Победный ветер, ясный день (Том 2)

– Вы кто?
– спросил он.

Нет, не таким уж угрожающим он был - просто глаза у страха оказались велики, как это обычно и бывает. Нападать мужчина не собирался, цеплять наручники на запястья - тоже, и Лена немного успокоилась.

И даже осмелилась спросить:

– А вы?

Мужчина не торопился с ответом, он с любопытством разглядывал обоих. На вид ему было лет тридцать пять, никак не меньше. Смуглое, почти черное лицо резко контрастировало с выгоревшими волосами, что придавало их обладателю неуловимое сходство с фотографическим негативом. Интересно, как выглядела бы эта фотография в цвете? И для какого журнала была предназначена? Наверняка для глянцевого "Спорта и отдыха". Или "Гранд-вояжа". Или вообще - для пустоголового каталога какого-нибудь раздувшегося на ровном месте кутюрье типа Кристиана Лакруа. Это как раз в стиле pret-a-porter - осмысленные и не слишком рельефные мышцы, вполне терпимый разворот плеч и узкий таз. Ничего гипертрофированного, ничего качкообразного, стероиды с армрестлингом здесь и не ночевали. Идеальная вешалка для приталенного двубортного костюма. Впрочем, двубортного костюма на мужчине не было - всего лишь шорты и ветровка на голое тело. К тому же на ногах у него красовались шлепанцы, что совсем успокоило Лену.

Вряд ли представители закона заседали бы здесь в шлепанцах и клоунских трусах с постыдно-анилиновым портретом Мэрилин Монро на причинном месте. И с такими же анилиновыми раскоряченными надписями "Hollywood".

– Я здесь живу, - сказал мужчина.

– Здесь?

Неужели это и есть хозяин? Счастливо избежавший подозрений в соучастии в убийстве, не тронутый следствием? Если так, то его самообладанию можно позавидовать: топтаться в шлепанцах по месту преступления и не выражать особого беспокойства по поводу визита странной парочки непрошеных гостей такое не каждому по плечу.

– В соседнем блоке, - уточнил мужчина, и все стало на свои места. Он в этой части дома такой же скорбный посетитель, как и Лена с Пашкой.

– Понятно.

– А вы?
– еще раз поинтересовался фотографический негатив, переводя взгляд с Лениного лица на ботинки.

Ботинки выдали Лену с головой: на них налипли свежая грязь, глина и ил с Залива.

Пашкины кроссовки тоже выглядели не лучше. Уж про Лену с Пашкой никак нельзя было сказать - "по соседству". И поэтому Лена выбрала самый нейтральный вариант.

– Вы же знаете, что здесь произошло?

– Вы имеете в виду...
– мужчина сделал паузу.

– Убийство, - выпалила Лена.

Столь неприятное и даже пугающее слово не произвело на мужчину никакого впечатления. Наоборот, в улыбке, намертво присосавшейся к его губам, появилось нечто саркастическое.

– Да, мне об этом уже сообщили. А вы...

Так сказать - на экскурсию? Приобщиться к месту преступления? Что-то я не видел вас здесь раньше.

Пассаж об экскурсии прозвучал как хорошо завуалированное оскорбление. С другой стороны, манекен от Кристиана Лакруа имел право на такую реакцию. Тем более если он и вправду обитал по соседству.

– Мы не на экскурсию, - вступился за Лену, а заодно и за себя Пашка. Это я нашел Нео. Я!..

– Поздравляю.

Вот ведь сукин сын! Он откровенно издевался над ними, он сомнительно шутил - вместо того, чтобы накричать на непрошеных гостей, вторгшихся в privacy <Частная собственность (англ.).>, и выгнать их в три шеи.

– Человек, который погиб здесь несколько дней назад, - мой близкий друг, - соврала Лена, холодея от одной только мысли, что все это могло быть правдой.

– Простите, - смягчился мужчина.
– Соболезную.

