Побеждаю и сдаюсь

— Будешь вина?

Девушка кивнула. Было видно, что она отчаянно пытается взять себя в руки, но новые и новые приступы рыданий сотрясали её. Тивадар осторожно накрыл плачущую покрывалом, вышел, позвал служанку и велел принести вина.

Что-то нежное, давным-давно забытое, пробуждалось в его сердце. Он не так представлял себе Серебряную герцогиню. Про фаворитку короля рассказывали много нехорошего. Говорили, что она насквозь лжива, лицемерна, властна и жестока, точно мужик в юбке. Но князь видел слабую и перепуганную девушку, которая никак не могла успокоиться после попытки насилия над ней.

И кому верить?

* * *

Шэн закопал тело прямо саду: он не хотел, чтобы кто-либо узнал о произошедшем. Не нужно было, чтобы трепались о чести жены брата, не нужно было, чтобы кто-то предположил добровольность встречи, а то и того хуже — заподозрил побег. Затем дракон проверил караулы. Вымылся и лишь ближе к рассвету добрался до кровати.

В отличии от брата, Шэн понимал, что с Джайри просто не будет. «Акация, — думал Белый дракон, лежа с открытыми глазами и глядя в потолок. — Дикая акация. Душистая и колючая».

Когда-то, много лет назад, Шэн побывал за Великой степью, и там видел это растение. Колючки не показались ему очень уж страшными, но ближе к вечеру от их жал распухла рука.

Но надо было хотя бы немного поспать. Белый дракон закрыл глаза. И вдруг увидел её. Она крепко обхватила караковые бока лошади молочно-белыми тонкими ногами с круглыми, нежными коленками. Это было… невинно-развратно. И очень беззащитно.

Джайри смеялась, глаза её сияли, а восточный ветер трепал светлые волосы. Самое прекрасное, что Белый дракон видел в жизни: тонкая, хрупкая фигурка на тёмном коне, бьющим передними копытами воздух. Шэн шагнул к ней, девушка скользнула в его объятия, и он вновь почувствовал её тонкую талию в своих руках. И упругую мягкость её грудей, прильнувших к нему. Наклонился и коснулся её губ своими губами, вдыхая их аромат…

Шэн резко сел. Сердце билось неистово и неровно.

После Сайи Белый дракон всех женщин воспринимал сестрами. Нежными, хрупкими и бесполыми. Что же изменилось сейчас?

«Она — жена моего брата», — напомнил Шэн сам себе. На всякий случай.

Спать расхотелось. Мужчина оделся и по коридору вышел на крепостную стену. На востоке жемчужно разливался рассвет.

«Тивадар хотел охотиться», — вспомнил Белый дракон.

А, значит, надо подготовить людей, собак и загнать косуль. Было чем заняться. А ещё незаметно вернуть одежду для верховых прогулок княгине. Но о девушке сейчас лучше не думать.

Шэн вдруг вспомнил, что в часе скачки от гнезда есть пещера, в которую падает река, превращаясь в подземный грот. Вода там оставалась ледяной даже жарким летом. Тем более холодной будет сейчас. Пожалуй, это то, что ему поможет. Час — туда, час — обратно… Если поторопиться, он успеет вернуться к охоте. Вряд ли Тивадар, изрядно выпивший накануне, да ещё после утешения жены, будет способен выехать рано.

Белый дракон стремглав сбежал вниз по внутренней каменной лестнице, ведущей со стены к хозяйственным постройкам. Влетел в конюшню, вскочил на незасёдланную лошадь, коротко свистнул. Конюх едва успел распахнуть перед ними двери.

«Она назвала меня Лисом, — вдруг вспомнилось ему. — Интересно».

* * *

Эйдис очень торопилась. Останавливалась в трактирах лишь чтобы перекусить и сменить лошадей. Супруга Южного лорда не любила дороги и с тоской вспоминала магические порталы, позволявшие почти сразу попасть туда, куда было нужно попасть. Однако, оказавшись в Медвежьем щите, всего лишь в часе езды от Берлоги, леди остановилась на ночь в трактире, чтобы как следует выспаться, вымыться, переодеться и привести себя в порядок. И только ранним утром, на рассвете, отправилась в путь.

