть трал у трех вокзалов, снова окраины...

Пригнали на Павелецкий.

Водила остался в машине. Санитар скинул халат, накинул кутку, прошел по перрону. Интервалы между электричками из-за позднего времени становились все длиннее. В Москву поезда тянулись полупустые, из столицы - более полные, но все равно не такие, как в часы пик.

Люди возвращаться поздно боялись. Милиция поезда не сопровождала. Пьяного могли запросто кинуть...

Санитар снова вышел на площадь.

Кружком тусовались таксисты, попыхивали сигаретами: ждали запаздывавший пассажирский из Дебальцева. До него оставалось еще полчаса, вот и базарили, поддевая друг друга. Из дверей вокзала по-двое, по-трое выскакивали на мороз москвичи. Пассажиры, но не с поезда, а из метро, что внутри. И сразу разбегались. К трамваю, к троллейбусу на Садовое. К таксистам почти не подходил никто. Те - не дураки, свою цену крепко знали. Кого - кого, а их не разжалобишь...

"Леваков"-частников к вокзалу не подпускали. И морду могли набить и фары раскурочить, и резину порезать... Следили за этим бдительно.

"Амбуланс" сразу же взяли на заметку: " Чего тут встал? Что надо?!"

Служебный транспорт - он самый конкурент частному извозу.

Такие вот "санитарки", машины "линейного контроля", не говоря уже о "персоналках" - все так и норовят урвать у таксистов. Отвезут хозяина и ездят, куски сшибают.

– Пора отсюда линять, - вернулся санитар.
– Что-то не то сегодня. И таксисты уже косятся. Может заправимся?

– Время только к десяти. Основная- то охота начнется ближе к полуночи...

Возле палатки "бистро" притормозили.

Бородатый добряк в комбинезоне, в клетчатом платке на лбу принял заказ:

– Баночку супа, "биг маки", "чипс", кофе. Все дважды.

Суп и кофе оказались огненно-горячими: кипяток...

Подкрепившись, поехали снова, настроение уже было получше.

– А, Михалыч ?

Санитар выразительно подмигнул водиле и кивком показал на бардачок.

– Подождешь, - строго пресек тот.
– Дела не сделали, и уже ?

Похожий на бандита санитар разочарованно вздохнул: прав, чего там!

Сразу заткнулся.

И опять начались поиски.

Со светлых, уличных магистралей давно съехали, погнали Варшавским шоссе к Чертанову. Вокруг смотрели внимательно, оглядывались, чтобы не пропустить, кого весь вечер искали.

Новый продовольственно-оптовый рынок, занявший огромный когда-то пустырь от Кировоградской до Красного Маяка, был уже закрыт. Ни души не было видно вдоль всего длинного забора.

– Сворачивай на Бирюлево, - санитар когда-то жил тут в общаге.

Проехали железнодорожный мост над поездами Курского напра вления: тут и вовсе было пусто.

Впереди светилось огнями Бирюлево. В стороне остались и Мусоросжигательный завод, купленный где-то на Западе на валюту, Покровское кладбище, Плодоовощная база, в свое время - имени Леонида Ильича Брежнева...

Бирюлево началось с мрачного, покрытого вечной копотью здания ТЭЦ.

Одну за другой проезжали улицы.

Возле угрюмых пустынных проездов, замедляли ход. Сильным прожектором высвечивала уходящие вглубь тропинки.