Победный ветер, ясный день (Том 2)

– Ни хозяина, ни машины, - подтвердил старик.
– Зато в понедельник, утречком, из его квартиры выходили.

Это был неожиданный поворот, и Бычье Сердце мысленно благословил милицейского архангела, принесшего такую благую весть.

– Кто выходил?

– В пять двадцать я вывожу свою собаку.
– Пупышев не торопился выкладывать карты на стол.
– Каждый день - в пять двадцать, как бы некоторые по этому поводу ни изгалялись. Собака моя им, видите ли, спать мешает, когтями по коридору цокает.

А я ему когти лично постригаю! Лично!..

– Иван Трофимович!

– Лифт у нас останавливается на площадке между этажами, как вы заметили. Но я не спускаюсь вниз, я наверх поднимаюсь, совершаю моцион. Опять же для сердца полезно. Ровно одиннадцать ступенек, можете сами посчитать. Я и в то утро поднялся. На площадку между нашим этажом и вот этим. Вызвал лифт, стою, жду. И что бы выдумали...

– Старик надолго замолк.

– Что?
– выдохнул Бычье Сердце.

– Может, поговорите с соседями? Они смерти моей хотят, пакости подстраивают...

Третьего дня дымовую шашку под дверь бросили. Почтовый ящик подожгли, пакет перловки украли... Я уж и к участковому обращался, а у него одно: такие дела не рассматриваем, решайте сами, по-соседски...

Поговорите?

– Поговорю. Так что с лифтом?

Старикашка выдержал мхатовскую паузу.

– Ну, так вот. Стою у лифта и вижу, что из этой квартиры выскакивает девчонка. И несется по лестнице сломя голову.

В лифт она не зашла...

– Девчонка каких примерно лет?

– Каких еще лет? Может, ваших. Молодая и молодая. Для меня все, кто после целины в рост пошел, - молодые.

– Значит, говорите, что видели ее в понедельник рано утром?

– Да.

– Вы точно запомнили?

– У меня с памятью все в порядке, хотя некоторые и намекают, обиделся старик.
– Мол, свет я за собой в туалете забываю погасить...

Показания старого пня могли оказать следствию неоценимую услугу. Ведь в понедельник утром Роман Валевский был уже мертв. И не исключено, что женщина, побывавшая в квартире, знала об этом. Более того, не исключено, что она и пришла туда именно потому, что Ромы-балеруна не было в живых. И Бычье Сердце дорого бы дал, чтобы женщиной оказалась Лика Куницына.

– Опознать ее смогли бы?

– А чего ее опознавать? Стриженая, в штанах с лямками, они сейчас все на одно лицо.

– И никаких особых примет?

– Носок торчал из кармана, это было.

Белый носок. А сама рыжая. Я еще подумал, что за мода такая - носки в карманы запихивать...

Белый носок! Уж не родной ли братец носка "адидас", найденного в прихожей?

Носок в кармане неизвестной посетительницы несколько озадачил Бычье Сердце.

Трусики, в крайнем случае бюстгальтер - еще куда ни шло, но носок!.. И почему второй "адидас" оказался брошенным в предбаннике? Оплошность, непростительная для криминального визита. Да еще помноженная на бутылку из-под грузинского вина!..

– Как вы сказали, Иван Трофимович?

Рыжая и стриженая?

– Коротко стриженная, - уточнил Пупышев.
– Почти как ты, сынок. Только еще короче. И два пейса по бокам.

– Каких пейса?

– Обыкновенных, длинных. Как у раввина.

Не далее как вчера вечером Бычье Сердце имел беседу с одной рыжей стильной дамочкой. И дамочка эта активно ему не понравилась. На фотографии с покойным реагировала неадекватно и вообще вела себя слишком подозрительно для случайной свидетельницы. А две длинные, узкие, как листья ириса, пряди дамочки и сейчас стояли у майора перед глазами. Сходства с пейсами в них было немного, но капитану в отставке простительно не разбираться в модельных женских стрижках.

