Побег
Шрифт:
Внезапно Олеся резко натягивает удила. Её гиппогриф по кличке Ночной туман недовольно визжит, но послушно спускается на землю. Антонин заставляет своего Ветерка описать плавную дугу.
– Антошка! Смотри, какая прелесть! – радуется его жена.
Кругом, куда ни кинь взгляд, простирается алый ковёр из диких степных тюльпанов.
Антонин хочет нарвать букет, но жена не разрешает.
– Не надо! Пусть растут!
Они лежат среди цветов и самозабвенно любят друг друга, напрочь забыв, что у них полно хозяйственных забот в огромном имении. Над ними голубое небо с лёгкими облачками, гиппогрифы улеглись в сторонке и, играясь, покусывают
Внезапно она садиться, всматриваясь в траву.
– Тошка! Смотри, черепаха!
Она легко вскакивает и отбегает на несколько шагов. Жаркое полуденное солнце обливает её смуглую фигурку. Черепашка совсем маленькая. У неё чистенький, влажно блестящий панцирь. Олеся увлечённо кормит её листом салата, открыв их корзинку для пикника.
– Катюшка будет рада! – смеётся жена.
Их младшая дочурка обожала всяких животных. Антонин наколдовывает из какой-то хворостинки коробку и сажает туда черепаху. А потом опять опрокидывается на спину.
Кажется, что на всей земле царят мир и покой…
*
Котел доверху полон счастливыми воспоминаниями. Люциус по нескольку раз обошёл все камеры. Для очистки совести он решил заглянуть в две последние. Сам Малфой попал в третью камеру. Во второй летом тихо умер Теодор Нотт. Из самой первой камеры не доносилось ни звука. Люциус осторожно заглянул туда. Кто-то лежал на койке, накрывшись одеялом.
В свете позднего осеннего дня Люциус сумел разглядеть соломенные светлые волосы.
– Барти? – удивился он. – Барти Крауч?
Ходили слухи, что несчастного Бартемиуса, фанатично преданного Лорду, поцеловал дементор, когда Крауч выполнял в Хоге особое задание Волдеморта. После поцелуя дементора человек полностью теряет память, превращаясь в овощ. Приходится кормить его и ухаживать за ним, как за младенцем. После поцелуя долго не живут.
Человек зашевелился, потом с трудом сполз с койки и, шатаясь, держась за стену, медленно прибрёл к решётке. Это и впрямь был Бартемиус Крауч-младший. Задыхающийся, худой, как скелет, с ввалившимися глазами. Редкие веснушки ярко выделялись на иссиня белом лице.
– Люциус… А я думал, ты мне снишься…
– Слушай, а ходили слухи, что тебя поцеловал дементор.
– Он просто на время лишил меня сознания. А очнулся я уже здесь…
– Барти, слава Мерлину, что ты жив!
– Мне уже недолго осталось… Зачем жить, если Повелитель мёртв?
Несчастный узник, не в силах держаться на ногах, сполз по стене на пол. Острая жалость охватила Малфоя. Когда шестнадцатилетний мальчик только вступил в партию Лорда, Повелитель попросил Люциуса позаниматься с ним боевыми заклинаниями. Говоря по правде, Люциус тогда, войдя в роль злобного сержанта, здорово поизмывался над нервным, неуверенным в себе новобранцем. Пацан смотрел ему в рот и беспрекословно выполнял все даже самые идиотские приказы Люца.
– Барти, мёртв Волдеморт. А Повелитель возродится, у него остался в мире живых хоркрукс.
– Правда, Люци?
– Правда! Потерпи, мы тебя вытащим.
Люциус, просунув руку сквозь решётку, ласково гладил отросшие соломенные волосы, покрытые коркой грязи, и рассказывал о предстоящем побеге, в доказательство показывая котёл с воспоминаниями.
– Люц, оставь мне котёл и палочку. Пусть
моё воспоминание тоже поможет Лорду, - тихо попросил Барти.– Послушай, мы и так тебя заберём, не волнуйся….
– Люц, я сам хочу, понимаешь? Ради Лорда…
Люциус понял. Судья Визенгамота Бартемиус Крауч-старший без памяти любил свою жену и ненавидел сына, после рождения которого у женщины резко ухудшилось здоровье. Том Реддл и заменил молодому Барти отца. Оставив котёл и палочку, Малфой тихо ушёл.
*
Бартемиус Крауч.
Девятилетний ребёнок тихо сидел среди кустов смородины. На коленях у него лежал альбом для рисования, рядом в траве были разбросаны цветные карандаши. Светлые густые волосы были подстрижены, как у пажа, на лице выделялись крупные редкие веснушки.
– Сыночек, где ты? – ласково зовёт мама. – Теми, ау!
Только мама называет его так необычно и здорово: Теми. Это чтобы не путать с отцом.
– Мамочка, ещё минуточку, - бормочет он, не в силах оторваться от своего занятия.
Вот сейчас, сейчас! Есть! Бабочка, которую он нарисовал цветными карандашами, наконец-то оживает и начинает складывать и раскрывать крылышки.
Мама раздвигает кусты смородины. Живая бабочка, которая позировала ему, вспархивает с цветка клевера. А нарисованная никуда не делась, вот она на листе бумаги, шевелит усиками и погружает хоботок в соцветие клевера. Надо тщательнее прорисовать цветок.
– Ты сумел оживить рисунок? Без палочки? Солнышко моё, да ты настоящий сильный волшебник! А откуда ты взял заклинание оживления?
– Не знаю, - он пожимает плечами. – Оно само как-то придумалось.
Теми улыбается. Один верхний молочный зуб у него выпал. Мама прижимает его к себе, он крепко обнимает её за шею. От мамы слабо пахнет ландышами и каким-то лекарством.
– Теми, ты настоящий художник! Может быть, я уговорю отца отправить тебя в школу магической живописи.
Отец! Вечно брезгливая гримаса при взгляде на сына, брюзжание на жену: «Что ты стрижёшь его, как девчонку? Ты из него гея сделаешь!», «Мало того, что у тебя в роду были бродячие менестрели, так ещё и сынок будет никчёмным художником. Эй, Барти, запомни, художник – от слова худо!»,
попытки отобрать у сына альбом и карандаши.
– Ой, мама, уже шесть вечера! Нам пора домой? Отец скоро вернётся с работы?
– Нет, мой золотой. Папа на неделю уехал в командировку, у него выездная сессия Визенгамота. Можешь спокойно рисовать, сколько хочешь!
Целая неделя! Да это почти вечность! Вечность свободы, ярких рисунков, смеха мамы, общения с ней! Они вдвоём сидят в гамаке и едят большой кусок торта, один на двоих. Оба перепачкались кремом и давятся от хохота. Солнце, гудение шмелей, взъерошенный воробей, который пытается склёвывать крошки торта у них под ногами.
*
На ночь Люциус затаскивал котёл к себе в камеру и ставил его к окну. Серебристый туман в котле впитывал в себя лунный свет и начинал красиво мерцать. Люциус, которого теперь не мучили дементоры, лежал, любовался и размышлял. У него в голове начинал складываться хитроумный план.
Днём 31 октября Люциус ещё раз прошёл весь длиннющий коридор Азкабана, подбодрил Барти Крауча, добрал несколько радостных воспоминаний, напомнил каждому, что сегодня планируется побег. А потом подошёл к камере Снейпа. Зельевар немедленно подошёл к решётке.