– Ничего...

Лена надменно отодвинула глумливого сукина сына и прошествовала к выходу - ни дать ни взять безутешная вдова. Пашка последовал за ней - ни дать ни взять воспитанник кадетского корпуса, бедная сиротка на государственном довольствии.

Они устроились на берегу, но не у пирса, к которому был пришвартован "Посейдон", а у заброшенных свай, с которых спускали на воду "Такарабунэ" (если ее вообще когда-нибудь спускали на воду).

– А я знал, что он твой друг... Нео, - после продолжительного молчания сказал Пашка.

– Правда?
– У Лены даже не было сил удивляться.
– И откуда же ты знал?

– По запаху, - Пашка пару раз шумно втянул воздух для убедительности.
– Когда я... встретил Нео, там, возле мачты... Он пахнул так же, как ты. Тогда, весной...

– Что ты такое говоришь, Пашка?

– Правда. Я в запахах здорово секу, даже бабка удивляется. У меня нюх как у собаки. Пограничной.

Какие глупости, что общего может быть между Леной, пусть даже весенней, и телом мертвого Романа Валевского?

– А сейчас ты пахнешь немножко по-другому, правда, - не унимался Пашка.

– Может быть.
– Лена взяла в руки горсть песка и принялась рассеянно пересыпать ее.

Может быть, все может быть. Может быть, все из-за духов? Сколько же она их перепробовала, сидя в своем ларьке и пользуясь служебным положением!.. Сейчас Лена выливала на себя остатки "Шамада" - под глухой ропот Гжеся, который ненавидел жасминно-ванильную барабанную дробь отступающих армий. А до этого - почти всю весну - был "Пуазон"; Гжесь тоже терпеть его не мог, но гораздо более аргументирование: чрезмерно сладкий, тяжеловатый запах "Пуазона" вызывал в нем стойкую ассоциацию с разлагающейся плотью.

Лена относила эту патологическую неприязнь к разряду причуд заигравшегося в войнушку мужа. Но, оказалось, так думал не только Гжесь. И возможно, он был не совсем уж не прав.

– Это произошло в понедельник?
– спросила Лена у Пашки.

Пашка закивал головой: да, он нашел Нео в понедельник. И запах уже витал над ним... Для того, чтобы он возник (учитывая относительную прохладу ангара с яхтой), понадобилось бы какое-то время. Может быть - несколько дней. Эти несколько дней легко укладывались в промежуток от конца недели до ее начала. Именно в пятницу Роман Валевский исчез на "Маяковской", чем-то страшно взволнованный. Наверняка он кого-то увидел в толпе у метро... Скорее всего убийцу. Или человека, который привел его к убийце. То есть сюда, в заброшенный эллинг лодочного кооператива...

– Простите, - голос, раздавшийся у них над головами, заставил Лену вздрогнуть.
– Возможно, я вел себя не совсем корректно...

Опять чертов манекен!

Лена обернулась. Клоун в шортах и ветровке стоял совсем рядом. На свету он не казался таким взрослым, с тридцатью пятью Лена явно погорячилась. А может, всему виной были жесткие и прямые морщины у глаз и жесткого рта - светлые солнечные бороздки на абсолютно темном лице?

В любом случае теперь ему можно было дать не больше тридцати.

– Поверьте, я искренне соболезную...

Я знаю, что такое терять близких людей.
– Он в упор смотрел на Лену, пытаясь поймать ее взгляд.

– Да нет, все в порядке.
– Лена чувствовала себя девчонкой, которую вот-вот уличат во лжи. Бессмысленной, а потому особенно гадкой лжи.

– Может быть, зайдете ко мне?

– Зачем?

Он не нашелся что ответить. А Пашка придвинулся к Лене и угрожающе засопел: не нужны нам такие утешители, плавали, знаем.

– У вас не найдется стакана воды?
– неожиданно для себя сказала Лена.