Принц Ярдард не нравился Эйдис. Он был слишком суров, прост, скучен и честен. Воплощённое благородство! А потому тайное поручение Уля пришлось ей по душе. Соблазнить Яра, доказать, что вся его хвалёная честь щитка медного не стоит — м-м — как притягательно звучит!

И настроение её только улучшилось, когда карета въехала мост, с которого открывался совершенно чудесный вид на Берлогу.

Медвежьи герцоги, видимо, не обладали лишней фантазией. Берлогой, а, вернее, Малой Берлогой назывался фамильный особняк в столичном Шуге. Берлогой именовался и город, лежавший ниже по склону, чьи крыши с высоты казались похожими на муравейник в соснах. Берлогой же именовался и замок самого герцога. Мрачный, со множеством башен, окружённый высокими гладкими стенами. Неприступный. Его взяли лишь однажды и, говорят, только благодаря предательству. Эйдис плохо помнила ту историю. Она знала только, что в результате, после того, как кровавые всадники вырезали медвежью семью и воткнули головы герцога и его ближних на пики, восемнадцатилетний Эйдэрд неожиданно оказался единственным наследником щита. Как именно спасся будущий муж королевы Эйдис не знала.

Да и неважно это.

Девушка зябко поёжилась. Хорошо, что западные всадники потеряли свою кровавую магию: можно не опасаться, что их дикие орды прорвутся мимо пограничных крепостей.

Карета подкатилась к массивным воротам, слуга ударил в било…

Эйдис откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза и улыбаясь. Последние минуты без привычной маски не лице. Минуты свободы…

Карета дёрнулась, снова трогаясь. Прогрохотала по брусчатке, подъехала к крыльцу, остановилась. Эйдис медленно выдохнула, надела на лицо беззаботную улыбку. Дверца открылась, и девушка удивилась, увидев, что руку ей любезно подаёт сам медовоглазый принц. Но тут же заулыбалась, засияв глазами и ямочками на щёчках.

— Какая неожиданность, — звонко воскликнула она, смеясь и кладя в его ладонь собственную ладошку. — Ваше высочество! Как неожиданно и мило!

— Для меня тоже, — усмехнулся Ярдард. — Вы не предупреждали меня, что приедете в гости…

— Я очень торопилась, — тёмные ресницы дрогнули, опускаясь на нежные щёчки. — Я ненадолго, мой принц. Даже не думала, что совершу такой крюк, но вспомнила, что должна кое-что отдать её светлости Лэйде. А я всё равно ведь еду в Гленн, так что… Вот, решила по пути завернуть. Не скажу, чтобы мы с Её светлостью были подругами, но…

— Я рад, что завернули, — приветливо отозвался Яр. — К нам редко заворачивают гости. Тем более, гостьи.

Он провёл её в замок, помог снять тёплый плащ.

— Не думала, что тут настолько холодно, — пожаловалась Эйдис. — Совсем отвыкла от зимы… У нас сейчас персики расцветают…

Яр усмехнулся:

— К нам весна придёт только через месяц.

— Какой ужас! А я не взяла тёплые вещи. Должно быть в Гленне сейчас тоже холодно…

— А в Гленн…

— Кузина. Она сейчас в положении. Ну, вы понимаете? Я её не видела уже лет шесть. Ох, Яр, это так скучно. Все эти родственные связи. Знаете, я в детстве хотела быть сиротой и бродить от дома к дому, распевая жалобные песенки.

Глаза Яра смеялись.

— А сейчас?

— А сейчас не хочу, — залилась смехом Эйдис. — Во-первых, мне медведь на ухо наступил. Простите, я вас не имела ввиду. А во-вторых, я люблю тёплую постельку и воздушный зефир.

Яр улыбнулся.

— Ну, зефира у нас не водится, а вот тёплую постель я вам велю приготовить.

Эйдис смутилась:

— Право, не стоит. Я не хочу вас стеснить…

— Эйдис, я сочту себя оскорблённым, если вы решите, что мой дом не достоен отдыха. И я вас не отпущу в такой холод, пока вы как следует не отдохнёте, а я не подготовлю для вас тёплую одежду.