– Я, как вышел, сразу же к цирку направился, где этот парень... хозяин... свой автомобиль ставит. Может, думаю, приехал вечером. Или ночью, вместе с девчонкой.

Но машины не было. А девчонка - была.

Вот я и думаю, что она могла там делать в отсутствие хозяина? Может, воровка?

– Почему вы так решили?

– А зачем тогда бежать сломя голову?

Зачем, я вас спрашиваю? Она из квартиры как пробка выскочила, как будто за ней гнался кто...

Бычье Сердце засопел. Он почти не сомневался, что парфюмерная мамзель и ночная гостья Валевского - одно и то же лицо.

Точнее, морда. Рыжая наглая морда. Но если Куницына вошла в преступный сговор с продавщицей, польстившись на ее дельтапланеристское прошлое, то она поставила явно не на ту лошадь. Дамочка оказалась на редкость впечатлительной и могла бы запросто разрушить самую хитроумную комбинацию. А если Куницына в преступный сговор с продавщицей не входила и продавщица действовала на свой страх и риск?

То есть была самостоятельной фигурой?

Или, в худшем случае, пешкой в руках кого-то другого. Тогда в игре могут быть задействованы не два участника, а больше, как в старинных индийских шахматах. Эта мысль заставила Бычье Сердце инстинктивно прикрыть рукой пах: побочных версий он боялся ничуть не меньше, чем удара в драгоценную мошонку. Побочные версии он ненавидел. Так же, как и новых фигурантов, всплывающих, подобно утопленникам, в самых непредсказуемых местах.

– Ну что ж, Иван Трофимович, вы нам очень помогли, - ловко скроил дежурную фразу Бычье Сердце.
– Будем разбираться.

– А со мной что? Пособишь старику, сынок?,.

При всех своих недостатках Бычье Сердце был человеком слова и потому после окончания следственных действий в квартире номер двадцать семь переместился в квартиру номер двадцать четыре. Двадцать четвертая квартира оказалась самой рядовой коммуналкой - склочной, визгливой и жаждущей крови. Она напомнила Бычьему Сердцу детство - с точно таким же осиным гнездом на проспекте Газа. Втянув ноздрями спертый воздух коммуналки, Бычье Сердце сразу оживился: он знал толк в разорении осиных гнезд.

– Кухня прямо по коридору?
– отрывисто спросил он у замшелого отставника.

Старик кивнул головой и посмотрел на майора с одобрением.

Бычье Сердце двинулся в указанную сторону, сметая все на своем пути. Первой жертвой пал низенький антикварный столик с таким же антикварным телефоном, За телефоном последовала пара вешалок, детский трехколесный велосипед, не ко времени выставленный за дверь, детские же салазки, лыжи "Alpina", гора картонных коробок, три пластмассовых тазика и один эмалированный. Ровно через тридцать секунд тайфун с нежным именем Бычье Сердце докатился до береговой полосы кухни.

Три газовые плиты и семь столиков с грязной и чистой посудой притихли в ожидании ударной волны. Наметанным глазом старого коммунальщика Бычье Сердце осмотрел кухню и ткнул пальцем в тумбу, зажатую между черным ходом и батареей.

Черный ход был заставлен ведрами и швабрами, а на батарее сушились отвратительного вида половые тряпки.

– Ваш стол?
– зычным голосом спросил он у Пупышева.

– Мой, - подтвердил старик.

– Очень хорошо. Приступим.

Для начала Бычье Сердце снес пару прибрежных веревок с бельишком, затем наступил черед посуды, чистой и грязной. Она полетела на пол с одинаковым, радующим сердце звоном. Покончив с посудой, Бычье Сердце перешел к плитам. На конфорках побулькивали борщ красный, борщ зеленый, щи с квашеной капустой и большой таз с вареньем. Бычье Сердце окунул в таз указательный палец и быстро облизал его.